Чистый хозяин Собственного Мира

и, как Олив сказал, груш. Но в тебе я не замечал страсти к фруктам...
Олив и Сома весело рассмеялись, переглянувшись... Ровесники. По сравнению с ними Густав совсем юнец.
- Это не апельсин, Густав! - проговорил Олив, смеясь. - Продолжим путешествие в историю живых артефактов! Мы с Господином Сомой застали сражения из-за них, утраты Чёрных Драконов, миров и жизней... Это - Улей. Они были разные. Этот - традиционный. Самый лучший, на мой вкус... Взгляд, на мой взгляд!.. И тот, кто создал его, молодец. Апельсин, он не раскроется сейчас. Не раскроется и завтра. Но, когда надо, когда время придёт, он раскроется, Густав. Прежде, чем отдашь, ты должен разок увидеть это, хоть раз.


Тогда Густав услышал, а затем, последовав совету, в Собственном Мире и увидел в действии Улей, поразительный живой артефакт.
Дважды в течении сезона он начинал раскрываться, по-разному. В первом случае спиралью, словно кто-то срезал с него, не отрывая ножа, толстую оранжевую цедру. Пока она не падала вниз серпантином. Следующий раз он раскрывался многими узкими лепестками и оставался лежать на них. Он, то есть, восковой, не утерявший аромата шар, обретший медовые нотки в своём аромате. Составленный из шестигранников, сот. И это лишь оболочка, сам артефакт внутри. Удивительный множественностью своей - улей. Первыми из сот появлялись не пчёлы, собственно не пчёлы и населяли его, а толстые шмели. Первыми - цветы. Лавандовые, сиреневые лилии, прекрасно контрастировавшие с золотыми мохнатыми шмелями и светло-жёлтой пыльцой венчика тычинок. Пыльцой, для цепких лапок и круглых боков. Лилии разлетались, росли, раскрывались, оседали на любых поверхностях, не образуя стеблей, превращая любой мир в цветущий сад. Следом за ними, гудя, вылетал первый шмель... Когда облетит все лилии до единой, первая превратится в точно такого шмеля. И так далее. Когда число их сравняется, гудящие, золотые, измазанные благоуханной пыльцой, шмели начнут возвращаться в улей... После, равное прошедшему, время он будет стоять закрытым. И всё сначала. Вне Собственных Миров цветы разлетались беспредельно, докуда могли. Но шмели всегда находили их и всегда возвращались. Не будучи пойманными, конечно. Такой артефакт украсит любой облачный мир, не трудно понять Господина Сому!
- Ну и что? - удивился Густав. - Ты решил изменить тактику, Олив? Галло так проникнутся его красотой, что пойдут на честный обмен?
- Сома, - Олив повернулся к нему, сверкнул насмешливо глазами из-под чёлки, - а не перехвалил ли ты своего про-отеже? Не приукрасил ли его рекомендацию? Густав!.. Думай: закрытый клуб... Лёгкий... Облачный... Но - рынок! Рынки невозможно совсем закрыть... Шантаж, Густав! Сколько пчёлок там? И все устремятся к земле. И все - вернуться обратно... Сколько охотников на Белых Драконах верхом устремятся за ними в поисках самого улья? К их маленькому клубу, к их тихой пристани Гала-Галло... К той, куда ты полетишь, но не откуда, чтобы твой дракон не запомнил путь!
- Олив! Моё восхищение! - Густав щёлкнул пальцами. - Как просто! Всё, что я должен сделать, очутившись внутри, торговую пирамидку. И я один, я один на всём белом свете могу её убрать! Они отдадут мне за это, что угодно!
- Я тоже так думаю, - кивнул Олив. - А не упустил ты из виду момент, что пирамидка сама тает, если умер поставивший её?.. Да-да, они чистые хозяева, толчка в спину ты можешь не опасаться. А ловушки, я повторяюсь?.. А яд?.. А снаружи?.. Не советую тебе с оставленной пирамидки бежать, они озвереют. У галло много всяких знакомств... Хорошо если после аферы и примирение состоится там же, сразу.
- Я сделаю это!
- Уверен. Надеюсь, тебя не обидел мой сарказм? Ты очень молод, Густав. Естественно, со многими штучками не знаком, не во всяком старье разбирался. Как оно, для чего...
