все и всегда решают, что мне лучше?! Все, кому не лень? – то ли гнев, то ли запах кофе, но у Виен начался противоположный ожиданию Жана, эффект. Перекатившись через кровать, она вылетела в ванную, забралась под ледяной душ и трезвела. Услышала, как хлопнула входная дверь: - Ну и иди! Ты всегда уходишь от меня. Ты всегда отстраняешься от проблем. Иди! – кричала она громко. – Я и есть твоя самая большая проблема! – Довела воду до терпимого кипятка, выждала, сколько могла, психуя, и ругаясь. Слез не было, как и обиды, сколько ее не искала.
Спальня была приведена в порядок – кровать заправлена, посуда вынесена, ее вещи убраны.
- Хозяин! – хмыкнула Виен и перебралась в гостиную. Есть не хотелось, алкоголь гулял по разгоряченным венам. Сев на мягкий диван, погрузилась в экран. Через пару минут улеглась и не заметила, как уснула.
Жан не стал теребить Михаила, хоть и знал его всю свою жизнь, но разговоров, любых, хотелось избежать. Отправился в магазин, неспешно ходил между рядами, давая Виен прийти в себя. Еще из лифта услышал телевизор, он невероятно громко работал. Поставил пакеты на кухне и только после этого зашел в комнату. Виен спала, держа палец на кнопке звука. Полупустая бутылка у изголовья, из упавшего стакана разлилось вино.
- Понятно, догонялась! Я, конечно же, во всем виноват. Ну, ну! Давай, издевайся над собой. Проходили, знаем, как вы это можете делать! – накрыл ее пледом и пошел на кухню. – Дэн! Привет! Ну как вы там?
- Нормально. Агния к вечеру успокоилась, но мы так и не поняли, что это было.
- Я звоню сказать, что задержимся.
- Как хотите. – голос сына был безразличен и даже следующий вопрос прозвучал без всякого интереса: - Надеюсь вы без проблем?
- А какие у нас проблемы? Мы уже дети взрослые. – Дэн засмеялся, поняв, что Виен все еще вредничает:
- Тогда гуляйте! Виен привет.
- Передам. Целуй девочек! – отключился и повторил: – Передам, как начнет соображать! – взялся за пакеты, поднес к холодильнику, но вспомнил: - Эд! – проведя такой же короткий разговор, заглянул в комнату и вернулся в кухню. Его вдруг одолело желание приготовить обед, и он окунулся в этот процесс, не забывая заглядывать к ней.
Виен проснулась когда начало темнеть, посидела, приходя в себя, прокручивая и разбирая события со вчерашнего вечера. Жан уже работал с документами, услышав ее, вышел из кабинета:
- Виен! Я приготовил твою любимую солянку, еще горячая. Давай обедать!
- Не хочу! – ее блуждающий взгляд проскальзывал мимо, даже не цепляя его. Миновав мужа, направилась прямо в гардеробную, ударилась плечом, выругалась. Вываливая вещи прямо на пол, нашла невзрачные джинсы, скорее всего, кого-то из дочерей. Оделась и так же прошлепала к выходу. Открывая ящик за ящиком, что-то искала.
- Помочь? – следу за ней как тень, спросил Жан.
- Да! Где деньги? – Жан достал из кармана какую-то мелочь:
- Вот собственно все, что есть. Ты же прекрасно знаешь, у нас все на карточках. Ты значительно потратила наличные…, на подарки.
- Написать отчет? Дай лучше карточку. – она протянула руку, которая тряслась, как лист на ветру. «Алкогольный синдром», заметил про себя Жан.
- Возьми! – Виен всунула пластик в задний карман и опять перевернула все:
- Где ключи?
- Ключи? Какие? – спокойно спросил Жан, прекрасно поняв, о чем идет речь.
- От моей машины! – его тон упал на курок ее нервов. Практически крикнув вопрос, она уставилась на него замутненными глазами, еле сдерживаясь, чтобы не взвыть.
- Виен! Машины нет! – все тем же монотонным голосом продолжал муж.
- Не поняла?! - хотела выпрямиться, но ее шатнуло в сторону, и она уперлась рукой в стену. - И где она?
- В ремонте! – его ответ заставил Виен присесть прямо на тумбочку:
- Что с ней?
- Ты вчера, немного покаталась.
- Да? – она задумалась, прикрыв глаза, но тут же «жажда загула» взяла верх. – А твои?
