Страдания молодого мичмана (рассказ-байка)

Алексей КУРГАНОВ

Страдания молодого мичмана (рассказ-байка)
                                                                         
Серёже Коновалову, бывшему мичману одной из атомных подводных лодок Северного флота, рассказавшему мне эту удивительную историю, посвящаю.


Всегда утверждал и утверждаю: моряцкая  байка это совершенно особый вид народного творчества. Это не сказка, не миф, не анекдот. С другой стороны, это не документальное изложение действительно имевших место быть событий. Истина, как всегда, посередине, так что это, скорее всего, смесь из всего вышеперечисленного плюс к тому обильно заправленная личной  фантазией рассказчика. Таким образом, совершенно невозможно разобрать, где здесь выдумка, а где – действительность. И смех, и грех, и благодарность командования, и наряд вне очереди., все это и называется коротким и емким словом – байка. Уточнение, что она действительно моряцкая, нужно единственно лишь для того, чтобы не обращать внимания на тот «пышнейший букет» ненормативной лексики, которая и составляет здешний специфический колорит.
История, которую я хочу вам рассказать, произошла...В общем, произошла. Имела место. Но благодаря самоотверженности…И несмотря на… Впрочем, все по порядку.

В жизни всегда есть место подвигу (кошмар какой…). Если конкретнее, то во время несения боевого дежурства на атомной подводной лодке № ...орденоносного Северного флота Военно-Морских Сил Российской Федерации героически обгорел мичман Пропердищенко Остап Мыколаевич, 1965 г.р., украинец по происхождению, гражданин РФ, образование – среднее специальное, частично женат. Характер нордический, стойкий, упрямый, хитрый, упёртый, службистый, короче –типичный  хохляцкий.  С товарищами по работе поддерживает ровные доброжелательные отношения. Выпить любит, но не делает из этого культа. Не жмот, но с задатками. Серьёзный спортсмен, чемпион эскадры по скоростному поеданию горохового супа с салом. Отмечен грамотами, благодарностями и пинками командования.
Жизненный путь нашего героя начался в селе Веселые Сороки Полтавской области, где он родился, крестился, посещал детский сад имени Тараса Бульбы и общеобразовательную школу имени тоже Тараса, но уже другого, по фамилии Шевченко, великого украинского поэта и писателя, который, кстати, и написал про того Тараса, который был в детском саду (там этих Тарасов-Тарасиков хоть ложкой ешь!)
Поступив, промучившись и закончив с золотой медалью машиностроительный техникум в г. Полтава, наш Ося был призван исполнить свой священный гражданский долг в рядах покрывшего себя неувядаемой славной Северного ВМФ тогдашнего еще СССР. Отслужив срочную, он не изъявил горячего желания возвращаться к гопаку, галушкам и вечерам на хуторе близ Диканьки, и поэтому остался  продолжать свой священный и гражданский, но уже за зарплату, долг в должности мичмана. Суровый Север стал для скромного мужественного паренька второй Родиной, а город Северодвиновск (бывший Молотовск) – вторыми Весёлыми Сороками, только более крупными в размерах. Сейчас у него здесь имеется двухкомнатная на Ленина (такое название улицы и осталось) и гараж на Сталина (ныне – адмирала Колчака). Жена Клавочка (пока состоят в гражданском браке исключительно из-за Клавочкиного упрямства) - местная, из поморок, работает, несмотря на очень серьёзные протесты супруга, буфетчицей в офицерской столовой, но себя блюдёт. Кроме того, здесь же, в городе, проживают друзья-соратники-сослуживцы по славному гвардейскому экипажу их родимой АПЛ № ... В общем, обжился некогда угрюмый и постоянно сопливый хохлятский бывший паренек, заматерел добротным, взращенном на украинском сале телом, но всё же не заборзел в суровом краю бескрайних болот, клюквы, комаров и Северного сияния. Врос, так сказать, всеми своими могучими корнями в эту каменистую почву, и уже не тянет его, как в первые годы службы, на ридну Украйну, к черешне, салу и горилке, а широко известные на весь мир полтавские вареники он с детства ненавидел. Командование Остапа Мыколаевича уважает и ценит за высокий профессионализм и постоянный оптимизм, сослуживцы уважают за веселый нрав, основательность в суждениях и регулярно получаемые посылки  от папы, мамы и бабушки Гапы, так и проживающих  в Веселых Сороках, что всё на той же на Полтавщине. А то, что он иной раз уважает позанудствовать на тему «Семья – ячейка общества» и вообще не одобряет никаких форм разврата, так сие ему с легкостью прощается: народ в экипаже подобрался опытный, потрепанный жизнью и повидавший виды, и поэтому очень даже понимает, что у каждого, даже архираспрекраснейшего индивидуума в мозгу обязательно должна быть хотя бы пара тараканов.

