СТРАСТИ ПО "ПАДИШАХУ"

ближней к двери стены. Один из мужчин, с интересом оглядев девушек, встал и, подойдя к Тимофею, потряс его за плечо.
– Эй, парень, просыпайся!
Тимофей, не открывая глаз, сбросил его руку. На веранде рассмеялись.
– Что же вы, красавицы, так его замучили, что он у вас, на полу сидя, как в мягкой постельке дрыхнет!
– Да-а. Вот так и думай, что лучше! – сочувственно покачал головой самый старший из мужчин, отец девочки и мальчика, с улыбкой поглядывая на девушек. – Такой букет, а! От зависти умереть можно. Но, с другой стороны, видишь, как умотали!.. Всё-таки шесть штук! Лапки кверху и – поминай, как звали!
Мужчины дружно, громко и с большим удовольствием – снимали стресс после поражения – захохотали, девушки вторили им вежливыми смешками. При первых звуках громового хохота, больше похожего на ржание жеребцов, Тимофей проснулся, широко распахнув глаза, продолжая сидеть на полу всё в той же позе – ни головой не повёл, ни рукой не шевельнул.
– Вставай, браток, хватит спать. За тобой пришли твои подружки.
– Какие подружки? – переспросил Тимофей.
– Твои подружки, теперешние. – Кивнул ему отец погодков и, обернувшись к остальным мужчинам, многозначительно подмигнув, сказал:
– Вот заспал, забыл какие у него подружки – те или эти! Учитесь!
– Тимофей! – окликнула его Мила.
– Так и проиграли? – первым делом спросил Тимофей. Он встал с пола и потянулся, разминая суставы и мышцы.
– Проиграли, но не всухую. Слава богу, под конец разыгрались. Ещё бы чуть-чуть, может, и выиграли бы.
– Да ладно – выиграли! И так хорошо!
– Ну, вничью бы свели!
– И вничью – сомнительно.
***
Было уже темно, но не очень поздно. Над столом горела лампочка, освещая накрытый стол, девушек, наносящих последние штрихи в сервировку скромного ужина. У них всё уже было готово, ждали Тимофея. Тимофей отправился в сторону душа привести себя в порядок. По контрасту с освещённым пятачком вся остальная часть двора и сад были жгуче чёрными, и только светлячки разрывали эту бархатную тьму, казавшись иногда огоньком сигареты в чьих-то губах. На мгновение возникало ощущение присутствия человека и исчезало из–за хаотичности движения.
Пока Тимофей спал на веранде, что-то произошло в его королевстве. Это он почувствовал сразу, как только подошёл к столу. На первый взгляд ничего особенного – никакого неловкого молчания – шутки, болтовня о планах на ближайшие дни: не проводить же всё время только на пляже! Но все их улыбки, взгляды, смех, каждое движение говорили – берегись! Только вот чего опасаться, было совершенно непонятно. Ничего конкретного, только блеск почти во всех глазах, натянутость в улыбающемся лице Лены и её упорное нежелание встречаться с ним взглядом, да несколько заниженная активность Милы.
Тимофей решил встретить опасность лицом к лицу и первым провести пробную атаку. Он продолжил пляжную игру в падишаха. Его балагурство было встречено отменными ответными шутками, кокетством. С ним пообнимались – попадались в основном Алёна, Мила и Катя. Его даже наконец-то поцеловали под весёлые смешки. Он тоже кого-то чмокнул. В общем, ужин прошёл весело, и ничего особенного не произошло. Девушки принялись убирать со стола, а Тимофей, так ничего и не выяснив, отправился на гамак, откуда лениво следил за их спорой деятельностью.
Тимофей то ли задремал, то ли замечтался. Он вздрогнул от голосов, окликающих его. Нарядные красавицы стояли рядом с гамаком, смешливо и смущённо переглядываясь между собой и поглядывая на него.
– Тим, – обратилась к нему Ирочка Щукина, – мы пойдём, прогуляемся, сейчас так хорошо на улице. Хоть небо южное ночное разглядим! Может, и искупаемся. А ты располагайся в домике и отдыхай. Хорошо? Ты не обидишься на нас?
