Провал во времени.

начальника технической службы аэродрома и дал
ему приказ изготовить все это к утру послезавтра. Мы, сдержанно, поблагодарили его и
покинули его кабинет.
           Теперь предстояло самое сложное, - сказал  Пётр, -  открыться и объяснить все Борису Лаврентьевичу, отцу Дмитрия. У последнего от этой перспективы перехватывало дыхание в горле и сладостно замирало все его существо. Он, очень, любил своего отца и, очень, горевал когда его отец умер в 1972 году. Дима, тогда, из-за смерти отца,  обозлился на свою сестру Тамару, обвиняя её в том,  что будучи уже, в то время, кандидатом медицинских наук, она не смогла диагностировать у отца рак желудка на ранней стадии. А, когда ему стало совсем  плохо и он лег в госпиталь, сделать уже ничего было нельзя и отец, мужественно, угасал в госпитале. Он был необыкновенный человек, высоко образованный, умный и мужественный, он давно догадывался о своём  диагнозе, хотя мы все ему дружно врали.
          Тамара блеяла что-то о полипах в желудке,  Дмитрий бодрым голосом
уверял отца, что если он будет принимать облепиховое масло, то у него все наладиться.
А в 1972 году облепиховое масло было в списке 51-го наименования лекарств, которые продавались только по разрешению Облздравотдела, и Дмитрй, получив рецепт у лечащего врача на эту, как он думал панацею, оббегал более десятка кабинетов в Обл-
Здраве, Главном управлении по распределению медикаментов, принес отцу два флакона
по 200 гр облепихового масла, наивно, надеясь на то, что это поможет, но к величайшему
горю всех, ничего отцу уже не помогло, и он, испытывая нечеловеческие боли, облегчаемые наркотиками, все свои помыслы направил на нас, жену и детей, стараясь
устроить наше будущее, и в этих хлопотах он и скончался 3го мая 1972 года на руках
у мамы и Тамары.
             Когда Дмитрия вызвали с работы, и он примчался в госпиталь, отец уже был мертв. Вот почему у Дмитрия так обмирало и щемило сердце, когда он думал о встрече со своим отцом.
Дмитрий рассказал Петру обо всем, и они решили, сперва, подготовить Бориса Лаврентьевича, разработали сценарий разговора с ним. Петр по внутреннему телефону
договорился с Борисом Лаврентьевичем о встрече в его кабинете в штабе гарнизона, попросив один час для беседы и, чтобы нам никто не мешал. Борис Лаврентьевич согласился, пошутив при этом о шпионских страстях, заказал нам пропуск на три часа дня. Нам пришлось подождать у дверей кабинета минуты четыре, видимо, только закончилось совещание и из кабинета Бориса Лаврентьевича выходили офицеры, один из них в фуражке с фиолетовым околышем, как-то уж, очень, подозрительно посмотрел на них. Дмитрий ощутил какой-то холодок от этого взгляда. Но, тогда, он не придал  взгляду
этого офицера значения, он был как натянутая струна перед встречей со своим отцом.
          Они постучали в кабинет и на приглашение войти, зашли вовнутрь. Кабинет Бориса Лаврентьевича был где-то метров тридцать, пол паркетный, большой письменный стол хорошо освещался находящимися с левой стороны двумя большими окнами, перед столом составляя с ним букву Т, примыкал другой, вокруг которого было семь стульев, перед каждым стулом лежал блокнот и автоматическая перьевая ручка.
На столе у Бориса Лаврентьевича, на его правом краю, стояла настольная лампа под  зелё-
ным,  стеклянным  плафоном, посредине, напротив его места, был чернильный прибор с
двумя чернильницами, двумя стаканчиками с ручками и остро заточенными карандашами, и над всем этим, стремительно, взлетал в воздух на подставке, макет реактивного самолета  МИГ-15, которые в то время только начали поступать на вооружение ВВС СССР.
             Прошу, усаживайтесь,- предложил Борис Лаврентьевич,- указав на стулья у приставного столика,- слушаю вас. Дмитрий молчал, не в силах вымолвить хотя бы слово, смотреть на отца он так же не решался, боясь, что его взгляд преждевременно выдаст его.
