Ничто не страшно человечеству. Не сокрушит его ни голод, ни холод, никакие катаклизмы. И передряги истории переживёт, и невзгоды экологические. Потому что есть у него такая способность – приспосабливаться.
Было в нашей истории! Было! Всё было! В борозде без пенсии умирали – нормально! Здрава и естественна такая смерть – чем выматывающее душу долгое её пенсионное ожидание! И бедность – когда сто человек отощавших в 20-ти м друг об друга греются – тоже не новость! Есть хорошее в такой жизни! Дружный, единый, весёлый коллектив! Взаимовыручка, взаимоподдержка, взаимопонимание! Без болезненного индивидуализма!
Да любые штучки Клио вспомним! Всегда были проблемы – и всегда находился способ их решить. А не решить – там, приладиться. Выжить. А это главное. Это, знаете ли, интересно и увлекательно – выжить! – когда ты выжить, вроде бы, и не должен… Высокий смысл!
Войны, чистки, тирания всякая – чего только не было. Читаешь-слушаешь – просто диву даёшься, как вообще хоть кто-то уцелел! Но ведь уцелел же! Вот - наши предки, например. Живём же, а?!
Но я не о войнах. Война – это крайности. Достойная тема и серьёзная, потому между дел, абы как – её касаться не буду. А вот дефицит, скажем, былой – это вполне забавный предмет, поскольку не смертельный. И про него – чего не пошутить?
Так вот, при дефиците – много чего было дефицитного. Был дефицит этот прям родной, и занимательно получалось – ну, просто, азарт одолевал, и руки чесались – как-нибудь эдак вывернуться: изловчиться, подкараулить – и отхапать кусок от пирога, что не про тебя печён… Или про тебя, раз ты не зевнул? И кто его знает – про кого тот пирог печён? Про народ, полагали… ну, значит – и ты, ловкий – вроде Раскольникова: право имеешь…
Короче, ехал в поезде балагуристый парень. До того весёлый, что люди рядом – об него, как спички, зажигались. А весёлился он по причине свалившегося на него счастья. Вдруг поверилось ему – что раз он такой немыслимо удачливый, значит, горит ему звезда в небе, и гарантирована ему впредь всяческое везенье, всегда и везде, без конца, без края. Вот какой был это доверчивый и наивный парень.
И ехала в одном купе с ним симпатичная молодая женщина Валя, которая много лет спустя и рассказала как-то по случаю эту историю.
Случай, надо сказать, затрагивал дефицитный вопрос. А дефицитным вопросом в те года, считалось, среди прочих, сгущённое молоко в цилиндрических-металлических банках, вид коих с тех пор не изменился совершенно – что свидетельствует о совершенстве. Вещь эта была для простых смертных абсолютно не досягаемая. Помнится, в дошкольном возрасте я впервые в жизни увидела такую банку, и мне дали в рот одну чайную ложку. С тех пор трогательные воспоминания об этой ложке и страстная мечта повторить блаженный миг преследовали меня много лет, пока дефицит не переметнулся на другие объекты. А потом сгущёнка ненавязчиво стала на столах появляться. И раз, вскрывая банку, далеко уже не молодая, хотя всё ещё симпатичная Валя невзначай разговорилась:
- Ох, одну такую банку сгущёнки – помню, век не забуду. Счастье свалилось – аж, не верилось. Да-да! О сгущёнке я! Что удивляешься? Это щас непонятно. Ишь! «Мелко плаваешь, тётя Валя, раз тебе счастье в сгущёнке!». А вот представь – счастье! О глобальном – тут чего думать? Больно громадное! Глазом не охватишь! А молочная банка – вся враз перед глазами! Её в суетах мирских осознать хоть можно! Ты глянь, какая радостная! На солнце блестит и зайчики пускает! А то, что в ней – оно ж такое вкусное! Нынче уже приелось – а тогда ничего вкусней не было! Да ещё когда молодая ты, когда везучая!