– Боже мой, да гуляйте, конечно! – Тимофей развернулся в гамаке, чтобы удобнее было разговаривать с ними, но вставать при них не рискнул, знал, как это выглядит со стороны, а он не хотел, чтобы его оттуда в очередной раз извлекали – уж больно предупредительны его милые ухажёрки.
– Было бы хамством с моей стороны так вас терроризировать, что и не погуляй! Я не деспот. Вы же ко мне вернётесь?
Катя засмеялась первой. Конечно, они вернутся, ведь он не деспот! Впрочем, они не прочь подпасть под его террор, и они с удовольствием взяли бы его с собой на прогулку, но и они, в свою очередь, не садистки, они видят, как он устал, просто с ног валится. Вот он выспится, тогда они за него возьмутся!
12.
Помахав ему на прощанье, девушки гурьбой отправились мимо цветника к калитке. Он проводил их взглядом, с задумчивым видом почесал в затылке, хмыкнул. Вдобавок ко всем этим странностям что-то странное почудилось ему и в этой маленькой толпе. Но что именно? Право, он сегодня непонятлив. Туповат! – вздохнул Тимофей. Он выбрался из гамака, умылся у колодца, поразмялся, сделав несколько гимнастических упражнений. Приседая, он подумал, что Леночка могла бы и остаться под каким-нибудь предлогом. Такой удобный момент! Раздражившись на Елену, на её, как мысленно он ругнулся, стадность, Тимофей прошёл в домик. Не зажигая света, он разделся, бросил свои вещи на стул возле гардероба.
Интересно, только ли звёзды собрались смотреть его юные подружки? И Елена туда же! Досада по этому поводу начинала просто-напросто съедать его! Он встал на свой матрац на колени и броском упал на него, уткнувшись лицом в подушку. Она боится его? Или никак не может избавиться от власти коллектива? Тимофей обиженно дёрнул плечами и перевернулся на спину. Одеяло складкой свернулось под ним. Приподнявшись, сделав упор на затылок и пятки, он попытался, не вставая, расправить его под собой.
Возле домика раздались тихие, неуверенные шаги. Тимофей замер в неудобной позе. Таинственно скрипнули ступени крылечка. Он весь превратился в слух. Странности начинают материализоваться? Ну, кто ты? Что же ты стоишь? Пошевелись, я точнее определю тебя. Ответом было невнятное шуршание. Таинственный некто постоял, потом присел на крылечке. Тимофей бесшумно опустился на спину, по занемевшей шее прошло блаженное облегчение. Лена? Она догадалась-таки вернуться? Или она не уходила? Нет, уходила, она была в толпе девушек, он видел её. Значит, вернулась? Он впал в странно дремотное состояние, напряжённо ожидая, вот она входит, раздевается, её раскладушка у него под боком, вот она... у него томительно заныло под ложечкой.
Он не слышал, как на крылечке встали. К действительности его вернул лёгкий скрип открываемой двери. Дверь открывалась медленно, медленно, как в страшном сне. В домик кто-то вошёл, двигаясь осторожно, ступая мягко, чтобы не шуметь. Дьявол, кто же это? Тимофей напряжённо уставился в темноту, пытаясь разглядеть таинственную незнакомку, уже догадываясь, кто это, – силуэт подсказывал – но, отказываясь верить этому, не желая признаваться самому себе в такой обременительной победе.
Лёгким движением она закрыла дверь и заперла изнутри на задвижку. Ого! Тимофей лежал, не шевелясь. Умеют же некоторые особы создавать атмосферу загадочной театральности! Вот он лежит, как дурак, молчит, притворяясь, будто спит – а зачем?! Вступил в подсказываемую роль – вместо того, чтобы окликнуть, тем самым выяснить, кто она, подтвердить или не подтвердить свою догадку, и уж, исходя из полученной информации, сориентироваться. А он ждёт с бешеным сердцебиением: кто она и что она, зачем она? Но кто бы она ни была, пришла она неспроста.
Тихо, спокойно. Это Лена, Лена... Я хочу, чтобы это была Лена. Но нет. Нет! Твоя Лена – дриада, эльф, а эта скорее Диана-охотница! О-о! Падишах незрелый! Более идиотского положения представить невозможно. Заяц в западне!
