Судьба князя Игоря 5. Древлянский капкан

иерархия власти. В карательном походе на древлян Асмуд и Свенельд вдвоём возглавляют войско. Так тоже быть не должно, потому что проигнорирован принцип единоначалия. Но если признать Асмуда сыном князя Олега, то непонятные факты получают логичное объяснение.
    Имена Асмунд и Асмуд различаются всего одной буквой. Это означает, что у них общее происхождение, но и также то, что для русичей они ничего не значили. Славянин Асмуд носил имя, которого не понимал. Если сведения саги почёрпнуты из русских сказаний, то это объясняет происхождение Асмуда. Олег вполне мог назвать сына в память о боевом товарище, неважно кем тот был по национальности. А после смерти Олега между Игорем и Асмудом началось соперничество.
    Княжение на Руси традиционно передавалось не от отца к сыну, а по старшинству в княжеском роде, князья на престоле и чередовались по старшинству (С.М. Соловьёв “История отношений между русскими князьями рюрикова дома”, с. 13, М., 1847; В.О. Ключевский “Курс русской истории”, ч. I, Лекция XI // “Сочинения в девяти томах”, т. I, с. 183-184, М., 1987). И если Асмуд по возрасту был хоть немного старше Игоря, то имел реальную возможность оспорить его права на киевский престол: отец Асмуда княжил в Киеве, сам он – близкий родственник Игоря. А если ещё и киевская знать ополчилась против Игоря, то это уже получается настоящая смута. Вот потому и население Новгорода стало искать для себя более спокойное место – в стороне от княжеской администрации и кровавой усобицы. И только в XI веке из трёх поселений сложился нынешний Новгород (В.Л. Янин “Средневековый Новгород”, с. 72, М., 2004).
    Борьба за власть на Руси породила новые проблемы: древляне воспользовались смутой, чтобы обрести самостоятельность, а византийцы отказались заключать с Русью очередной торговый договор. Препоны в торговле резко сократили финансовые поступления в государственную казну, а бедность ослабляла государство, как в экономическом отношении, так и в военном. В перспективе просматривались развал страны и вторжение на Русь соседних народов. Такого не случилось, но лишь потому, что Игорь отстаивал единство страны, а вовсе не умозрительные человеческие добродетели. Пожар надо тушить в зародыше, не боясь испачкаться, иначе жертв будет неизмеримо больше. Х.Ф. Фризе укорял князя Игоря: “… он выместил гнев свой на сыне Олега” (Х.Ф. Фризе “История польской церкви от начала христианства в Польше до наших времён”, т. I, с. 41, Варшава, 1895). Но причины для гнева действительно имелись и совсем не такие мелочные, как уверял польский историк.
    Второй сын князя Олега – воевода Олег – остался верен Игорю и поэтому сохранил своё воеводство. Должно быть, по возрасту, он не имел права претендовать на киевский престол. Зато Асмуду пришлось срочно спасаться в Моравию, где местные жители и пригласили его княжить. Громкая военная слава отца бросала свой отблеск и на сына, из-за чего Асмуда в Моравии запомнили как Олега. Наверняка ему пришлось там принять христианство, потому что Моравия в то время уже была христианской страной. Так можно объяснить ещё одно замечание Х.Ф. Фризе: “Мы выше упомянули, что в ряду моравских государей был также один русский князь по имени Олег, Ольгус или Александр, хотя русские историки ни единым словом не упоминают о нем” (там же, с. 34). Христианские имена тогда подбирали сходные с мирскими: Аскольд-Николай, Ольга-Елена. Вот и Асмуд крестился в Александра. Х.Ф. Фризе уверял, что Игорь “одумался, решился жить в мире со своим двоюродным братом” (там же, с. 42). Скорее, это двоюродный брат одумался и тогда Игорь его простил. По-видимому, воевода Олег употребил всё доступное ему влияние на киевского князя, чтобы примирить его со своим старшим братом.
    По рассказу Бартоломея Папроцкого, Олег Моравский носил в Моравии прозвище “враг” и его род соответственно назывался “Враговский” (А.В. Флоровский “Русское летописание и Я.А. Коменский” // “Летописи и хроники”, 1973, с. 314). Очевидно, что это переделка летописного слова “варяг” и княжеский род в действительности назывался – “варяжский”. Отсюда следует, что слово “варяг” использовалось на Руси в качестве этнического наименования, что делает бессмысленным всякие попытки отождествления с варягами шведов, норвежцев, датчан. Термин “варяги” – это не прозвище, а самоназвание народа.
    Примирение сыновей князя Олега с великим князем Игорем было закреплено тесным сближением двух княжеских родов. В договоре князя Игоря с Византией отражена властная иерархия русского государства: великий князь Игорь, его наследник Святослав и жена Ольга. Дальше следуют Игорь – племянник великого князя, Володислав, Предслава, Сфандра – жена Улеба, ешё три мужских имени и второй племянник великого князя Якун (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 45-46, Рязань, 2001). Согласно жёстко закреплённому порядку, Володислав должен быть сыном второго Игоря, а Предслава – его женой. Второй Игорь обязан был предъявить и жену, и наследника, дабы соответствовать своему месту в табеле о рангах.
    Естественно, что и Сфандра входила в семью второго Игоря, потому что одинокую женщину не включили бы в список главных сановников государства. Хотя на Руси женщины и пользовались достаточной свободой, но всё-таки до определённого предела, который в официальном документе следовало неукоснительно соблюдать. Сфандра второму Игорю не жена (её муж – Улеб, умерший к тому времени), не сестра, потому что, выйдя замуж, не покинула свою семью. Значит, Сфандра – мать второго Игоря, а Улеб – его отец. При жизни Улеб занимал вторую ступеньку в государственной иерархии после киевского князя, а это мог быть только верховный воевода. Напрашивается вывод о тождестве Улеба и воеводы Олега. Улеб – это Глеб – христианское имя, так значит, воевода князя Игоря был крещёный и в документе указан под крестильным именем. Вдова воеводы осталась в живых, то есть, на Руси в X веке не использовался обычай, заставлявший вдову умирать вместе со своим мужем. Нравы на Руси тогда были сравнительно мягкими.
    В летописи и второй Игорь, и Якун названы “нети Игоревъ” (там же), что означает – сын сестры (Н.М. Карамзин “История государства Российского”, I т., прим. 347, с. 265, М., 1989). Великий князь выдал за воеводу свою сестру Сфандру, дочь Рюрика. Это свадьба символизировала примирение князя Игоря с раскаявшимся Асмудом. И своего первенца воевода назвал именем великого князя. А Игорь, в свою очередь, назвал своего второго сына именем Глеб (В.Н. Татищев “История Российская”, ч. I, т. I, с. 111, М., 1994) – язычник Игорь выбрал для сына (пусть не наследника, такое в принципе невозможно) христианское имя, показывая всем, что воеводу он считает близким другом. Два самых знатных княжеских рода объединили силы, чтобы вывести страну из кризиса, куда она рухнула во время смуты.
    В саге у Одда тоже родились два сына – Асмунд и Геррауд (“Сага об Одде Стреле” // “Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. V, с. 263, М., 2009). Если Геррауд соответствует Игорю, то это значит, что составители саги смешали двух Олегов – старшего и младшего. В качестве детей Одда взяли одного сына у старшего – Асмуд (Асмунд), а другого у младшего – Игорь (Геррауд).

