было.
Всё было.
Правда.
Не прибавить и не отнять.
Принимал я тебя, нелепость,
Принимал я тебя, беда.
Отбродило, как в спирте – крепость,
Отстоялось… Душа пуста.
- О-о… Да-а… - выразила междометиями своё искреннее одобрительное резюме: - Неплохо. Почти Владимир Маяковский*.
… Своим, «с проблесками таланта», Платон из «Литературной газеты» читал интервью с писателем Василём Быковым*, «который пишет жёсткую правду о войне». И как смог проскользнуть Быков со своей «жесткой» меж наших кесарей?
… Написал Платон небольшой рассказ под названием «Некто Куцыркин», а тему подсказала я... невольно. Возвращалась как-то из Карачева, на автостанции ждала автобус, а он хотя и стоял рядом, и пора ему было отправляться, но на посадку не подъезжал. Я замёрзла, пошла к диспетчеру, а тот сразу стал выпендриваться: вы не учите нас, когда транспорт подавать!.. мы, мол, порядки знаем! Пока выясняла «ситуацию», автобус быстренько подъехал, быстренько забрал пассажиров и уехал, а диспетчер… паразит!.. даже не сказал мне, что «транспорт», мол, отправляется! И пришлось ждать следующий. Обо всем этом Платон и написал рассказ, пошел читать своим начинающим, а кто-то из них и заклеймил его:
- Рассказ грязный. Он порочит наш народ.
- А что ж народ этот развратился? - Платон ему: - Да, страдал, но это не дало права некоторым стать такими пакостными!
И все «начинающие» промолчали.
… Вчера легла спать и крутилась до двух, - Якушкин позвонил Платону, чтобы пришел для встречи с гэбэшником*. Зачем? И думалось о сыне: «А что если и на нём станут вымещать «идеологические вывихи» отца?» И, наверное, потому приснилось такое: открываю дверь на площадку и вдруг на меня – баба!.. страшная, грязная! «Помоги-ите!» кричу задушенным голосом и вдруг слышу глухой стук по полу… Это дети... уже наяву бегут «спасать» и дочка гладит по голове, стоит сын в трусах.
Лечилась так: попросила Глебы «врубить «Аббу» и танцевали с ним!..
… И ходил Платон на встречу с гэбистом. Но на этот раз не предлагал тот сотрудничества, а протянул толстую тетрадку и попросил почитать его стихи, «сказать своё мнение». Значит, и гэбистам ничто человеческое не чуждо? Значит, и он - собрат по перу?
… Вечером Платон протянул щупленькую книжку стихов. Читаю: Николай Иванцов. «Красное эхо». Открываю: «Платону Качанову с добрым чувством и искренней надеждой».
- Надеждой на что? – улыбнулась: – Что ваша былая дружба возродится, как феникс из пепла?
- Не знаю, - улыбнулся и он: – Но хотелось бы…
И после ужина читаю:
Да пребудет вовеки свечение мысли сквозное!
Я стою лишь на том, что мерцает в рассказанном мною.
Что мерцает, что брызжет, что завтра заполнит страницы,
От чего неизбежно не сумею уже отстраниться.
Пусть пока что мерцают, пусть брезжат лишь ярые мысли,
Как желанный очаг, как костер, когда руки повисли…
Кто-то скроет ухмылку, кто-то ложь кропотливо нанижет.
Но ведь брезжит рассвет, а потом уже золотом брызжет!
Ах, Николай!.. Но ведь в брезжащем рассвете не кроется лжи! Поэтому-то он и золотой.
… В субботу Платон ходил на отчетно-выборное собрание местной писательской организации и выступал: не дают писать правду… нет никакой творческой атмосферы... все направлено на то, чтобы молодых завалить... организация стоит не на позициях, определенных правительством Горбачёва*... Но тут вскочил поэт Мирошкин:
- Наша позиция партийная! Не то, что у некоторых!
И выдвинул секретарем секции «своего» критика. А Платон – ершистого Полупова, того самого, который в центральной газете разнёс сборник Якушкина, взяв в заглавие его же строку: «Неторопливо мысль жуя...» (я не придумал ни х… - это уже Платон продолжил), и вот теперь Якушкин на предложение Платона сразу и подхватился:
- Я против!
