Чистый хозяин Собственного Мира

кресла со всякой фигнёй, разбросанной на них. Оригами везде, Олив правду рассказывал. Смятые, скомканные оригами. На дорожках разклякшие от сырости. "Нервные, бездарные Галло..." Узкий, элегантный бумажный самолётик проплыл, опровергая его размышления, над  идеально стриженой оградой, спланировал в руки Сури... "Ишь ты!.." Записки не было. На следующем повороте Сури свернул в сторону, откуда самолётик был пущен.


Очередная просторная беседка. С овальным столом. Кресла. Семеро человек ожидали Сури с визитёром. Три девушки... Дамы? Четверо юношей... Господ? В повсеместные марблс играли. Как бросают игральные кости, так поочерёдно, сопровождая обрывочными словами игрового арго, они кидали округлые, размером и формой - виноградины, на стол. Катившиеся стремительно, они всякий раз останавливались у края. Испещрённые пиктограммами... Что означали они?.. Галло не давали себе времени на прочтение перед следующим броском, видно, наизусть знают. Один из господ, шумно вдохнув, отодвинул кресло и встал за другим, за спиной сидящего господина в светлом костюме, под сдержанные улыбки остальных. Густав тогда уловил, что не просто так некоторые сидят, а другие играют стоя. "Офигительный накал страстей!... Азартная игра - посидеть или постоять!.." - язвительно подумал он, вспомнив бег Против Секундной Стрелки, в котором, впрочем, и единожды не участвовал. Поверхностное суждение, да. Он и сам это понимал, вникать не хотелось. Галло никак не отреагировали на его появление. Не обернулись. Дамы в длинных платьях. У господ одежда подобная той, что на Сури. Господин Сома тоже вспомнился, но помимо рубашек, по рыночной свободной моде он, как большинство, предпочитал шаровары. Уж если о моде, то большинство континентальных полудроидов одеваются ярко и свободно - юбки, шарфы и украшения, маски, платки закрывающие голову и лицо, так, к слову. А здесь без украшений. Есть плетёные, кружевные шали на плечах и на спинках кресел.
- Будет дождь, - сказала одна дама.
Точно. Едва Густав ступил в беседку, ливень хлынул снаружи. Короткая гроза прокатилась по облачному рынку. Стриженая трава оказалась под водой. Потоки бежали, размывая ровные дорожки.
- Здесь всегда так, - сказал Густаву Сури. - Погода не очень.
И представил его. После чего присутствовавшие повернули свои лица. Сделав очевидным то общее, что объединяло их. Взгляд. На пришедшего, на мир-рынок, на жизнь вообще. Глаза, как озёра подо льдом. Густав заглянул в них... Потом обратно в мокрый парк, так напоминавший его собственный... И содрогнулся. Подобным образом в древних книгах, в религиозных артефактах эпохи до дроидов, открывалось герою наяву или во сне видение ада. С пустым котлом, уготованным для него. "Не хочу стать таким..." Стать? А уже не стал ли? Густаву не помешал бы стеклянный Лепесток, осколок, в который смотрелись те, им собираемые, ушедшие в Великое Море. Они-то понимали, как близки и необратимы перемены. Как легко не заметить их. "Как озёра подо льдом... Жуткий клуб, жуткие существа. Вот кого переловить ребятам на артефакты..." Сейчас Густав расцеловал бы суетливую Лиски-намо, рыжий огонёк. И Хан-Марик всплыл перед глазами, по-турецки сидящий, упрямый и преданный, грызущий золотую цепочку... Несколько звеньев в тёмных ладонях, белых зубах. Сияние вечерних облаков, луч из чьего-то мира, приглушённый свет материка... "Чего я злился на тебя?.." А что он уже продал, за вход в этот же клуб, в том числе, продал Хан-Марика, не вспомнил. Это как-то побоку, само собой...
- Мой голос в минус, - сказала одна дама, сидевшая ближе других, в платье до щиколоток, узком, как труба.
- Но ты не можешь отрицать, Мадлен, - отозвался господин напротив, в уютной вязаной кофте кутающийся от сквозняка, - он нашего племени. Видно.
- Потому и минусую, - без паузы бросила дама.