- Михаил уехал по делам. Будет в городе завтра к вечеру.
- Врешь! Жалко…. Тебе жалко железяки?! Хорошо, я возьму такси. Так даже проще. – взяла телефон, не попадая в нужные кнопки, психовала. – Какой номер? Или набери, лучше сам!
- Я не знаю номера.
- Не знаю, не знаю! Постоянно один ответ. Ты хоть что-то знаешь?
- Все! – коротко ответил Жан и забрал телефон. – Ты никуда не поедешь. Это я знаю точно! А еще то, что ты пойдешь со мной на кухню, съешь то, что я тебе дам и будешь выходить из своего загула! Или я тебя буду сам выводить!
- Да иди ты…, сам! На свою кухню. – повернулась к двери, но та не слушалась, замки не открывались. Демонстративно прошла в гостиную, открыла бар, не глядя на этикетки, налила в стакан и выпила залпом.
- Так и будешь напиваться, без причины и повода?
- А у тебя есть другое предложение?
- Есть.
- Так предлагай! – бороться с дверью ей больше не хотелось, как и ехать из дому. Решила – зачем, если можно прекрасно обойтись и домашней коллекцией. Взяла с собой бутылку, уселась на диван. – Говори, чего замолчал? Нет слов? – немного подумав, взяла второй стакан и подошла к нему. – Это так похоже на тебя! Компанию составишь? – вопрос бросила так, лишь бы не молчать. – Мне вот для тебя ничего не жалко!
- Наливай, будем пить вместе, все же приятней… - Жан не договорил то, что у него из души рвалось наружу, но Ви прекрасно его поняла:
- Конечно! Мы же правильные, воспитанные, чистенькие! Нам и правду сказать совестно. Как же мы женщину-то обидим, даже такую! «Наливай!» Нет, чтобы быть мужчиной, поухаживать за дамой, так он: «наливай»! – подошла к столу, разлила в стаканы, практически поровну и подняла один. – За тебя! – выпила залпом, даже не скривилась. Жан смотрел на нее и поражался – это же просто кошмарный сон! Столько лет вместе, она после второго бокала кривилась. Ну, слабоалкогольные коктейли могла, немного больше выпить и что вдруг ее так свернуло с дороги? Хотя с другой-то стороны, ему на пользу. Узнает все, что она о нем думает. И Виен не заставила себя долго ждать. – Не пьешь? Представь, меня не удивляет! Со мной и пить противно. Знаю. Вот ты думаешь - я неблагодарная. Нет! Ошибаешься. Я все помню. Особенно хорошее. И как ты меня спас, и как женился и что подарил. Помню. Все, все. Но одного понять не могу, зачем ты все это сделал? Я же тебе в тягость. Молчишь, да и не надо говорить, ты однажды уже сказал. А я же тебя так любила, просто жуть! Всю свою жизнь. Как увидела, тогда на море, в самом рассвете своей юности, так все – голову потеряла. Столько лет мечтала, что ты приедешь однажды, заберешь и увезешь меня от этих….ну, тех…. А ты… Ты же убил во мне все самое лучшее, что не смогли даже те две фурии уничтожить. Ты убил во мне МЕНЯ. Взял и вычеркнул. Стер ластиком, вымоченном в керосине. Так просто, безжалостно, до дыр. А, что говорить – я же никто! – Виен опять приложилась к стакану. Жан ждал, что вот- вот, потекут слезы, она разрыдается и ему будет легче ее успокоить и доказать, что это не так! Столько лет прошло, всего одна оплошность им сделана, а так засела у нее в сердце. Но, у Виен даже голос не дрогнул. Язык заплетался, от выпитого на голодный желудок, а слабости не было! И глаз не отводила, говорила, снимая с него кожу и посыпая солью: – И на этом тебе большое спасибо! Я теперь чистый лист, могу рисовать свою жизнь заново. – икнула и не заметила этого. – Чистый, лист, для всех! И детей в том числе. Ви, Ви! Как собачонку! Фу! Все забыли, что у меня есть имя. Стоп! Имени то у меня и нет! Ну я дала… Да! Я-то думала, а оно вон что! Оно-то конечно, потому что, что ж... Еще бы! Ты же имечко-то мое и выбелил. Да не парься! Я не обижаюсь. По делам, наверное. Только…. Дел-то, у меня ни каких. Во! Чем запомнят? Нечем! Жила бессмысленно и уйду без памяти. Ладно. Давай за тебя! Ты – человек! Не пустое место. – опустила голову, смотря в пол, шмыгнув носом.