В чём везучая? В поезде везучая: вёз меня из Москвы в Тулу. И парня того вёз. И парню тому - повезло где-то! Уж не знаю, какими путями – про то не распространялся – напротив, таинственную такую мину делал… чтоб все при взгляде на него замирали и уважительный трепет испытывали – а добыл парень десять банок сгущёнки. Гремел ими да хвастался. Оттого в купе говорили исключительно про молоко недосягаемое. Как, почём, откуда, какое - и всё в таком духе. Так, этак поговорили. Де, продукт замечательный, а производят так-то, так-то, а хранится долго, и удобно – как нужно – открыл, и употребляй. Кто-то сказал – в дорогу, мол, брать хорошо. И вот на этом заспорили. Потому как – дорога не вечна, и можно не рассчитать: вскрыл банку – и не справился. Заострился такой тут вопрос – за сколько можно съесть банку сгущёнки. Кто говорил, за неделю, кто – за три дня, кто – за сутки. Ну, за сутки – это – шалишь! Ха-ха! Это вовсе немыслимо! Лакомство сытное, много не съешь. А я смотрю на блестящие эти цилиндрики – и думаю, что дали бы мне такую банку – я б её, не отрываясь, зараз съела, и никто б меня за уши не оттянул. Похоже, все что-то подобное испытывали, потому как - сроки сократились: нашлись даже такие, кто невероятную меру - сутки! - уменьшить дерзнул. До нескольких часов. Небалованный был тогда народ. Сгущёнки не едал. Потому и без опыта.
Короче – слово за слово – страсти накаляются – разговор всё громче – сквозь весёлый заразительный смех порой прорываются возмущённые крики – и тут…
Тут хозяин банок, на пике своей популярности щедрый, как милостивый монарх – вдруг рукою в воздухе эдак рубит да и глаголет с некоторой развязностью:
- А вот – на спор! Жертвую одну банку! Под залог!
Все рты пораскрывали. Замерли и глаза вылупили: чудит король! А он, гордец – то того зарвался, до того павлином расфуфырился – что и забыл, как ему самому эти банки достались и чего стоили.
- Я тому, - объявляет, - кто до Тулы целиком банку съест, все десять отдам!
Рехнулся! Вот до чего спесь доводит!
Но – псих психом – а соображает. И – себе на уме. Потому – тут же спохватился и добавил:
- Ну – а кто возьмётся, да не справится….
Сразу мне сказка народная вспомнилась. Про царя. Слово в слово. «Кто, - говорит, - возьмётся, да не справится – тому голову долой!». Всегда удивлялась я царским причудам. Думала, неужто могли быть цари такими дураками?! Чтоб всем добрым молодцам, что не дотянули до идеала – головы порубить! Да мало ль, почему человек не сдюжил? Поди, рассчитай силы! Да дай ты ему попробовать! Может, на сей раз только не повезло – а вообще человек способный, в другом деле себя проявит…. В общем, полагала я этот сюжет фольклорный чистой выдумкой, чтоб, значит, веселей было зимние вечера коротать. И нА тебе! В жизни встретила!
И подумала тут я - что, пожалуй, мне-то как раз – везёт неимоверно! Считай! Перво-наперво – как ни куражится величество, а голове моей ведь ничто не грозит! Во-вторых – вот так, задарма – слопать банку сгущёнки! Это ж мечта всей жизни. Одну съесть – да ещё потом десяток выиграть! А в-третьих… ведь кто его знает? Может, при негласных-неписанных порядках, кои правят в нашем обществе, больше и нет другой возможности обладать дефицитом, кроме как – вот так, в поезде, у расслабившегося попутчика отхватить?! Если повезёт, конечно! Может, есть только такой способ приобретения, а именно – счастливая карта? Ну, и конечно, радение с полной выкладкой. Это-то понятно. Рыбка из пруда.
Вот подумав так – взяла я вдруг и заикнулась. Не особо смелая по натуре, и рисковать не склонная – а вдруг, после всяких таких мыслей, да при алчном порыве – прорвало меня. Все помалкивают, взвешивают, в тяжкие раздумья погрузились, на пальцах ЗА и ПРОТИВ вычисляют – а я – как с камнем в воду:
- Согласна!