- Я никогда не обижаюсь, Олив.
- Плохо...
Густав вскинул глаза на него. Господин Сома, кивнув, рассмеялся. Ароматный, неожиданно тяжёлый апельсин лёг Густаву в ладонь.


Глава 16.
- Крохоборы... - пробормотал Господин Сома.
Когда от бронзового дверного колокольчика отделилась бронзовая же ящерка, казавшаяся частью его замысловатого выпуклого узора. Прикованная к язычку колокола витой цепочкой, в ошейнике с волнистой полосой крошечных рубинов на нём, она шустро перебежала на его руку. Коготки ящерицы тоже алые, в тон рубиновой россыпи. С руки на шею... Исследовала... Нет цепочек, нет и бус. К ушам...  И серёг нет. Господин Сома терпел. Вернулась на руки... Нет и браслетов. Тогда она ловко перекусила запонку, поймала обе части, спрятала за щеку, как хомяк, и убралась. Застыла в изначальной неподвижности.
- Крохоборы, - повторил Господин Сома, теребя оставшуюся запонку. - И всегда такими были.
Пока ящерка бегала, колокольчик звенел. И теперь перед ними, потянув на себя створки двери-артефакта, настоящей деревянной с кованными накладками, со щелью, для выглядывания тайком, предстал юноша в европейской одежде двадцатого века эпохи до дроидов. Строгие брюки, светлая рубашка... За ухом - большой белый цветок! Густав отшатнулся, чуть не полетел вниз, сходство с картой - поразительное! Симон, валет бубей?.. Юноша рассмеялся его замешательству, а Господин Сома поймал за локоть:
- Это не Морское Чудовище. Это у них юмор такой.
- Похож? - спросил юноша. - Сома, как дела?
- Одно лицо, - ответил Густав, - явственно помню его Впечатление.
- Приятно встретить вежливого гостя, но торговых мест нет.
- Он не торговать. Он претендует на членство.
- Ооо... - протянул юноша, - маловероятно... Но соблюдём формальности. И представь нас вначале.
- Густав. Сури, - представил Сома. - Гус, позови дракона.
- Нет, - возразил Сури, - только ты!
- А, ну да. Вы же такие мнительные, забыл как-то. Столько времени прошло.
Они стояли на раме. Господин Сома прыгнул на проявившегося опять крылатого зверя. Дракон-эталон. Аристократичный, как и он сам, совершенных пропорций, несколько безличный... На первый взгляд... Тяжелыми веками полуприкрыты лукавые чёрные глаза. Сома отлетел, по драконьему обыкновению, сделал кувырок в полёте, а выходя из него, лихо и непринуждённо сбросил Густава с рамы! Локтем за горло - и всё. Чёрный Дракон проявился немедленно. И сразу исчез, когда оба взлетели снова к раме на Белом Драконе Сомы.
- Хорошо, - сказал Сури. - Вижу, ты чистый хозяин. И не с пустыми руками.
О, да. И "не пустые руки" за всё это время порядочно мешали им. Наступил решающий момент. У Густава и у Господина Сомы имелось в свободной руке, под мышкой, по толстенному фолианту. Отягощавшие их, особенно в последней проверке на наличие телохранителя. Да ещё и Сома забыл предупредить о ней... А в одном из фолиантов в середине был вырезан круг в страницах, спрятан Улей-апельсин. Совсем тайно, в одежде не представлялось возможным его пронести. А так: пятьдесят на пятьдесят. Подозрительность же снималась в значительной мере.
- Но, Сома, - добавил юноша с цветком, - зайдёт он один, ты же знаешь...
- Выбирай, - указал Сома на обе толстенные книги с коваными уголками, на замках. - Вторая мне за посредничество. Я не в гости к вам прилетел.
  Сури задумался. Рассмотрел обложки...
- Конечно, названия ни к чему!.. Как выбрать-то? Вручную стёрты...
- Тому есть причина, - ответил Господин Сома двусмысленно.
Сури осмотрел ещё раз... И указал на старую книгу в руках Густава. С Улеем внутри! Никто и бровью не повёл. Куртка застёгнута, рубашка Сомы запахнута плотно. Полыхание Огненного Круга секундное, не больше. Сома ощутил и азартную радость и досаду. Густав только радость. И не потому лишь, что цель его приблизилась, а удача в который раз не отвернула лица, но и потому, что твёрдо решил к этому моменту не отдавать шмеликов.