- Вилена! – голос Жана прозвучал настолько нежно, что она съежилась, услышав свое имя, и подняла к нему голову. – Ты меня так и не простила.
- Простила? – переспросила она. – За что? Я же не Господь. Это он имеет право: прощать или не прощать. А я тебе благодарна! Правда, правда! Ты открыл мне меня – без иллюзий и прикрас. Ты сделал из меня то, что никто не решался… - махнула рукой, пояснять не стала. Снова опустила голову и вздохнула. – Давай выпьем.
- Вилена! – он, наконец, присел рядом и взял ее руки, удерживая от бутылки. – Прошу.
- Ты все еще здесь? – спросила так, словно прошло несколько часов, а не секунд. Прищурилась, присматриваясь. – А где мои вчерашние вещи?
- В корзине. Зачем они тебе?
- У меня там что-то было.
- Скажи, я принесу.
- Я сама! – поднялась, пошатываясь ушла, он последовал за ней. Виен уселась на пол, достала брюки и вывернула карманы, говоря: – пусто! – и тут же закричала: – Жан! – крикнула громко и, увидев его, добавила: – А, ты здесь. Где мои сигареты?
- Виен! Ты не куришь!
- Не курю! Точно сказано. Я со вчера, убиваю в себе НИЧТО! Так где? Отдавай, нехороший такой человечище! – он принес три пачки:
- Какие?
- Пока не поняла, но цвет нравится зелененький!
- Возьми.
- А прикурить? – поднялась и тут же села на корзину. – Тебе не кажется, что меня становится все меньше?
- Не, кажется! – неожиданно для себя Жан засмеялся он: Виен имела необычайное свойство – в любых ситуациях становиться ребенком, проказным, но милым. Вот и сейчас – ни капли макияжа, небрежно одета, короткие волосы торчком, опять похудела, а выражение глаз, как у пятилетнего ребенка, съевшего весь шоколад. Виен не заметила его смеха, или абстрагировалась. Все еще улыбаясь, Жан добавил: – Тебя, наоборот, много!
- Правда? – она соображала, в каком плане он это все говорит и крутила сигаретку. – Мужчина! А прикурить? – Жан чиркнул зажигалкой и поднес ей. Виен затянулась, скривилась и сразу закашляла.
- И для чего? – поинтересовался Жан, глядя на ее побелевшее лицо.
- Если бы я знала!
- Дорогая! – Жан попытался забрать у нее сигарету. – Тебе не идет и ты, напоминаю, не переносишь дым! Даже снадобья Дэна не смогли это исправить. У тебя аллергия, будет плохо.
- Куда же хуже, чем есть?
- Пожалуйста, пропустим это истязание. Действительно, тебе не к лицу сигарета.
- Да, что ты говоришь?! – она сделала очередную затяжку и вырубилась.
- Хотя бы так! – Жан отнес ее на кровать и опять послушно начал исправлять устроенный ею безлад.
****
«Одна ошибка. Одна оплошность. Пусть даже большая, но не преднамеренная! Одно недосказанное слово, а в моем случае недописанное! Только единственный раз ревность закрыла мне глаза, всего лишь на мгновение я оказался слаб, а кару буду нести всю жизнь. Почему я тогда не поговорил с ней, почему не осмелился высказать свои сомнения? Все бы давно забылось. А теперь я пожинаю плоды собственной глупости! И ведь любил ее тогда и люблю сейчас в два раза больше! И она меня любит, я это знаю. Очень любит. Иначе давно бы уже вычеркнула из своей жизни. А обиду помнит…. Столько лет прошло с той никчемной записки, столько переговорено, еще больше – вымолено прощения, а стыдно до такой степени, что не знаю, куда девать глаза! Милая моя Виен! Как же тебе будет плохо, после всех этих загулов, но как это вовремя случилось. Ты хоть смогла все выплеснуть! И я теперь буду надеяться, что забудешь мою погрешность, увидишь, насколько сильно я тебя люблю, и простишь - старого, глупого мужа! Теряющего голову от пристрастия к тебе».
****
Наутро у Виен срыв начался прямо с утра. Едва открыла глаза, пошла в
