Ковчег

ограничений для роста. Буквально на глазах ползли побеги и набухали почки. А семена, попавшие в неблагоприятные условия, затаились и ждали попутного ветра или дождя. Птицы в первые секунды не понимали, где верх, а где низ. Хищники и травоядные то испуганно жались друг к другу, то шарахались в разные стороны, а, пообвыкнув, каждый искал свою нишу, свой ареал обитания на новой Родине. Вообщем, жизнь брала свое. На планете, как по мановению волшебной палочки, возникли оазисы жизни, которым предстояло в неудержимом буйстве разрастаться и захватить своей красотой и разнообразием весь этот мир.

*** *** ***

Оставив лишь минимум экземпляров живой природы в заповедных отсеках, Ковчег завис над равниной между двух водных потоков. Команда, пользуясь случаем, пополнила запасы воды и почвы для сельскохозяйственных нужд корабля. И можно снова в бесконечный путь – создавать миры, инспектировать их, помогать и карать, если надо.
А пока, в зале, где раньше заседал Высший Совет, набилось почти все население Ковчега, свободное от вахты. На помосте, за массивным столом расположился актив корабля во главе с Большаковым. А посреди небольшой сцены, наполовину закрытой занавесом, стоял виновник торжества – младший научный сотрудник Иванов. Именно благодаря ему, сегодня будет праздничный обед. Без всяких белковых пилюль, но с натуральными мясом, рыбой, фруктами и даже молодым вином. Иванову оказали большое доверие и огромную честь, на него возложена великая миссия. Причем, как он не пытался объяснить Командору, что, мол, недостоин, не справится, как не просил заменить его или хотя бы дать в помощь небольшую команду. Все безрезультатно. Вообщем, его оставляли на вновь открытой планете, создавать цивилизацию. И сейчас с ним прощались. Весь его багаж в трех контейнерах уже находился внизу, на равнине меж водных потоков.
- А теперь сюрприз, - хлопнул в ладоши Большаков.
По сигналу хлопка занавес поднялся, за ним стоял невысокого роста, но плотного телосложения, пожилой человек с озорными глазами, светящимися из-за толстых стекол очков. Его волосы до плеч и борода до пояса были аккуратно расчесаны по случаю торжества. Это и был профессор Морбиоз.
А за руку он держал прелестное создание, юную девушку, почти девчонку, в белоснежном платьице и таких же белых сандалиях. Русые шелковистые волосы ниспадали на плечи, а длинные ресницы прикрывали зеленые глаза на правильном овале лица. Она стояла, смущенно потупив взор, и казалась такой хрупкой и беззащитной, что у Иванова екнуло в груди. На него накатила странная, неизведанная ранее нежность. Захотелось защитить ее непонятно от чего. Да хоть бы и от этих бесцеремонных взглядов из зала. «И чего уставились?».
Затянувшуюся тишину прервал Морбиоз:
- Познакомься, Иванов. Это твоя жена.
- Здравствуйте, - промямлил Иванов.
- Здравствуй, муж мой.
От переливов бархатного голоса у Иванова приятно закружилась голова. «И чего уставились? И когда кончится эта официальная церемония?». Ему хотелось оградить ее от любопытных глаз, он готов был сражаться за неё с тысячами Даджжалей. Он еще не осознал, что она его и только его жена.
Командор, прочитав мысли Иванова, пророкотал своим знаменитым басом, обращаясь к залу:
- Официальная часть закончена. Все попрощались с нашим героем. Сейчас мы удалимся для последних наставлений, а вам предлагается послушать выступление нашего хора.
Актив уединился в штаб-каюте, но и там слышались стройные голоса хора. Звучала грустная песня о космическом бродяге, искавшем свою родину. На душе у Иванова было тоскливо от предстоящего расставания, но оно его уже не пугало. Ведь с ним его жена. Та, о которой хочется заботиться. Та, которой хочется посвящать стихи. Та, для которой жизни не жалко. Та…
