Стависски прогуливался по сумрачным коридорам разведывательного космического корабля «Статис». На корабле два с половиной часа назад наступило время сна, так называемая ночь. Свет приглушили в попытке обмануть искушенный человеческий организм, но тот не поддавался этому обману и не чувствовал привычную смену дня и ночи, отчего всё путешествие в Открытом Космосе воспринималось как один единственный невероятно длинный день, а, точнее говоря, ночь. Стависски было очень тоскливо. Отчего, понять он не мог. Временами на него накатывали волны счастья и радости, ему всё становилось нипочём и хотелось делать что-то из ряда вон выходящее, хотя и делать ничего от него не требовалось, так как уже было довольно хорошо. Временами же, вот как сейчас, он просто не знал, куда себя деть. Стависски не мог уснуть в своей постели и, не в силах лежать без сна, выходил по ночам в коридор и прогуливался там, копаясь в своей душе и не находя ответа.
Недавно ему стукнуло тридцать пять. Он уже более десяти лет служил в даль-разведке, и не раз оказывался в таких уголках Вселенной, куда не ступала нога человека. Об этом он мечтал с детства. Его влекли к себе звёзды, и Стависски всегда мечтал проникнуть в их тайны. Будучи ребёнком, Стависски мечтал о Космосе иррационально и неконструктивно, так как никогда не стремился реально достичь своей мечты. Он не поддерживал себя в хорошей физической форме, был достаточно слаб телом и здоровьем, не делал успехов в математике, а это был всего лишь минимум требований к будущим космонавигаторам. И в то же время Стависски жить не мог без Космоса. И так бы не осуществилась его голубая мечта, если бы не помог случай.
Его друг Курт выбрал своей профессией космическую навигацию, так как эта работа была крайне престижна и прибыльна. Курт не был мечтателем, и ко всему подходил с практической точки зрения. Он решил поступить в Академию имени Гагарина и, чтобы было не так скучно и чтобы иметь всегда поддержку под рукой, он потащил за собой малохольного Стависски, невзирая на его вялые попытки отбиваться. Стависски было страшно, что его мечта может осуществиться, и к тому же страшно было опозориться на вступительных экзаменах, так как он небезосновательно полагал, что совсем не достоин стать стажёром Космонавигационной Академии. Курт подписал обоих на подготовительные курсы, и, если бы Курт постоянно не подстрекал Стависски, то тот вряд ли бы смог одолеть их. Стависски плавал и в физике, и в алгебре, и в геометрии, и, не будь рядом Курта, который даже не осознанно, а только лишь своим примером заставлял продолжать, он давно бы забросил эти попытки. Но в Стависски проснулось самолюбие, и он просто не мог терпеть всесторонней развитости Курта, и не хотел выглядеть безнадёжным позорищем на фоне друга. И, стискивая зубы, продолжал ломать их о гранит науки. Ещё хуже дела обстояли с физической подготовкой. Курт был сильнее и быстрее Стависски во всём, и последний чуть было не сломался из-за этого, но всё же за лето смог, тянувшись за Куртом, достичь кое-каких результатов. Он даже немного научился играть на гитаре, и всё потому, что Курт являлся виртуозом в игре на этом инструменте.
И вот настала пора экзаменов. Курт без каких либо проблем поступил в Академию. У Стависски же дела обстояли ужасно. Математику и физику он сдал со скрипом на самый низкий проходной балл, и то благодаря экзаменаторам, которые просто-напросто пожалели несчастно выглядевшего юношу. На сдаче физических нормативов Стависски представлял собой жалкое зрелище: дистанцию в пять километров он одолел последним, чуть не выплюнув лёгкие, при жиме лёжа уронил на грудь штангу, при отжимании от пола чуть не потерял сознание, после приседаний полчаса просто не мог подняться на ноги, с каната чуть было не свалился, на брусьях растянул связки плечевого сустава. Отчасти смог себя реабилитировать на сдаче пресса, подтягивании на перекладине, пробежал стометровку в числе лучших и неплохо смотрелся в спарринге, хотя в конце концов и проиграл оппоненту. В том году наблюдался относительный дефицит абитуриентов, и поэтому Стависски к своему изумлению обнаружил себя в списке поступивших. На втором месте. С конца. Что совсем не омрачило его радости. И заодно зачисление вызвало у Стависски приступ паники – ведь теперь придётся учиться, и доказывать, что ты достоин стать космонавигатором.
Вспомнив, что Курт сейчас командует флагманом даль-разведки, Стависски немного расстроился. Да, мечта Стависски сбылась. Он был по-настоящему рад, что летает на космических кораблях. Но что же тогда постоянно гложет его, отчего он не может спать по ночам? Ему было горько иногда, что он не в числе лучших космонавигаторов, но Стависски осознавал, данных быть лучшим он не имеет, поэтому и помышлять о лидерстве не стоило. Но не это тревожило Стависски. Он шагал по сумрачным коридорам и вслушивался в свои мягкие шаги. Шум двигателей, неслышный днём, теперь заглушал их. Как и всегда, копаться в собственных мыслях Стависски быстро наскучило, и он принялся играть в выдуманную им незамысловатую игру: он закрыл глаза и пытался угадать на ходу, когда необходимо свернуть. Если бы не мягкая обивка стен, шишек бы он набил немало. Сколько времени ни плутал Стависски по коридорам, он никак не мог запомнить все повороты и всегда проигрывал.
