неожиданно обрёл ясность. На мраморном лице Антона запоздало, как на фотоплёнке, появилась тревога и, едва ли не впервые в жизни, беспомощность перед исходом событий. Вес его слова стал мизерным, как рейтинг политика, который пожертвовал парком ради новой автомойки.
- Есть. Это организмы, обитающие на дне водоёма, - ответил Саня.
- Правильно! Пальма первенства досталась ряду у стены! - заглушая гул победителей, пронёсся по классу голос Сергея Александровича…
В дверях раздевалки Ходанович снова столкнулся с Принцем.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я просто хотел победы для своей команды? – Антон сугубо в дипломатических целях загородил собой выход.
- Отстань. Я спешу, - отмахнулся от него Саня. Недавняя обида покалывала притупленным шилом, а оправдания Принца были нужны ему не больше, чем черепахе ролики.
- К Лихачёву? Не надоело пялиться в микроскопы и слушать его скучные байки? – Принц был крайне взбешён равнодушием Ходановича и стряхнул с себя остатки приличия.
- Слушай, тебе делать нечего? Займись своими делами! – сдержанно ответил парень. Забавно наблюдать за тем, как во власти эмоций человек, на каком бы Олимпе социального статуса и достоинства он ни находился, опускается ниже, чем обычный смертный.
- Уж не Сергей Александрович подсказал ли тебе правильный ответ? А? – ощерился, как хорёк, Солодовников.
Аудиенция себя исчерпала. Ходанович не обратил внимания на «барьер» и впечатал поднадоевшего Антона в дверной проём. Пожалуй, даже тостер и тропические леса нашли бы между собой больше общего, чем два наших героя…
- Можно? – вежливо приоткрыл дверь лаборантской кабинета биологии Саня.
- Входи, Саша. По правде говоря, я не планировал сегодня проводить факультатив, - Лихачёв положил в кейс пару листов рукописного текста – изобретение компьютера никак не отразилось на его жизни – и щёлкнул замком.
- Это из-за проекта? А вы говорили, что ваши исследования никому не нужны, - искренне обрадовался Ходанович.
Ситуация, по которой Саня стал завсегдатаем факультатива по биологии, была комичной и одновременно очень жизненной. От школы до репетитора было пять минут ходьбы, от дома же – сорок. После биологии у Ходановича оставались лишние полтора часа, которые нуждались в осмысленном заполнении каким-нибудь родом деятельности. Парень услышал объявление Лихачёва в начале учебного года и, поддавшись любопытству, вместе с группой ребят решил узнать, что за штука такая, факультатив по биологии, и с чем его едят.
- Так и было. До вчерашнего дня, - задумчиво ответил он, повращав золотой перстень на среднем пальце. К слову, это был единственный предмет роскоши, который носил преподаватель, и то лишь по причине того, что чтил память покойной матери. Матовый изумруд весело мерцал, полированный пальцами Лихачёва.
- И что вы будете делать? Примете предложение? – спросил парень.
- Я отдал школе пятнадцать лет. Пусть это место и напоминает гадюшник, но я здесь обжился, - позволил себе быть откровенным Сергей Александрович. - Пусть не огромная лаборатория с ассистентами, а всего лишь маленький кабинет, но всё же это рабочее место, где я могу заниматься любимым делом. Если мои надежды накроются медным тазом, то Пуршнёв не возьмёт меня обратно из гордости. Или возьмёт, но перед этим я проползаю на коленях с битый час и выслушаю целое ведро упрёков и досадливых напоминаний о провале. За светлыми идеями я гнался в молодости, сейчас же у меня семья, которой нужны деньги.
- А что, если это ваш шанс? Нельзя просто так губить свою мечту!
На факультативе Сергей Александрович изучал генетический анализ клеток животных и занимался поиском их общих черт. Юные дарования «не просекли фишку» и улетучивались в течение месяца до тех пор, пока не остался один Саня. Ходанович не сразу нашёл в себе исследователя, поначалу оценивая факультатив как временный предрепетиторский оплот, однако стоило ему втянуться, как вторник стал для него любимым днём, а Лихачёв - чем-то большим, чем просто преподавателем.
- Мечту? Кто будет развивать её, если у меня не получится? Ты без трёх месяцев начинающий программист, а сын втаптывает в землю мои надежды! Он же губит свои мозги! Вбил себе в голову военную академию, и хоть ты тресни!
- Позвольте Вите самому выбирать, - отчаянно вступился за друга Ходанович. – У него ведь своя голова на плечах. Вдруг служба - это его призвание?
- Это Кукшинова разбаловала мальчика в детстве своим демократическим воспитанием, - грустно отметил Сергей Александрович. – Не ест кашу – погрозила пальцем. Подрался в школе – поругала пять минут и получила в коллекцию очередное «честное слово». Для Вити свобода уже не просто глоток свежего воздуха, а необходимое условие существования. Что для него моё мнение? Бессмысленное сокращение голосовых связок.
- Неправда. Он любит вас, просто обижен на то, что вы не даёте ему раскрыться. Год назад болезнь отняла у Вити маму. Для вас, Сергей Александрович, это было серьёзным ударом, что уж говорить о вашем сыне? Не так-то просто за несколько дней сменить место жительства и оказаться в чужой среде. Витя не раскрывает тайну того, что он ваш сын не потому, что стыдится родства, просто не хочет предвзятого отношения к себе со стороны одноклассников. Он такой же упёртый, как отец, и хочет всего добиться сам. Вы должны гордиться им, а ещё лучше на своём примере показать, что на свете нет ничего невозможного. Соглашайтесь!
Ходанович выстреливал монологи блоками, на ходу меняя обоймы словесной артиллерии. Иногда создавалось ощущение, что Саня просто опасается того, что секунда промедления будет чревата тем, что мысль, как пробка, выскочит из головы.
Сергей Александрович долго глядел на Ходановича. В медвежьем теле ученика жил явно не медвежий дух. Лихачёв рассмеялся и потрепал парня по голове.
- Витя умеет выбирать друзей, без сомнений. Пожалуй, ты прав. Во всяком случае, если я натворю каких-нибудь глупостей, то у меня будет человек, который поможет мне справиться с ними, верно?…
