Дикое озеро

по плечу.

- Сейчас отвезем тебя в наш госпиталь, потерпи маленько. Госпиталь оказался почти рядом. Привезли меня как раз вовремя. Роды оказались нелегкими. Ребенка практически русская акушерка с медсестрой выдавили полотенцами. Так как сил у меня не было.

- «Soine Tochter»,- сказали они мне, любуясь крохотным младенцем.

Через два дня мне сообщили в палате, что ко мне пришли. Я очень удивилась, зная, что на данный момент у меня никого нет. Подумала, может Гюнтер каким-то чудом узнал и приехал. В палату с букетом полевых цветов вошел в гимнастерке улыбающийся Дмитрий. Несмело присев на краешек кровати он положил мне на тумбочку шоколадку.

- Ребята в полку замучили, идите, говорят, проведайте свою немочку, чай жизнь ей спасли, - виновато улыбаясь, рассказывал он мне. Я заметила краешек фотографии, выглядывающей из гимнастерки.

- Deinfi, фрау.

- Nein,- категорически заявил он, доставая карточку и давая ее мне в руки,- muter, я не женат.

С фотографии на меня смотрела красивая русоволосая женщина средних лет.

- Ih bin Галина, сказал Дмитрий.

Решено, я назову свою дочь в честь его матери. Дмитрий обрадовался моему решению.

- Я тебе адрес оставлю, приедешь к нам под Курск.

Глава 6

Древняя могила.

1972 год. Вечереет. Над поселком в совхозе «Красный луч» вспыхивает свет. Туда давно протянули электричество. Над диким озером в одинокой усадьбе зажегся крошечный огонек. Это Матильда и Гюнтер Бругильбер зажгли керосиновую лампу.

- Ведьма проклятая, - крестились в сторону усадьбы возле озера старухи.

- Суеверия все это, - посмеивается над ними молодежь. Матильда в домотканой юбке с завязанным на голове платке в купе с голубой блузкой, сидящей довольно красиво на ее статной фигуре, собирает со стола нехитрый ужин. Старик дядя однорукий Гюнтер спит возле лавочки на печке, где любили полеживать покойная Анни и Иван. Убрав еду, Матильда присела на край скамьи возле стола и сосредоточенно предалась воспоминаниям.

Вот она 18-ти летней девочкой едет с дядей Гюнтером к себе. У них свой дом в деревне, как объяснила ей в письме на прощание мать. Весной 1945 года она вышла замуж за русского солдата и уехала с ним и младшей дочерью Галиной на родину мужа в Россию где-то под Курск. Матильда лет в 16 нашла ее адрес и написала ей из детского дома, надеясь, что по окончании школы 10-тилетки мать заберет ее к себе. Но та написала, что тяжело больна, у нее развился рак, и о приезде дочери не может быть и речи. Потом от ее мужа пришло известие о ее смерти. Сестра Галина осталась с ним и его родными. С отчаяния девушка написала дяде, которого она никогда не видела, и он откликнулся. Иван совсем одряхлел, лежит целыми днями, а племянница авось скрасит его одиночество, подумалось тому. Матильда вспоминает, как они ехали через поселок. Встреченные люди здоровались с Понтером. В поселке был организован совхоз, Гюнтер работал в нем конюхом. Несколько русских мужчин вкупе с местными литовцами, когда-то закончив борьбу с остатками националистических банд, переженились на местных девушках и остались в поселке. Один из них по фамилии Гудрайтис был председателем совхоза.

Через полмесяца после приезда, когда Матильда срывала возле озера сочную траву для телят, произошло то, что испугало ее.

Был жаркий полдень. Капли пота растекались по ее тонкой шее с висевшей над ней завитками крутых черных волос. Ее изумительно красивые синие глаза вспыхивали при каждом движении серпа, оживляя тонкие губы и бескровное личико. Говорили все, что она похожа на тетку Генриетту, но ее внешность не была такой яркой, как у покойницы. Она встала, поправляя левой рукой сбившийся платок на голове, и вдруг дико вскрикнула

от испуга. Перед ней внезапно возник юноша лет 19-ти с золотисто-пепельной челкой, свисающей на лоб и в светлой рубашке. В руках он держал помятую клетчатую кепку.