- Сосредоточься, Иванов. – Перебил его мысли Командор, и обратился к Морбиозу:
- Профессор, возьмите лазерную авторучку и на каменной плитке выжгите для молодой четы и их потомства основные положения корабельного устава. Все, что запрещено – убивать, красть, употреблять алкоголь и т.д.
Обернулся к Савлу и продолжил:
- А ты все последние события внеси в электронный бортовой журнал.
Пока Командор стоял отвернувшись, Иванов горячо зашептал Морбиозу:
- Профессор не надо про алкоголь ничего писать. Зачем из меня преступника делать?
Морбиоз хитро блеснул озорными глазами из-за толстых линз и еле заметно кивнул головой.
- Далее, - повернувшись, продолжил Командор, - Новобрачный, какое имя дашь жене своей?
- А какой сегодня день недели? – невпопад, вопросом на вопрос, ответил Иванов.
- Да, я вижу, ты на глазах глупеешь, - усмехнулся Командор:
- Ты что ее Пятницей назвать хочешь?
- Как будет угодно мужу моему, - вмешалась новобрачная:
- Пятница. Прекрасно звучит. Но мне больше нравится имя Ева, если ты не возражаешь, дорогой.
- Конечно, будешь Ева. При чем тут пятница? – согласился Иванов и подумал: «Какая у меня послушная жена».
- Спасибо, милый, что выбрал мне такое имя. – благодарно улыбнулась Ева и встав на цыпочки, застегнула Иванову верхнюю пуговицу. – Тебе так лучше идет, муж мой, и на планете не продует.
Пуговица непривычно надавила на горло, но он промолчал, не хотелось спорить с таким очарованием.
«Какая она у меня заботливая».
- А как мне называть тебя, муж мой?
- Иванов, как еще.
- Ивановым тебя звали все, а можно я буду называть тебя иначе, чтобы это имя было только для меня одной.
- Для тебя одной? Ну, ладно. – Польщено согласился Иванов. «Какая же она у меня ласковая».
- Я буду звать тебя Адамом. – Проворковала Ева.
Этот голосок Адаму Иванову хотелось слушать бесконечно.
А присутствующие, наблюдавшие за этой сценой, почему-то задумались: «А стоит ли заводить семью?». У Большакова даже мелькнула мысль, а может играющие гормоны лучше препаратами глушить или вообще всю команду сделать бесполой?
Ладно, пора прощаться.
- Иванов и … - «Тьфу ты» поперхнулся Командор, чуть не сказав Пятница, и поправился:
- Адам и Ева на вас возложена ответственная миссия. Не подведите. Будет трудно – зовите на помощь. Радиосигналы ваших передатчиков не везде достигнут Ковчег, да и аккумуляторы не вечны. Зовите импульсом мысли. Мысль, если очень пожелать, пробьет любое расстояние и мгновенно достигнет цели. Ну все, дети мои. Плодитесь и размножайтесь. И Большаков, смахнув непрошенную слезу, растроганно, по очереди обнял их и троекратно по-отечески поцеловал.

*** *** ***

Ковчег медленно, прогревая двигатели, приподнялся над планетой. Еще несколько секунд и сделав скоростной рывок, он исчезнет в глубинах космоса. Адам и Ева Ивановы стояли на равнине, прощаясь взглядом с кораблем.
- Адам, а что обозначают эти буквы? – спросила Ева.
На борту Ковчега угадывалась, поблекшая от времени надпись – Э.Д.Е.М.
- Это, моя любимая, расшифровывается, как Экологический Дом, то ли Единого, то ли Единственного Мира, но в любом случае, уже не единственного.
Действительно, теперь у них двоих был свой собственный мир. Мир, который им еще предстояло создать. И каким этот мир будет, зависит только от них самих.
И дни, и годы здесь не условные, а реальные, зависящие от вращения их планеты вокруг свое й оси и вокруг своего светила. Но и Ковчег забыть невозможно. Там, Иванов осознал это только сейчас, остались их корни. Сотни лет своей долгой жизни он будет с надеждой всматриваться в звездное небо, ожидая весточки от своей звездной семьи.