                                                                                         V

    Приглашая Асмуда, мораване рассчитывали, прежде всего, на военную мощь Руси, потому что собственная княжеская дружина составляла всего несколько сотен воинов, что не могло серьёзно усилить Моравию. Вмешательство князя Игоря не обещало для мадьяр ничего хорошего. Но перед Русью стояла первоочередная задача – принудить Византию к заключению нового торгового договора. Затем предстояло пресечь сепаратизм древлян, и только после этого можно было заняться мадьярами. В Венгрии наверняка знали о том, какая опасность на них надвигается со стороны Руси, и мятеж древлян, препятствовавший движению русских войск на Моравию, был им объективно выгоден. Но вот приложили руку мадьяры к раздуванию киевско-древлянского конфликта или же наблюдали за развитием событий со стороны – для выводов слишком мало исторических сведений. В любом случае, главную опасность для князя Игоря представлял внутренний враг, прочно обосновавшийся в стольном граде.
    Высшая знать Руси была недовольна усилением великокняжеской власти и стремилась посадить на престол более послушного князя. Подобную операцию уже удалось один раз провернуть, заменив Аскольда Олегом. Тогда безо всякой войны Киеву подчинились обширные земли: Новгородская, Полоцкая, Белозёрская, Ростовская. И всего-то пришлось для этого пожертвовать своим князем. А выгода колоссальная. Удачный опыт решено было повторить – избавиться от чересчур властного Игоря, а древлянского Мала женить на Ольге. Выгоды несомненны. Во-первых, прекратится вражда Киева с древлянами. Во-вторых, Мал, не имеющий опоры среди киевлян, будет послушен киевской знати.
    Неслучайно в народном предании утверждается, что все события произошли среди ночи: атаковали древляне киевскую дружину ночью, в болото киевлян загнали ночью, и убит Игорь был той же ночью (А.М. Членов “По следам Добрыни”, с. 75, М., 1986). Изменники любят ночь, чёрные дела обычно и творятся под прикрытием темноты. В темноте можно тайком увести войска, в темноте сложно навести порядок, если князь вдруг обнаружит измену, в темноте не найти верную дорогу к спасению, а при случае темнота укроет и предательский удар.
    И ведь всё могло получиться, если бы не жадность и властолюбие древлян. Они почему-то решили, что киевляне находятся в безвыходном положении: общество расколото на сторонников и противников Игоря, Святослав ещё мал и княжить не может, Ольга тоже княжить не может, потому что женщины не правят в государстве. Казалось, что вот она, возможность завоевать первенство. И древляне попытались говорить с Киевом с позиции силы. Вот чего им не следовало делать.
    Киевляне опомнились в последний момент, поняв, что могут и доиграться. Против всех обычаев Ольга была объявлена правительницей страны. Враждебные партии объединились для войны с древлянами, как это видно из описания похода:

    “В лЪто 6454 (946). Ольга съ сыномъ своимъ Святославомъ собра вои многи и храбры, и иде на Деревьску землю. И изидоша Деревляне противу и сънемъшемася обЪма полкомана скупь, суну копьемъ Святославъ на Деревляны, и копье летЪ сквозЪ уши коневи, и удари в ноги бЪ бо дЪтеск. И рече СвЪнелдъ и Асмолд: "князь уже почал; потягнЪте, дружина, по князЪ". И побЪдиша Деревляны, Деревляне же побЪгоша и затворишася въ градЪх своихъ”
                    (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 56-57, Рязань, 2001)

    Свенельд и Асмуд не могли говорить хором, просто приказы отдавались от имени двух воевод. А причина нарушения единоначалия в том, что в войске объединились две соперничавшие партии. Видимо, партию противников Игоря возглавлял Свенельд, не случайно же в летописи именно его дружина противопоставлена великокняжеской, да и считался он вторым лицом в государстве. Тогда Асмуд должен быть главой сторонников Игоря, потому князь и доверил ему воспитание Святослава. Соглашаясь принять на воспитание наследника киевского