Она поманила ящерку и та спустилась с плеч Густава на запястье левой руки, поднимающей пирамидки, руки с фолиантом, крепко обвив её.
- Взгляните сначала, - опомнился Густав, не мутя, в лобовую. - Понимаю, покинуть ваше общество можно через шатёр, не иначе. Ладно. Я делаю подставку, оставляю артефакт и ухожу. Вы рассматриваете, после я ухожу.
- Возьми печёное яблочко... - другая дама, миниатюрная, улыбнувшись, кивнула на изящную розетку с лакомством на сервировочном столике.
Пока три этих слова произносила, у Густава закружилась голова. То есть, не в эмоциональном смысле, а беседка заплясала вокруг, цветовыми пятнами, размытыми очертаниями вокруг... - розетки с печёным яблоком, с крупинками сахара на сморщенной кожуре. Густав не дёрнулся, переждал и всё. Три длящихся слова закончились и круговерть остановилась.
- Спасибо, - ответил Густав и не шелохнулся.
Дама встала быстро, но плавно, приблизилась с тонким тюльпаном бокала в обеих руках.
- Тогда выпей с нами. Говорят так у вас, на континенте про воду связных, ни разу не разделённых Впечатлений? "Ищи и выпей одним глотком. Насколько древнее на губах - столько будущего перед глазами".
- Спасибо, - ответил Густав и не протянул свободной руки.
  Господин усмехнулся:
- Тебя предупредили, чего делать не стоит, но не научили притворяться? Сома и для нас был бесполезен.
"Погодите, - подумал Густав, - я собью с вас спесь..." Ответил:
- Да, я не умею притворяться. Вот книга, вот человек пред вами. Внутри книги то, что вне сомнения, способно заинтересовать вас. Я открою, закрою и уйду. А вы будете решать, достаточен ли взнос, что бы мне остаться здесь... В вашем обществе.
Произнёс и мысленно сплюнул, ужас какой!.. У них это суеверие означало отплеваться от ненужного Впечатления, дурного. Сохранилось с тех времён, когда запретные Впечатления не были подчищены дроидами и встречались через раз.
- Твой мир испорчен? - спросила вторая дама.
Проклятие! Снова заставляя мир вокруг плясать.
- Поэтому ты хочешь остаться здесь?
- Точно, - Густав смирился с головокружением.
- А у нас не слишком тихо для тебя?
- В самый раз. Снаружи для меня слишком шумно. У меня есть, что предложить вам, взгляните.
- Но на ней три замочка.
- Верно, но один открывает все три. Ненадолго. Два остальные сами захлопываются. Пока я не сниму каждый в отдельности.
- Разумная система, - кивнул, издали наблюдавший, господин.
- Скучаешь, Рондо, по торговым уловкам? - не слишком приветливо переспросила его дама, продолжая покачивать бокал. - Хочешь прогуляться на Южный? Там ждут тебя... Давно.
- Я нет. А ты могла бы и прогуляться, - господин был не против пикировки, - теряешь форму, Кроха. Решила не аперитивом, первым блюдом угостить того, кто даст тебе фору?
- Рондо?.. Учту твою критику... - дама развернулась к нему и продолжила совершенно тем же и совершено другим, протяжным в согласных звуках, гудящим, сладким тоном. – Ну, можно, Рондо, можно, ты не против, Рондо, я потренируюсь здесь?! Действительно, Рондо... Ты заметил верно, Рондо... Рондо...
Голова Густава немедленно прекратила кружиться, а вот господину в кресле, похоже, стало не по себе. Он вдохнул, поставил локти на стол, как будто заслоняясь. Почему как будто? Именно заслоняясь. Напрасно, притом. Вдохнул ещё глубже... Уронил на них голову. Тогда Кроха отвернулась.
- Ах, Мадлен, - прошептала она первой даме, - так складно всё шло когда-то, так распрекрасно. Один неверный шаг... Чем приходится довольствоваться?
- Ещё не вечер, - кратко, деловито отозвалась Мадлен и вернулась к Густаву. - На пирамидке, да? Так не откроешь...