У присутствующих товарищей возглас потрясения сорвался с дрогнувших губ! Даже фартовый парень замер – и вижу – мелькнуло в глазах нечто вроде опасения: не слишком ли глубоко суёт башку в львиную пасть – уж так энергично и уверенно моё согласие прозвучало! Но – назад ходу нет - после такого-то шика да гонора! Он марку держит: поглядел свысока, с покровительственной насмешкой процедил, губы кривя:
- Ну! С такой симпатичной женщиной одно удовольствие пари держать! Но! Как договорились – залог! Что в залог?
И пробежался взглядом по всему моему экстерьеру. На мне юбочка была, в клеточку, да кофточка вязаная, ракушечками такими…. Вот он пошарил зенками по этим моим ракушечкам и в серёдку самую уставился. А в серёдке… ну, ты знаешь: у меня бюстгальтер пятого размера. Я сразу все свои ракушечки сумочкой прикрыла: ах ты, гад, думаю! ишь, куда засмотрелся! Кукиш с маслом тебе, а не размер мой! Чтоб я – да банку не съела! Но он скромней оказался: кулончик там, в разрезе кофточки поблёскивал, на цепочке – вот его и зачли как залог. Кулончик пришлось снять, но в руки я его никому не дала, на палец намотала да в кулак зажала: если прогорю, говорю – со мной, слабой женщиной, вы как-нибудь справитесь, а вот мне с вами - никак, так что - фору мне, пожалуйста! Присутствующие мужчины сразу обиженные взоры взметнули, с упрёком загудели:
- Ну, как вы можете?! Да чтобы мы с женщиной какой произвол позволили?! Да вы про нас плохо думаете.
Но я не стала это всё слушать. Ситуация не та. Спор есть спор, реверансы в сторону!
До Тулы оставалось ещё часа два. Условие было - ничем, например, чаем из термоса – не запивать.
Парень с лёгким вздохом махнул рукой и, отводя глаза, вручил мне сокровенную банку. Его уже не тянуло на выспренний слог, и вообще он заскучал.
Я простым неброским жестом взяла банку, платочек надушила, донышко протёрла - и к соседу с просьбой: мол, пробейте! Ну, два отверстия по оба конца диаметра. Попутчик галантно перочинный ножик раскрыл:
- Как можно отказать такой очаровательной женщине!? Для ваших сахарных уст я поглаже да покруглее лунки проверчу! – и давай вертеть. И провертел.
Получила я вожделенную сгущёнку – предмет волнующий, продукт со знаком качества. Смотрю на эти два отверстия – и представляю, как вопьюсь губами, и оттуда струйка ударит, прямо мне на язык! И не во сне – наяву! Даже дыхание приостановилось. Что ж я медлю-то! Паралич от счастья, что ль, расшиб?! И припала я к тонкой блаженной струе, как путник, три дня блуждающий в пустыне, к нежданному источнику. Парень фартовый аж дёрнулся.
Глотки были поистине райскими. Я погрузилась в наслаждение, отключившись от всего земного. Поезд гремел колёсами, лязгали составы, оглушительно проносились стальные мосты, и скромные полустанки завистливо заглядывали в окно, а я сидела на жёсткой деревянной скамье, всю её обтекая расслабленным от удовольствия телом – и жадно самозабвенно сосала. Весь мой пятый размер ходил ходуном, как мощнейший компрессор: подача кислорода была жизненно необходима – из банки на гора шло густое молоко! Добыча из богатой скважины! Что там нефтяные установки! Здесь, в третьем купе от начала четвёртого вагона везучая энергичная Валя Смагина качает сгущёнку! Кабы с таким напором поступало чёрное золото, наша Родина Америку бы на лопатки положила! Тогда всё Америка во языцех была…
Два купе, наше и напротив, не сводило с меня напряжённых глаз, и у мужчин кадыки так и ходили, а у женщин в области горла так и дрожало! Чётко в ритм с каждым моим глотком. Не замечали люди за собой. Массовый психоз. Я одна замечала. Я счастливая была. Я сгущёнкой наедалась на всю оставшуюся жизнь.
Полбанки сразу как не бывало. По весу
|