Вдоволь наударявшись лбом о стены, Стависски по своему обыкновению направился в рубку управления, где одну стену целиком занимал огромный обзорный иллюминатор – окно в бездну – чтобы полюбоваться на звёзды. Днём слоняться по капитанскому мостику ему бы никто не позволил, а ночью он никому под ногами не мешался. В кают-компании тоже был иллюминатор, но раза в четыре меньше, поэтому Стависски при любой возможности шёл в рубку. Только в ней можно было по-настоящему ощутить, что ты падаешь в бездну. Правда, признаков движения видно не было: звёзды продолжали висеть неподвижно, будто надсмехаясь над попытками людей преодолеть невообразимые расстояния до них. Лишь в конце полёта одна из звёзд, являющаяся целью путешествия, начинала увеличиваться в размерах, причём весьма лениво, как бы неохотно сдаваясь на милость космонавигаторов.
Стависски приложил ладонь к отпирающей панели, и дверь рубки с шипением отъехала в сторону. Сегодня вахту нёс Маргулис. Он сидел в кресле штурмана лицом к «окну» и экранам на панели управления, отражающим состояние всех систем корабля в реальном времени. Маргулис лишь покосился на вошедшего навигатора, но ничего не сказал ему. Стависски, как и всегда, заворожено замер на пороге, уставившись на открывшуюся перед ним необъятную звёздную панораму. В Космосе отсутствие атмосферы позволяло разглядеть самые маленькие и самые далёкие солнца, и просто дух перехватывало от такого невероятного количества миров. По краям иллюминатора виднелось голубоватое свечение – признак нормальной работы силового поля, которое защищало не столько от столкновения с крупными метеоритами (от них проще уклониться, заранее распознав на своём пути), сколько от мелкой космической пыли, которой в вакууме было ничтожное количество. Но корабль, летящий со сверхсветовой скоростью, столько раз с ней сталкивался, что без защитного поля даже при условии наличия прочнейшей оболочки превратился бы вскоре в мелкое сито. От соприкосновения поля с этими крохотными частичками материи в различных частях иллюминатора загорались мизерные вспышки, которые никоим образом не мешали наслаждаться зрелищем, открывающимся в окне в бездну. Стависски смотрел и думал, что Космос, хоть и пустил человека на свои просторы, остаётся непознаваемой загадкой. Человечество, по сравнению с количеством миров во Вселенной, побывало на таком маленьком количестве планет, что этим результатом можно было пренебречь. Стависски продолжали, как и в детстве, манить звёзды. Ни одна мечта не сбывается в полном объёме, иначе бы человек просто вымер. Судьба дала Стависски осуществить его мечту о Космосе, но и в тоже время посмеялась над ним. До карьеры космонавигатора Стависски мечтал о звёздах, глядя на них, и не задумывался об их бесконечном количестве. А теперь, посетив несколько миров, он понял, что и сотни жизней не хватит для того, чтобы побывать на всех планетах во Вселенной. В мечтах Стависски ему стоило лишь попасть однажды в Космос, чтобы раскрыть все его тайны. А в реальной жизни Стависски понял, что узнал он только о собственной ничтожности перед Универсумом. Когда ты ничего не знаешь, то тебе кажется, что ты знаешь многое, но, только заглянув одним глазком в ту бездну знаний, которую таит в себе Мир, ты осознаёшь, что, оказывается, и не знал ничего вовсе. И понимаешь, что уже никогда не узнаешь – это выше твоих сил, и мечтать уже не о чем.
Довольно крупная вспышка в центре «окна» вывела Стависски из оцепенения – небольшой метеорит рассыпался в прах о защитное поле. Стависски подошёл к панели управления и занял кресло пилота, взглянув на Маргулиса. Тот тоже пялился на звёзды. Не было ещё ни одного космонавигатора, который при любой возможности не любовался бы звёздным полотном. Да и как могло быть иначе? Нет ничего прекраснее и величественнее в этом Мире, чем эта картина, на которой разбросаны звёздные бриллианты, что так и просятся в руки.
Через минуту Маргулис прекратил созерцание и принялся стучать по клавиатуре панели, сверяясь с показаниями на экранах. Наконец, он успокоился, и стал рассматривать результат вычислений. На экран пилота полученные данные он не вывел, и Стависски оставался в неведении. Вспомнив, что в рубке Маргулис не один, он сообщил Стависски:
– В пятнадцати световых часах на контркурсе движется какое-то крупное тело.
– Метеорит?
– Далековато ещё, «Статис» не может определить точно даже размеры объекта, но уже понятно, что он величиной примерно с нашу луну.
Сердцебиение Стависски усилилось. Небольшое приключение никогда не повредит. Хоть Стависски и боялся всего на свете, но в то же время он любил испытывать что-то новенькое. И пускай это действительно всего лишь большой метеорит, но впечатлений от этого события можно получить гораздо больше благодаря неугомонной фантазии.
– Угу. – Маргулис продолжать изучать данные с экрана штурмана. – Если так и будем двигаться, то пройдём с объектом в опасной близости.
– Надо менять курс!
Маргулис и без совета ночного шатуна собирался это сделать, но внезапно отдёрнул руки от приборов управления.
– Что случилось, Макс? – Стависски взволновала реакция вахтённого.
– Объект только что изменил направление, теперь он летит прямо на нас.
Несколько секунд космонавигаторы осмысливали случившееся.
– Значит, это не метеорит. – Сказал наконец Маргулис.
– Неужели космический корабль?
– Не может такого быть. Мы уже достигли границ исследованной нами зоны, а он летит оттуда. Понимаешь?
Стависски понял. Понял и покрылся холодным потом:
– Вдруг это космические пираты?
– Господи, Стен! Какие ещё пираты?
– А что? Если мы про них ничего не знаем, это не значит, что их не существует.
– Ну уж хотя бы тогда просто инопланетяне. – Неуверенно предположил Маргулис.
– Ага! А твой вариант