- Естественно. Кто же любит запертые двери? Но что за беда, если я и сбегу? Рано или поздно артефакт достанется вам, с растаявшей пирамидки, если судьба не даст мне много лет, либо через шатёр вернусь обратно, - Густав иронически поклонился Крохе, - услышу ещё раз гипнотический голос галло!.. И в другой раз, ты одержишь победу... В чём проблема?
- Он нашего племени, - подтвердил другой господин. - Пусть делает пирамидку.
Остальные согласились. Пришлось ждать, пока кончится затяжной, мелкий дождь. Уйдёт с лужайки вода. Мадлен скептически покачивала головой.
- Ты сам-то с рынков? - презрительно спросила, оглядывая небо.
"Как ты забираешься на дракона в таком платье? - подумал Густав. - Или вы не летаете вообще? Будь оно на палец теснее - удушье и смерть... Ненормальные галло..." Но ответил:
- Я облачный странник. Охотник. Ваш стиль ловушки, мой - сеть и манки.
- Манки дроидов... - неожиданно для всех, мечтательно произнёс Сури. - Хотел бы я услышать их разок...
Мадлен так же неожиданно сорвалась:
- Ещё хоть раз заговори про дроидов, и я вышвырну тебя! И выброси эту гадость из-за уха!
Сури покосился на Густава, виновато улыбнувшись, почему-то в его адрес, и протянул белый, шёлковый цветок. Изящный, махровый, крупный. Цветок вальта, который Густав немедленно, демонстративно воткнул в петлицу верхнего кармана куртки.  
Дождь перестал. Вода уходила с газонов и дорожек. Стало вечереть. Время, пора.
Густав вышел из-под навеса беседки. Дамы и господа, не торопясь, последовали за ним. По бронзовой спине ящерки Мадлен провела пальцем, и та скользнула, освобождая руку. Наконец-то. Свилась брошью у Мадлен на плече, скептически галло смотрела на происходящее. Густав тронул мокрую, стриженую траву. Пирамидка не поднялась. Один из господ хмыкнул:
- Подставку на подставку не ставят!.. Тебе повезло, что там полный отказ. Делай на дорожке.
"Олив, - подумал Густав, - буквально я должен был бы понять тебя: ничего не трогать!.." Он прикоснулся к сырому песку под ногами. На сей раз светящийся конус образовался.
- Фу, - сказала Мадлен, - напоминает общие рынки, преврати во что-нибудь.
- Как угодно, - отозвался Густав.
Он задумался на минуту. Новый опыт. Пирамидка ведь и мокрую трава с отказом!.. "Надо же, в облачном рынке можно творить формы... Как бы творить. За пределы не вынесешь. Но самому, собственноручно... Жаль, что такая способность распространяется лишь на пирамидки!" Опустил руку, - убежавшая ящерка, словно, продолжала цепляться за неё, тяжесть осталась, - поднял ладонью вверх... От земли взвился узкий язык едва колеблемого, не сжигающего пламени... Здорово, не ожидал. Трубный голос слона отвлёк его. Между стриженых кустов, облаком, зашедшим на облачный рынок, белым маревом остановился бесценный живой артефакт. Переминаясь с ноги на ногу, он покачивался, можно поклясться, специально, чтобы неповторяющимися, тихими «динь-дон!..» бубенчики на нём пели, разговаривали... Сури улыбнулся, заметив его. Остальные не обратили внимания.
Пора.
На острие светлого пламени Густав недоверчиво, но твёрдо опустил тяжёлый фолиант. Держит!.. И сразу поставил отказ.
- Открывай, - сказал Рондо.
- Сейчас, - согласился Густав.
Покачиваясь, водя хоботом по листве вдоль дорожки, слон уходил за поворот. Густав не отказал себе в удовольствии, обвести взглядом галло, их надменные лица, запомнить такими... Как озёра подо льдом... Не спеша, он покрутил три цилиндрика в основании верхнего замка на окованной медью обложке... Помнил на ощупь, тренировался набирать код. Замочки разом отщёлкнулись... И в тот же миг Густав не раскрыл, а с треском разорвал, на две части здоровенную книгу! Отбросил их в стороны... Подсвеченный снизу пламенем, Улей-апельсин вспыхнул и заблагоухал в сумраке дождливого, облачного рынка! Оранжевая комета, утвердившаяся на шлейфе своего огня...