У студеной реки

таком-то водовороте.
На сей раз, все прошло удачно. Савич причалил раньше подошедших и взмокших под поклажей своих пассажиров и деланно равнодушно оглядел их. Все расселись по местам и лодка вновь пошла вверх, за тем, чтобы причалить уже на песчаном и каменистом плесе у лагеря полевой партии, расположившейся у студеной реки и на дне будущего моря-водохранилища, которое будет собрано – настанет день,  огромной плотиной перегородившей Енисей.
                  Весь лагерь – десяток вместительных палаток, число которых нарастало по мере роста численности партии, навес над костровищем и длинным обеденным столом, да склад взрывчатых материалов в достаточном отдалении от палаток, огороженный по периметру колючей проволокой в два ряда, с противопожарным щитом в центре и с наспех выстроенном полуподвалом-полусарайчиком, в котором собственно и хранилась взрывчатка и прочие средства для ее взрывания.
                 Прибывших встретил инженер партии Виктор – средних лет студент-заочник, спортсмен – лыжник и просто хваткий и энергичный малый, который и вершил в отсутствие начальника партии Сергея Николаевича все дела. Особенно получались у Виктора дела хозяйские – тут он не упускал своего. Сергей Николаевич снова отсутствовал, как впрочем, в основном, и дела в партии шли сложившимся порядком. Правда при этом партия не выполняла план ни по горным работам, ни по добыче и вывозке нефтира, ни по геологическим маршрутам. Тем не менее Виктор был весел, энергичен и лучился лукавой улыбкой умной, все понимающей и многое предчувствующей наперед собаки. Образ собаки подсказывало выражение лица и фигура Виктора – смотрел пристально, как бы принюхиваясь и, казалось, вот-вот начнет помахивать несуществующим хвостом. Оглядев, подбодрив Студента приветствием, и направив располагаться в лагере, Виктор подошел к Савичу и стал его что-то вкрадчиво выспрашивать, торопливо перекладывая какие-то предметы из сумки Савича к себе в мешок, снова что-то настоятельно объясняя – Савич должен был вернуться завтра по утру назад.
             «Опять что-то крамчит, - вот хвост!» - вполголоса сказал Игнатич – пятидесятилетний сезонный рабочий, призванный в партию по зову беспокойного сердца и исстрадавшейся за зиму печени. Поздней осенью, зимой и ранней весной Игнатич работал в кочегарке в городе, в которой часто и проживал, гонимый из дому сварливой и вечно раздраженной женой. За зиму бывало выпито не мало водочки, часто всякой гадости, аптечных растворов, настоек. Измученный «нарзаном» Игнатич срывался с места, собирался в дорогу и здесь вдали от цивилизации и придуманных ею магазинов и рестораций, вынужден был отдыхать, чему был в тайне несказанно рад. Организм, правда, поначалу бунтовал, но после третьей поездки Игнатича «в поле», обвыкся и смирился с резкой сменой обстановки. Здесь в партии Игнатич округлился, порозовел и смотрелся молодцом, стал нешуточно заглядываться на повариху и уже с некоторым недоумением вспоминал темный закопченный подвал и привычную поутру кружку суррогатного напитка.
               «Да, что - водку видимо привез, а еще сказывают, получили какой-то дефицитный инвентарь – вот и прибирает» - вставил Гриша – взрывник.
              «Куда ему водка – он же не пьет» - подивился Игнатич, с тоской вспомнив, как блаженно растекается по жилам тепло, дурманит голову и резко веселит сердце от первой выпитой стопки.
              «Куда? Да он к охотникам на заимку бегает - думаешь зря. Ему что – лосю, пары десятков километров не пробежать? А оттуда он, сказывают, таскает что-то - меняет, видимо, на водяру, жратву и прочие ценные в тайге вещицы. Шкурки может? Но какие летом шкурки?» - отреагировал Сергей, друг Гриши.
              «Да, думаю, моют мужики там золотишко. В этих местах остались, сказывают и старые шурфы и отвалы от золотодобычи, еще с дореволюционных времен, а значит и золотишко есть. Вроде как на охоте мужички, а сами роют, моют, отстирывают» - подытожил Григорий.
              Студент  быстро устроился в выделенной ему палатке и вышел снова к реке, которая курьерским поездом неслась мимо лагеря, демонстрируя полное равнодушие к мирским проблемам временно поселившихся на ее берегу людей. Подошел Виктор и лукаво улыбаясь, сообщил, что завтра с утра Студент должен пойти в маршрут с Мишей, а подбросит их к месту Савич на своей лодке, поскольку ему по пути.
Утром долго не собираясь – маршрут планировался всего-то двухдневный, Савич, Миша и Студент отправились в обратный путь, теперь сплавляясь по реке вниз. Лодка шла без мотора - бесшумно лавируя между камней. Река уже не казалась такой страшной – все же сплавляться по течению было более безопасно. В очередной раз, выныривая из-за изгиба реки, на берегу были застигнуты местные жители – огромная медведица, медведь пестун и пара совсем еще маленьких медвежат. Семейка возилась у воды и, не замечая бесшумно плывущей лодки, сосредоточенно решала свои медвежьи проблемы.
                 Савич практически не среагировал на зверей, Студент с большим интересом рассматривал медведей, а флегматичный тихоня Михаил вдруг проявил непонятно откуда взявшуюся агрессивность и, выхватив свой револьвер, стал палить в сторону зверья.
«Ты, что, мать твою!» - заругался Савич. «Тут до них метров около ста, а твоя пукалка бьет не более чем на двадцать. Поранишь зверя – мучиться будет –  вот и вся твоя охота – брось!».