             Петр начал издалека, сказал, что знает как отец много читает, интересуется наукой, что он в МГУ, тоже, заинтересовался физикой. Сейчас, он пришёл посоветоваться с Борисом Лаврентьевичем по поводу одного эксперимента, который связан с путешествием во времени и т.д. Вот такую пургу нес Петр отцу Дмитрия, который не спускал глаз с самого Дмитрия, последняя фраза Петра была такова: “ И под воздействием, еще, неизвестных науке электромагнитных сил, открывается  портал-переход во времени.  Тот, кто оказывается вблизи него, может быть втянутым и отброшенным во времени назад или вперёд, то есть провалиться либо в прошлое, либо стартануть в будущее.  Вот так и случилось с человеком, который сидит рядом со мной в вашем кабинете. Этот человек  ваш сын Митя, то есть Дмитрий Борисович Алмазов».
             После этих слов Петра наступила,  просто, звенящая тишина, хозяин кабинета нарушил молчание первым: « Это невероятно, Митя, неужели это так! Да это так, я узнаю тебя Митька, ты мой сын, судьба подарила мне случай одновременно видеть своего десятилетнего сына и,- сколько тебе сейчас Дмитрий?
       - Пятьдесят,- ответил Дмитрий и подошел к отцу, -  и 50ти летнего. Они обнялись, и Дмитрий ощутил родной запах отца, ему захотелось никогда не выпускать отца из своих объятий. Но он знал, что это невозможно. Отец же, ходил вокруг Дмитрия, разглядывая и ощупывая его.
           -Митька, а ты у меня орел, - наконец сказал отец, -  в росте отца обогнал, в руках силен как бык. Можешь пойти посмотреть на себя десятилетнего, худой и хлипкий, как воробей.
           - Я помню папа, вздохнул Дмитрий, -  но, к сожалению, мне ни с кем нельзя встречаться, ни с мамой ни с Тамарой ни самим собой особенно. Это может привести к непредсказуемым последствиям. Мы, долго, с Петром думали, сможешь ли ты перенести нашу встречу, я до сих пор помню, что ты всегда жаловался на сердечные боли, если понервничаешь.
           Отец сел рядом с Дмитрием и попросил все ему рассказать. Они говорили еще около двух часов, Дмитрий с Петром объяснили, как они собираются вернуть Дмитрия в его время, о риске связанным с этим, и о том, что Дмитрий не будет рассказывать о том,  как сложилась их жизнь.
         - А ведь я, на три года младше тебя, сейчас,- заметил отец Дмитрия.
          -В таком случае, слушайся старших, -  сказал Дмитрий и, они рассмеялись.
          - Ну ладно, идите домой, -  поднялся со стула отец, -  Петр передавай привет Марии Петровне, да, Митя  возьми 200 рублей, предложи Марии Петровне за постой и питание. Т
Ты же ученый из Москвы, а не шалопай какой то, она, конечно, откажется, но предложить всё же необходимо, а я, еще, посижу на работе, приду в себя и обдумаю как вам помочь с аккумуляторами и машиной.    Кстати, поменьше  встречайтесь с людьми, мне сегодня уже наш куратор из МГБ майор Гнедь докладывал о том, что к Маркелову младшему прибыл из Москвы какой-то ученый, когда успел пронюхать, гнусь, непонятно? – волнуясь сказал отец и продолжил, - Времени у нас мало, а сделать необходимо, очень, много. После смерти Сталина, эта публика свои хвосты немного поджала, но все еще остаётся, очень, опасной, поэтому, избегайте с ним контактов и уходите от расспросов. Если он пошлет в Москву запрос, ответ придет не раньше, чем через неделю, но, все равно, нужно поторопиться. Да и тебе, Петро, будет легче отвечать, что за человек гостил у тебя, если не будет предварительных бесед с этой публикой. Ну, идите.
              Петр и Дмитрий вышли из кабинета.