- Не бойся, я не причиню тебе вреда. Я уже битый час наблюдаю за тобой,- виновато промолвил тот.

Матильде почему-то вдруг стало жаль его.

- Как твое имя?- спросила она.

- Вилли, Вилли Хенкель, ты, наверное, слышала обо мне в поселке.

- Увы, но я мало верю слухам, да и разве ты виноват в том, что твой отец нацист.

- Да, но после того случая, я живу на мельнице. Но я отомщу всем этим сволочам председателю, парторгу и их прихвостням за погубленных ими бабушку с дедушкой,- пылко проговорил юноша.

Матильде от души стало жаль беднягу. Она слышала, что его деда с бабкой выслали в Сибирь, и они оба умерли, не доехав до дальних краев. Вилли крохой прятался у родственников. Ни документов, ни права на жизнь. Он изгой, общество изгнало его, за грехи отца расплачивался только он.

- Жди меня у озерных камышей вечером, - с внезапной решимостью проговорила девушка.

Вилли, покраснев, радостно кивнул, сжав ей руку. Ночь в тот день выдалась светлой. Лежа с Вилли в камышах на берегу озера Матильда всматривалась в полную луну над ними. Вдруг она испуганно вскрикнула, заметив рядом с ними белую тень в образе женщины в белой рубашке с развевающимися длинными волосами. Вилли, тоже заметив тень, встал. Тень ушла в камыши, на прощание поманив их за собой. Стуча зубами от страха, они последовали за ней. Пройдя пару метров, тень исчезла, лишь легкий туман клубился в том месте, где она была. Подойдя ближе, они увидели полу стертое старинное надгробие. Матильда, потерев рукой серебряный крест на нем, прочла вслух: «Бриан и Ленни Бругильбер».

- Я слышал за эти вещи еще от деда, это твои предки, Матильда, тут захоронены. Давай потревожим немного могилу, может клад найдем.

- Страшно как-то, да и не будет ли это кощунством, - неуверенно возразила ему девушка.

- Знаешь, живые гораздо опаснее мертвых, а призрак, который нам явился, явно хочет, чтобы мы воспользовались его богатством.

- А как будем откапывать,- спросила Матильда.

- Да просто, у меня с собой кирка и пара ломиков. Я сегодня ямы возле мельницы делал, - сказал юноша.

- Хорошо, неси.

Вскоре Вилли принес инструмент, и они сумели отодвинуть надгробие. Кости уже давно истлели, но парень молча подал покрытую пылью маленькую черную шкатулку. Вначале они привели в порядок надгробие, потом Вилли с помощью стамески не без труда вскрыл шкатулку. Матильда аж вскрикнула от восторга - там лежало большое ожерелье. Крупные камни рубина обрамляли выточенные серебряные гнезда. Видимо Бриан добыл его где-то на Востоке в одном из крестовых походов.

- Понимаешь, Мати, что это для нас значит? Мы продадим его и через восточный Берлин подадимся на запад. С деньгами я и документы себе сделаю, а пока держи его у себя,- возбужденно проговорил Вилли, сунув шкатулку Матильде в руки.

Возле мельницы они расстались. Матильда в тот день не помнила, как и пришла домой. Шкатулку она зарыла в огороде, решив отслужить две мессы в церкви за упокой души предков. А утром дядя Гюнтер принес в дом страшную весть. В ту роковую ночь милиция вместе с председателем пошли на мельницу арестовывать Вилли, тот пустился в бега, и выпущенная вдогонку милицией случайная пуля настигла его. Неделю, почерневшая от горя девушка, не могла прийти в себя. Погиб ее возлюбленный, а с ним все ее девичьи мечты. А через два месяца у нее случился выкидыш, последствия которого были очень тяжелыми. У нее на нервной почве отнялись ноги, и она почти ослепла, лишь через полтора года она смогла ходить. Помогли травы, которые она научилась собирать. В последствии она стала лечить ими людей. В поселке ее не очень-то любили. Она была замкнутой, ни с кем не общалась, а после ее трагической любви, она наглухо закрыла свое сердце для местных парней. Гюнтер вскорости вышел на пенсию, и они вдвоем управлялись с нехитрым хозяйством, прослыв в округе ведьмаками.