Одеяло! Надо накрыться – он спит. И отвали от него, красавица! Ты – не Лена. Ты – жаждущая наслаждений. Да! Чёрт побери! А я не хочу услаждать тебя!
Она прошла в основную часть домика. Может, он ошибается? И никто ничего не жаждет?
Тимофей слышал лёгкое шуршание – разделась? Непонятно, но туфельки скинула. Это он слышал чётко. Затем тишина. Она не легла в кровать, стоит. Решается на что-то? После паузы, почти неслышно двигаясь, она вернулась к входу. Лишь только она двинулась, Тимофей прикрыл глаза, действуя по принципу: не вижу, значит, ничего и нет. Но он почувствовал, что она стоит на полу у него в ногах.
– Тим! – еле слышно позвала его Мила. – Ты не спишь?
Его захлестнула волна паники – неуправляемое дрожание внутри его тела, и в горле стал назревать дикий хохот. Всё-таки влип! Эта просто так не ходит. Конечно, это она, жаждущая его тела Диана–охотница!  Он же сразу почуял её ещё там, на вокзале, когда она, вытянув шею, высматривала его в толпе!
Надо было немедленно вставать, как только она вошла! А он дурил себя, будто бы не понял сразу, кто это бродит тут в ночи! Не ждать надо было, что она намерена делать, а свести всё к милой ночной беседе до тех пор, пока не вернутся девочки. Ругай не ругай теперь себя, дело это не изменит, лучше думай, как веселее выпутаться, ещё не поздно. А, может, она сдрейфит? И ...И всё обойдётся без усилий с его стороны?
И вдруг его обдало холодом – Ленка! Она знает? Знает, что Мила пошла к нему? Ситуация явно подстроена. О-о-о, мерзкая девчонка! Ведь она же по уши влюблена в него! Она так целовала его!.. И это после того, как он почти признался ей в своей любви?!
Неуверенно ступая, придерживаясь рукой за стену, в которой было окно, Мила краешком его постели прошла чуть вперёд и опять тихонько окликнула его:
– Тим?
– Да? – наконец, почти беззвучно отозвался он и стал подтягиваться на локтях вверх, но очень медленно, боясь делать резкие движения, будто бы они могли спровоцировать её – её, добравшуюся уже почти до его колен!
– Тим! – с нежными интонациями уже смелее призывно повторила она его имя.
– Что-нибудь случилось? – сонно фальшиво спросил Тимофей.
– Я хотела спросить...
Но он так и не узнал, что она хотела спросить.
Она качнулась в таком узком пространстве и, удерживая равновесие, сделала шаг в сторону, конечно, в сторону Тимофея, ведь с другой стороны была стена. Споткнулась о его ноги, полусогнутые в коленях, чуть слышно испуганно изумлённо вскрикнула "Ой!" и, взмахнув руками, криво изогнувшись – поперёк падать некуда, разве только на раскладушку, – неловко переступила одной ногой через его ноги и рухнула вниз, мощно припечатав Тимофея к постели щедро развитой женской плотью.
Удар по телу. В ушах звук шлепка от этого удара. У Тимофея ёкнуло в груди, и он тоже издал звук, правда, больше похожий на "Ах!", чем на "Ой!". В мозгу вспышка бесстрастной мысли: "Ну, вот и узнал: она скинула платье!" Но кое-что на ней всё-таки осталось.
Случившееся было таким неожиданным, и Мила так классно распластала его, что, инстинктивно дёрнувшись под ней, выскальзывать он не рискнул, ибо и трудно, и смешно, и нелепо. О, мама! В эти предательские первые мгновения он ничего не предпринял. Да и возможно ли что-то предпринять? Состояние, близкое к шоку. И опять в нём стал назревать всё тот же дикий хохот. Почему она решила так позабавиться с ним? Ишь, смелая какая! Испуганное, почти паническое "Ой!" его не обмануло. Как бы она ни испугалась, но хотела она – пусть подсознательно, ладно, пусть будет так, – именно этого – упасть на него! Но мало ли кому что хочется! Они знакомы всего два дня!
В