             Дмитрий был под огромным впечатлением от этой встречи с отцом. Какой, все-таки, умный и добрый человек мой отец, - подумал Дмитрий, -почему мы начинаем понимать и уважать, нет, ценить наших родителей, только, когда их, зачастую, уже нет с нами. Сколько неприятных моментов в жизни он доставлял отцу и матери, не понимая их. Зачастую вредничая, как будто они вечны и всегда можно будет попросить прощения или исправить свое поведение. И сейчас, осознавая все это, слезы раскаяния душили Дмитрия, ему хотелось сделать для своих родителей, что-то такое, что давало бы, постоянно,
родителям чувство любви и нежности, которые сейчас были в его сердце, чтобы
они знали, что сила любви их детей всегда будет их поддержкой в их жизни и рано или
поздно их дети это осознают. Такие тяжелые мысли приходили в голову Дмитрия, пока,
они шли в дом Петра.
               Мария Петровна встретила их легким выговором за опоздание на обед, попеняла Петру, что он, хорошо знает распорядок дня и, нарушил его. Из-за этого у неё все остыло и придется подождать, пока она, снова, разогреет обед. Петр и Дмитрий, дружно, извинились, сославшись на дела.
           - Кстати, -  продолжала Мария Петровна, - Павел Петрович, так же, задержался на работе и будет еще позже вас на час,  так, что придется мне разогревать обед во второй раз. День сегодня суматошный, уж, не из-за ваших ли дел Дмитрий, - спросила Мария Петровна и посмотрела Дмитрию в глаза.
        -Возможно, - ответил Дмитрий со смешком, - мы просили Павла Петровича помочь нам с Петром разными железяками и проводами, которые везти из Москвы смысла нет, так как они разового пользования. После опыта их можно разобрать и использовать их по назначению долгое время потом.
        Петр и Дмитрий быстро покончили с обедом, затем Дмитрий, как бы вспомнив  что-то очень важное, обратился к Марии Петровне и предложил ей деньги за постой и питание, аппелируя тем, что это нормальная практика во всем мире. Мария Петровна, наотрез, отказалась взять деньги, невзирая, как она заметила, на нормальную практику во всем мире. Дмитрий, горячо поблагодарил её, сказав, что если все будет нормально, эксперимент который они ставят с Петром может, уже, быть окончен послезавтра и он, в тот же день, отправиться к себе.
            -Только бы получилось, - подумал он про себя.
        Они уже собрались перейти в комнату Петра, в этот момент вошел в квартиру Павел Петрович, увидав их, он с порога крикнул, что все, очём они просили будет готово к завтрашнему утру и спросил их,  договорились ли они с Борисом Лаврентьевичем, на что Петр ответил, что обо всем они договорились, что Лаврентьевич завтра утром даст Петру свой Опель в который они все погрузят и отправятся на место эксперимента.
     Будь осторожен, - сказал Павел Петрович, - машина чужая, хотя тебе и доверил Борис Лаврентьевич, - осторожность не помешает!
       Хорошо папа, я буду предельно осторожен, - ответил Петр.
         Затем они с Дмитрием зашли в комнату Петра и до позднего вечера сидели, прикидывая лучшие варианты соединения схемы «ПРОВОКАТОРА». Так Петр назвал их приспособление для открытия временного портала, наконец, остановились, как им показалось, на наиболее удачном и, уже, собирались лечь спать, как во входные двери раздался стук. Только Петр собрался пойти открыть, как мимо прошла Мария Петровна и сказала, что дверь откроет сама.
        За дверью стоял Уполномоченный МГБ в Котовском гарнизоне майор Гнедь, который спросил, не спит ли полковник Маркелов. Мария Петровна, приветливо поздоровавшись, проводила майора в домашний кабинет Павла Петровича, где он находился в данный момент. Зайдя в кабинет, майор плотно прикрыл за собой дверь и как не прислушивались наши экспериментаторы, они ничего не услыхали из разговора майора с полковником.
        У Дмитрия в груди разлился холодок ожидания какой то беды, неужели, что-то