И вот в их размеренной жизни наступила перемена. Галина, ее младшая сестра, едет к ним навсегда, так как после смерти матери отчим запил так, что жизнь с ним стала ей невмоготу. Получив согласие сестры, она решила переехать к ней в село, которое теперь называлось «Красное зарево». Матильда была счастлива. Теперь, наконец-то, ее жизнь наполнится новым смыслом.

Глава 7

В вихре жизни

Галина уверенно шла вдоль свежего поля пшеницы. Короткая стрижка светлых волос сочеталась с небесно-голубыми, как у Матильды, глазами. Но на этом их сходство кончалось. Мама говорила ей, что она больше похожа на своего настоящего отца. Колосья пшеницы царапали ее голые коленки, выглядывающие из-под короткого платья, а чемодан

неудобно оттягивал своей тяжестью ее маленькую руку. Сестра, завидев ее, радостно устремилась ей на встречу. Они обнялись. По дороге Галина второпях рассказывала Матильде об отчиме и его родне. Лежавший неподвижно возле печки Гюнтер приподнял голову, увидев улыбающихся сестер.

Потом было маленькое застолье, а вечером Галина вместе с сестрой пошли в баню. И тут Матильда с изумлением увидела наколку в виде птицы на левом плече Галины. Задала вопрос. Сестра сначала ответила уклончиво, но потом рассказала, что в свои 18 лет она уже успела отбыть срок в Можайской женской колонии за грабеж у соседей матери и отчима. Разумеется, она сказала, что ее оклеветали. Галине был неприятен этот разговор. Она не сказала бы вовсе, да побоялась, что отчим уже успел сообщить, к тому же Матильда добрая, пожалеет сестру, подумалось ей. А Матильда была слегка ошарашена: «Неужели сестра пошла в их отца вора и карманника Вилли, да нет, не может этого быть». И она с ожесточением принялась тереть спину сестры мочалкой, решив все забыть.

Прошел месяц. Галина довольно лениво помогала им с Гюнтером по хозяйству, была вяла и недовольна, оживала лишь к вечеру, когда, принарядившись, шла в сельский клуб. А потом приводила за собой целую толпу парней к их дикому озеру и тихому дому. Матильда не сетовала на нее. «Пусть, - говорила она больному Гюнтеру, - пусть гуляет, да мужа может быть себе найдет, хватит того, что я осталась в девках». Гюнтер лишь качал головой, предчувствуя неладное. Матильда обожала сестру почти материнской любовью, но иное было на уме у Галины. Надоела ей сельская глушь, и прописываться она тут не собиралась. Еще чего доброго из-за паспорта, выданного ей в колонии с соответствующей пометкой о судимости, на нее коситься будут. А пока молодому участковому – симпатяге она так заморочила голову, что он и не спрашивал ее о прописке, хотя был обязан. Из всех местных парней, положивших на нее глаз, она бы выбрала сына председателя совхоза Антона Гудрайтиса. Тот был от нее без ума и полностью в ее власти, но близости она пока не допускала, только играла. Ее девичество было затянуто ею умышленно. Она твердо решила расстаться с ним только по расчету.

Однажды утром, когда Гюнтер крепко спал, а Матильда уехала в город продавать небольшой урожай овощей да молоко, Галина встала, взяла тайком собранный накануне чемодан, и вышла на дорогу возле озера. Там на старенькой машине ее дожидался смуглый чернявый Антон. Его высокая фигура маячила среди рыжих камышей.

- Любимая,- он радостно протянул руки навстречу девушке. Та, снисходительно улыбнувшись, отвела их от себя.

- Достал деньги?

- Да, взял из совхозной кассы, здесь тысяч 20, хватит нам на первое время,- возбужденно ловя ее взгляд, проговорил парень, кидая ей в руку перевязанные