Прощаясь, они задержались на раме, и Сури расценил паузу, как знак близкой дружбы. На самом же деле, Господину Соме хотелось всё переиграть. А Густаву - схулиганить. Он не удержался. "Мы кажемся друзьями, расстающимися на пороге, гут, гут... Надолго... Следует попрощаться!.." Он, будучи одного роста с ним, как-то снизу заглянул в лицо Сомы, вспомнив улыбку Лиски-намо, преобразившись, охотник успешный и злой, и проговорил:
- Сома... Я буду возвращаться... Шмелём - в улей. Пожелай мне удачи... И тебе она улыбнётся!.. - так сказал с улыбкой Лиски-намо.
Господин Сома хлопнул его по плечу и прыгнул с порога, зовя Белого Дракона в падении, чтобы не выдать себя. "Шутник фигов! Чудище-Балаболка, тень океанских легенд!.. Не знаком я был с твоим стилем, Густав!" Дракон подхватил его в кувырке, сощурил чёрные глаза, прикрыл их. И помчал на континент. "По-честному, - решил Густав, - если всё получиться, отдам Соме шмеликов в Собственный Мир!"
Не только запонки собирала ящерка, нет... И слова. Слова в колокольчик, на пороге произнесённые, собирала. Живой артефакт плюс механика - страшная сила... Беспечный Сури, Сури последний из принятых, а следовательно, - привратник, не обратил внимания, не доложил их. Густав сеял разрушение на земных и облачных путях, предательство, распад...
Юноша распахнул шире обе створки. Пропустил гостя. И закрыл дверь у Густава за спиной.


Дверь, открывающаяся только вовнутрь, закрылась, защёлкнулась долгой трелью. Словно палочкой по ксилофону провели, замочки подинькали сверху до низу, от низкой ноты до самой высокой. Под их звуки Густав следом за Сури уже катился по песчаному, крутому склону. "Обратно по такому не залезть... С рынка, положим, через шатры входят, а как Сури к раме поднялся?.." Кубарем слетели они в сад.
Парк. Регулярный. Стриженные деревья. Кубы плотной листвы. Конусы. Шары на ровных стволах одинаковой высоты. Листва без промежутка и изъяна. Без вытянувшейся, непокорной веточки, без пожелтевшего листа, без засохшего краешка. С болезненным отвращением, поднявшись на ноги, Густав оглядел этот пасмурный облачный рынок, напомнивший оба его мира: созданный и испорчненный, песок и ровные дорожки, то и другое на месте, рядом. Не хочет он воссоздавать утраченное, сейчас понял. Как и задерживаться тут.  
Запрокинул голову. Входная рама высилась на вершине песчаной горы. Рынок Гала-Галло располагался вокруг неё. Струйка песка тем временем от нижнего звякнувшего замка добежала до них, боковым зрением Густав видел её, не придал значения. Зря. Ящерка в хрустальном ошейнике, подобная той, наружней, юркая тварь выбралась из песка, вскарабкалась по одежде и обвила его шею плотным кольцом. За две секунды, ровно. Проклятье дроидов!.. Тот, кто создавал артефакт, знал, что делает. Она не душила, полудроида не придушить за шею. Лапки гнусного зверька давили на плечи так, что Густав не мог бы при всём желании поднять руки. "Пирамидка, да... Ни её, ни шатра, ни бегства, соответственно..." Фолиант остался в руке. Хорошо, что замки на нём!..
- Без обид, - сказал Сури.
Следуя за ним, Густав отправился прочь от песчаной горы, такими же песчаными, вечно сырыми дорожками парка. Влажная, глянцевая листва меняла цвет по мере их приближения к окраинам, недоступным областям Там, от тёмно-зелёного к серебристому. Беседки на одинаковом расстоянии. На стриженых полянках. Отнюдь зеленью не увитые, незаметно к ним не подойти. "И это Галло, называется?.. Гала, покой? Какое тошнотворное и тревожное место". Большая - маленькая, чередовались беседки. Маленькие застеклены и закрыты. В больших беседках имелись столы и