И Полупова даже не внесли в списки для голосования. Тогда Юницкая, местная поэтесса, предложила Качанова - в секцию публицистики, а Платон:
- Если не внесли в списки для голосования моё предложение о Полупове, то снимаю свою кандидатуру.
Вечером звонил ему… тоже ершистый журналист с нашего радио Орлов, потом - литературовед Непомнящий. И оба - с одобрением.
… Делала видеосъемки для передачи о парке имени Алексея Толстого* с его директором – поэтом Валентином Динарским. Бродили с ним по аллеям под старыми липами, он рассказывал о деревянных статуях, об их создателях, а на нас из-за пожелтевших веток, с сидений детской карусели, печально посматривали деревянные зверюшки, покинутые и заброшенные в «наши перестроечные дни».
- Нет теперь денег у людей, вот и не идут с детьми в парк, - сетовал
Валентин Давыдович.
А человек он импозантный, - высокий, с седой окладистой бородой, - рассудительный, обаятельный… отвоевавший всю войну, и говорить с ним интересно, но поэт ли? Для меня – вопрос. То, о чём пишет, конечно, нужно, но зачем рифмовать… даже и неплохо?
До минувшей войны –
километры ночей.
Окаянные сны,
как бессмертный Кощей:
тянет синие руки,
скалит желтые зубы
и швыряет грубо
под Великие Луки,
под Белую Церковь,
под Старую Руссу!
До минувшей войны –
километры ночей…
Я лежу ничком
на земле ничьей.
Танк издыхающий
чадит у межи.
- Братцы, товарищи!
Я ведь жив!..
Падаю куда-то.
Берег высок.
На зубах днепровский,
одерский песок.
Кончились патроны…
- Дайте ж огня!..
Рушится и стонет.
Падает земля…
… Километры ночей
возвращаюсь с войны.
Но дойти не могу!..
Окаянные сны...
Поклон Вам, Валентин Давыдович, за ваш подвиг! Но по мне лучше б Вы – прозой.
… В центральной «Литературной газете» напечатали очерк Платона о семейном подряде, вернее о том, как он распадался, - почти на целую страницу. Сегодня подошел к дочке, протянул газету:
- Почитай… как настоящие журналисты пишут.
Прочитала и я настоящего... потом подошла к нему, поцеловала в щеку:
- Отлично написал, Платон Борисыч! Только последнюю фразу не надо было оставлять, лучше б закончил: «А куда они денутся»?
Улыбнулся... а за обедом:
- Да, понемногу свыкаюсь с мыслью, что я как писатель… посредственность. - Подождал, что отвечу и, не дождавшись, вздохнул: - А вот наши местные...
И рассказал, как вчера на собрании «местные» витийствовали: «Что нам Перестройка! - кричал Александр Савкин: - Мы еще двадцать лет назад перестроились, уже тогда я создавал многозначительные произведения». Не отстал от него и Абрамов: «Что нам Цветаева, Ахматова, Распутин! Это их критики такими сделал».
На что я сказала:
- Вот, видишь, как они думают! А ты о себе … посредственность, мол, хотя я тысячу раз тебе говорила, что ты – писатель.
Но он ничего не ответил.
2002-й
Муж пришел, разделся, вошел на кухню:
- Видел на прилавке книжного магазина книгу Якушкина… - И усмехнулся: - То-олстая, страниц четыреста, в твердом переплете…
- А на какие деньги издал? – перебила его «восторги».
- Как на какие? - И смешок его прозвучал саркастически: - На деньги, которые выделил ему из областного бюджета наш глава области коммунист Родкин. Аж триста тысяч отдал наших денежек.
- Да-а… - только и протянула.
- И насовал Якушкин в эту книгу даже статьи свои газетные, а обложку украсил портретами своими и родни.
Вот так… Значит, при кесарях социализма якушкины и посковы ели хлеб с маслом, и теперь едят. «Перестроились».
*Александр Блок (1880-1921) - русский поэт, писатель, публицист, драматург, переводчик, литературный критик.
*Владимир Маяковский (1893-1930) - русский советский поэт.
*Василь Быков (1924-2003) –белорусский писатель, участник войны.
*Гэбэшнтк – сотрудник Комитета Государственной безопасности.
*Михаил Горбачёв (1931) - Последний генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент СССР 1990-1991 годах.
*Алексей Толстой (1817-1875) – граф, поэт, драматург.