                  Мишка в азарте пульнул еще разок и довольный спрятал револьвер. Взрослые медведи, завидев лодку и людей, напуганные выстрелами кинулись с берега к лесу и только медвежата, запутавшись в камнях, носились по кругу спутниками вокруг валуна не находя дороги к лесу. Мамаша, вернувшись назад, быстро и решительно настроила им верный курс, отвесив лапой достаточную порцию «ускорителя».
                Михаил, после такого проявления своей человеческой сути, для Студента стал уже Михой – как-то сразу поубавилось уважения. Более близкое знакомство выявило некоторую несерьезность личности, которую подчеркивал и достаточно нелепый внешний вид. Неказистый, нескладный, в очках с толстенными линзами Миха не производил значительного впечатления, а выходка с револьвером проявила его душевную незрелость.  
              К полдню спустились к Енисею и Савич причалил тут же к берегу, где и сварили чай, потрапезничали, и только после этого лодочник отчалил и отправился вниз к плотине, оставив Миху и Студента на берегу в начальной точке запланированного для них маршрута. Маршрут пролегал по вершине хребта, тянувшегося вдоль Кантегира, и должен был закончиться у полевого лагеря: следовало выявить возможные выходы на поверхность скальников – гипербазитов, в которых мог находиться нефрит.
                 Отправились в путь, следуя звериной тропой,  вскоре поднялись на вершину хребта и двинулись вдоль него, осматривая скальники, определяя элементы залегания пород, отбивая молотком пробы и нумеруя их, занося места отбора проб в дневник. Работа спорилась, а главное идти было легко – на вершине не было завалов деревьев, и было достаточно просторно среди редколесого ельничка.
В один из рабочих моментов Студент вдруг почувствовал чье-то присутствие и интуитивно оглядевшись, увидел огромного медведя, который неспешно следовал вдоль склона противоположного хребта. Геологов и медведя разделяла распадок-ложбина – глубокая и узкая, так что особой угрозы не было, но по прямой до медведя было менее ста метров.
            «Миха, смотри, твой недострелянный медведь пришел разобраться за твои дурацкие выстрелы» - пошутил Студент, показывая геологу на медведя. Шутка произвела обратное действие – Миха побелел, выкатил глаза, которые за толстенными линзами очков казались теперь просто огромными, и по обыкновению нервно потянулся к нагану.
              «Брось, он же далеко, что ты испугался» - попытался успокоить Миху Студент.
               Далее работа шла уже не так складно. Миха нервничал, постоянно оглядывался, выискивая глазами медведя. А тот деловито следовал параллельным курсом, контролируя действия людей.
              «Это он охраняет свою территорию. Видимо граница его участка проходит вдоль этого ущелья. Если попытаться к нему подойти, тогда зверь наверное может напасть» - попытался объяснить ситуацию геологу Студент. Но на Миху эти слова впечатления не производили – он был не на шутку испуган и теперь постоянно причитал, что когда-то и там-то случилось то-то и то-то…
              Устроили очередной привал и Студент, от избытка сил и впечатлений, рванулся посмотреть окрестности и с другой стороны хребта, а,  крутанувшись вокруг вершины, направился назад к Михе. Подходя к месту привала, Студент вдруг увидел геолога в полной боевой готовности за стволом сосны – Миха целился в Студента и было видно, что он не видит пустыми от ужаса глазами, что перед ним человек. Студент замер, нервно хохотнул и, уставившись на геолога, спросил – «Ты, чего? Совсем обезумел?».  Только теперь Миха осознал, что перед ним Студент и в изнеможении опустился на траву возле дерева. «Я подумал – медведь прет» - выдохнул Миха.
              «Вот так пристрелишь будущего геолога в его первом маршруте – будет очень смешно» - только и сумел как-то отшутиться Студент.
               К полдню следующего дня Миха и Студент подходили к лагерю по вершине хребта и осталось только спуститься вниз к реке. Тропа вела через те места, где велись горные и в том числе взрывные работы. Вчера они слышали два взрыва – видимо мужики рыхлили грунт под разведочную канаву. Деревья – высоченные сосны и кедры стояли посеченные камнями, в стволах торчали поразившие их каменные осколки, а у многих деревьев были отломаны вершины. Лес стоял опустошенный – было мертвенно тихо. Птицы и зверье покинули эти теперь очень небезопасные для них места. Кусты, трава и мох под деревьями были придавлены россыпью камней размером от яблока и сливы до порядочного арбуза или дыни.
               «Бо-о-с-я! Бо-о-с-я!» - послышался снизу  далекий, едва слышимый голос. Крик еще повторился, и все затихло.
Пара геологов, с натруженными за день ногами и спинами, спешили вперед предчувствуя привал, хороший обед и отдых. Вдруг гору основательно встряхнуло, донесся вначале звук лопнувшего на куски воздуха, а вслед за ним раздался свист многих летящих с бешеной скоростью предметов, и вдруг с неба посыпались камни и было видно, что огромное их число только приближается к земле. Камни падали в основном ниже по склону, они секли деревья, довершая этот дикий погром, прошивали мох и кустарник, сшибали сучья, рикошетили от стволов и, резко меняя направление, ударяли по стволам сбоку, срубая малые стволы и калеча крупные. Студент с Михой прижались к ближним к ним соснам и с ужасом ждали, затаившись, что сейчас рубанет камнями и по ним. Где-то, совсем рядом, раздался страшной силы удар, потом еще, еще, еще и все стихло, наконец.
               Оправившись от потрясения, Студент и Миха стояли теперь в нерешительности – идти вниз или вернуться назад, - а вдруг снова будут взрывать.  Решив, тем не менее, что видимо пока взрывать не будут, поскольку рабочие должны идти обедать, стали спускаться вниз, осторожничая и тщательно прислушиваясь. Так они вышли