Но ближе к делу. Прелюдией произошедшей с Пропердищенко жуткой трагедии, было распоряжение вышестоящего командования в лице командира лодки, капитана первого ранга, товарища Егорова разбавлять спирт, выдаваемый раз в месяц в боевые части ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО для обработки оптики и прочих приборов и механизмов (ха-ха три раза!), некоей загадочной химической добавкой (а вот это уже без ха-ха. Это уже таблица Менделеева. С ней не расхахакаешься.), дабы раз и навсегда отбить охоту и соблазн у любителей халявы использовать  выдаваемый цэ-два-аж-пять-о-аж аж не по предписанному инструкцией служебному назначению. То есть, в рот. Товарищ Егоров никогда не был убежденным трезвенником и прекрасно понимал мичманов, оттягивающихся раз в месяц халявным «шилом» (условное название спирта в частях и соединениях нашего славного ВМФ). Очень сомнительно, что и в штабе флота сидели сплошь язвенники и трезвенники, но именно оттуда, из штабных высот, поступило грозное распоряжение пресечь, и Егорову ничего не оставалось делать, как встать во фрунт и, подкинув правую руку к козырьку, отчеканить «есть!».
Естественно, что это решительное в своей антиалкогольной борьбе распоряжение было незамедлительно доведено до личного состава. Вопрос ставился предельно конкретно: если кто желает досрочно отправиться к белым лебедям – милости просим, смесь действует мгновенно, даже икнуть лишний раз не успеете. Ну а тем, кто на небеса не торопится, наше отцовско-командирское ласковое слово: даже и не принюхивайтесь! Жизнь, как известно, дается один раз, и прожить ее, несмотря на всю окружающую всеобщую гнусность, всё-таки надо. Надо, даже несмотря на то, что иногда бывает очень больно и даже обидно.
О том, что эта самая антисоблазнительная добавка резко повышает спиртовую воспламеняемость, на том памятном своим грустно-трагичным настроением собрании не было сказано ни слова, а почему – сие тайна великая есть. А, может, и нету. Просто забыли… Сейчас, по прошествии времени, некоторые горячие головы обвиняют в этом командира, но Егоров  во всем этом беспамятстве абсолютно не виноват. Он, в конце концов, не господин Менделеев, органическим и прочим химиям в подводном высшем учебном заведении обучался постольку-поскольку, а потому ни о каком возможном коварстве вышеназванной смеси даже и не подозревал.
- Берегите себя, сынки! – сказал он дрогнувшим голосом в заключение, и физиономии личного состава от этой суровой отеческой заботы на миг дрогнули и вновь закаменели, - Нам, героям-подводникам, не привыкать к трудностям, лишениям и проискам врагов. Рр-р-разойдись!


Это прелюдия. Чего говорить: Россия – это такая страна, которая не может жить без своих дураков. Вот, например, какая-нибудь Германия или Соединённые Штаты вполне могли бы без них обойтись. Дескать, добра-то… А мы – нет. Мы не можем. И мало того, что холим этого дурака, лелеем и в глаза его глупые заискивающе смотрим, мы его обязательно над нами поднимаем. Сажаем в руководящее кресло, чтобы он писал свои дурацкие указы и распоряжения. А как же! На то он и дурак, чтобы писать! Без этого невозможно! Мы же цивилизованная страна! У нас каждый дурак в почёте! И чем он дурачнее, тем почётнее! Примеров – масса! Впрочем, вы это и без меня прекрасно знаете.
А теперь продолжим.
И грянул день. И грянул взрыв... Впрочем, до взрыва была еще пара минут. Этого времени вполне хватило матросу Митрохину, балбесу и редкостному раздолбаю, неизвестно какими судьбами попавшему в их славный гвардейский экипаж, закончить протирку вверенных ему спидометров, глубиметров, гидроакустических дозиметров и прочих метров, дойти до гальюна и спустить в очко использованные для протирки  ватно-марлевые тампоны, пропитанные, понятно, этой самой спирто-химической смесью. Таким образом, балбес Митрохин грубо нарушил  соответствующий пункт инструкции, в котором белым по жирному было написано, что по окончании работ  данные тампоны должны быть собраны в специальные контейнеры для дальнейшей утилизации, которая уже не ваше дело как будет произведена. Более того – вот оно, роковое стечение обстоятельств! – именно в это время случился какой-то стопор механизма слива, и тампоны не были унесены могучим потоком куда-то в глубину морей и океанов, а легкомысленно плавали на поверхности гальюнова очка, на что вышеназванный балбес не обратил абсолютно никакого внимания. Ему, Митрохину, вообще все до глубокого фонаря. Ему вообще не на флоте надо служить, а там, где служить вообще не надо. Тем более, что после демобилизации он хочет идти учиться на парикмахера, чтобы стать похожим на того глистообразного и голубоцветного субъекта неопределенных пола и возраста, которого часто показывают по телевидению с его супермодными причесонами, и который теперь уже пытается исполнять на всероссийской эстраде какие-то мурлкающие песенки про, конечно же, однополую любовь, потому что нормальная у нас как-то не совсем приветствуется.
Но, как говорится, что сделано Митрохиным, того уже не вырубишь пером, не изуродуешь топором. Как только эта будущая надежда парикмахерского искусства покинула гальюн, туда вихрем влетел наш рыцарь печального образа, товарищ Пропердищенко. Он в очередной раз  жадно пожрал (иного, более точно определения его действиям на лодочном камбузе и не придумаешь) горохового супа (три с лишним порции и тайный облиз  половника – это не просто ого, это самое настоящее о-го-го! Пакость какая! И куда только влазит! Куда-куда… В Пропердищенку, куда!) и теперь, пыхтя и отдуваясь, прискакал в гальюн облегчиться от лишнего груза. Естественная физиологическая потребность. И ничего похабного!
Как известно из школьных уроков ботаники, горох весьма способствует образованию в кишечнике излишнего количества газов ( по научному это называется метеоризм), а поскольку хронически ненасытный Пропердищенко намолотился вышеименованного супца сверх всяких мыслимых и немыслимых мер, то этого самого сероводорода в его могучем, хронически ненасытном организме образовалось такое огромное количество, которого вполне хватило бы, чтобы отправить на тот свет целую эскадру, а не то что её отдельную боевую единицу. И весь кошмар заключался в том, что вся эта газировка настойчиво требовала незамедлительного выхода. Хотя я уже сказал – естественная физиологическая потребность. Сколько не жрать.
Вот тут и произошел самый апофеоз нашей трагедии, до уровня который тому же господину Шекспиру, как говорится,