по жизни, такой уж ее создал бог или природа… не все ли равно. И с этим она ничего не могла поделать.
Первым стал водитель шефа, который отвозил ее с междусобойчика в конторе по поводу удачного контракта. Шеф, обычно, в посиделках участия не принимал или уходил к себе раньше, оставляя коллектив догуливать:
- Чтоб не смущать народ.-
Вот и тогда, ушел к себе в кабинет, минут через пятнадцать поднялась к нему Зойка.
- Хочу, хочу, хочу.- Шептала она, взгромоздившись к нему на колени и пытаясь расстегнуть зипер на его джинсах.
- Зойка, сумасшедшая. Войти ведь могут.- Смущенно пытался остановить ее шеф, не потому что боялся неожиданного вторжения из вне, а потому как норму на сегодня он уже выполнил, честно исполнив свой супружеский долг, так что никакой физической возможности удовлетворить Зойкино, так не кстати, проявившееся желание, у него не было.
- И пусть! Все равно, хочу, хочу, хочу. – Распалялась Зойка все больше и больше. Но шефу удалось остановить напор, вызвать водителя и отправить ее домой в своей машине.
Однако, если не сделаешь это ты, найдутся другие. Что с удовольствием и проделал его водитель не один раз прямо в машине, остановившись на обочине, и поставив Зойку на четвереньки в ее любимую позу, на заднем сидении «мерса». Его не нужно было долго уговаривать. Инициатива, естественно, исходила от нее. А на последок…
- Ой! Не туда! Не туда, ты что!- Закричала было Зойка, но тут же исправилась. – Нет. Туда туда! Оставь там! Не выходи.- И еще одна страница в книге познания ею была перевернута:
- Как интересно-о-о,- шептала она про себя, сидя бочком на воспаленной заднице и подъезжая к дому. И, что характерно, наутро никакого сожаления или угрызения совести, Зойка не испытала.
И все бы прошло гладко, если бы на третий день она не почувствовала неладное. А когда врач подтвердил ее самые мрачные опасения, Зойка не на шутку перетрусила. Да что там перетрусила, впала в панику, потому как за день до врача, шефу от нее досталось столько ласки, видно в глубине души Зойка все же чувствовала свою вину, что он удивленный и обессиленный, вяло пощипывая ее ляжки обронил:
- Что это с тобой сегодня? Будто месяц мужика не видела.- На что она молча и загадочно улыбнулась:
- Хорошо мне с вами, Федор Петрович. Резво бросила она и отправилась в парилку. Там-то, в парилке, она и почувствовала первый раз неладное.
Это была катастрофа. Все то, что только-только стало налаживаться в ее жизни, могло рухнуть в одночасье. И допустить этого Зойка ну никак не могла.
Только она знает, что ей стоило убедить шефа в своей невиновности и роковому стечению обстоятельств. Сколько изобретательности, она и не подозревала, что в ней есть это, нервов, крови, она потратила. Но результат превзошел ожидания. Шеф поверил. Видно, сам очень хотел в это верить. И после месяца отчуждения и обоюдного, правда в разные часы, посещения его знакомого венеролога, страсть их вспыхнула с новой и неожиданной силой.
Водитель, естественно канул в лету. Казалось бы, чего уж лучше. Такого благополучия и в материальном, и в карьерном росте у Зойки не было никогда. И все было бы отлично, ели бы не одно, но очень существенное «но»:
Она было шлюхой по жизни. Такой уж ее создал бог или природа, не все ли равно.
В конторе у них работал молоденький, крепко сбитый пердачок. Зойка знала, у него давний роман с бухгалтершей, много старшей его по возрасту, имевшую взрослую дочь. Бухгалтерша не верила свалившемуся на нее и, по-видимому, последнему уже счастью. Расцвела и помолодела лет на двадцать. Делилась планами и советовалась с Зойкой, поверяя ей все самое сокровенное.
И Зойка советовала. И, чем больше она советовала, тем яснее становилось, что еще немного, и она не сможет удержать себя от рокового поступка, к которому, чувствовала она, приближалась все ближе и ближе. Понимала это головой, но ничего не могла с собой поделать. Даже, когда она просто проходила мимо пердачка, его присутствие кидало ее в жар и холод, а в трусиках нестерпимо шкворчало и противно зудело, требуя от Зойки немедленного действия. И она бежала в туалет, запиралась в кабинке и сбрасывала напряжение, проклиная все на свете, и себя, и молодого пердачка.
Ночью она просыпалась от собственного стона, вся в поту, ошалевшая от навалившегося на нее сна, в котором молодой пердачок грубо, но так прекрасно, овладевал ею в совсем уж неподходящих для этого местах, вплоть до стола шефа, за которым в этот момент восседал сам, с интересом наблюдая за происходящим. Ну, разве можно было в таких условиях получить нормальный оргазм?
- Да, что ж это такое, Господи. - Стонала она, зубами вцепившись в край одеяла. Неудовлетворенная и злая. Но это ночью. А днем, на работе, она, как могла, сдерживала себя, стараясь ничем не выдать своего состояния. Уж очень были живы воспоминания недавней истории с водителем. Но, рано или поздно это должно было произойти. И произошло.
Каждую субботу, летом, шеф нанимал автобус и вывозил коллектив на Волгу, на базу отдыха. Волейбол. Купанье. Шашлыки – вобщем, весь тот нехитрый набор непременной атрибутики немудреного пикничка-междусобойчика на природе. Сам шеф редко принимал участие в этом мероприятии, но Зойка не пропускала ни одной такой поездки, нередко прихватив с собой и Русланчика – ребенку необходим свежий воздух и смена обстановки. Русланчик с радостью выезжал на Волгу. С детьми других сотрудников, прихватив удочки, уходили они подальше от шума и пытались рыбачить. И очень часто у них это получалось. Баклешки с сорожонками в изобилии водились неподалеку в небольшом заливчике, и клевали активно.
Зойка же располагалась на махровом полотенце на пляжике, чуть в сторонке от остальных, за камышом, и загорала, сбросив лифчик. То, что называлось нынче трусиками, ничуть не мешало солнцу равномерным слоем покрывать ее ягодицы и бедра красивым Волжским загаром. Недаром говорят:
- Раньше, чтобы у женщины увидеть трусики, нужно было поднять юбку, а сейчас раздвинуть попку.-
- Сгорите, Зоя Тимофеевна, Услыхала она совсем рядом знакомый баритончик Пердачка.- Дайте-ка я вас кремом намажу.-
И намазал. Да так ловко, что она очнулась только тогда, когда его руки ласково, но настойчиво, огладив всю ее с ног до головы, попытались спасти от солнечного ожога места, куда солнцу проникнуть, не было, ну ни какой возможности.
- Валер, Валер,- опомнилась она,- с ума сошел. Не смей, слышишь.- А ноги сами собой ослабли, открывая дорогу его руке. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы, не Русланчик:
- Мама, мама,- кричал он издалека,- смотри что я поймал, держа обеими руками крупного окуня. Зойка уселась, ловко натянув лифчик, а Пердачок Валера, наоборот, улегся рядом на живот, чтобы прикрыть внушительных размеров правило, норовившее выскользнуть из его плавок. Русланчик тут же убежал, отпускать улов в речку.
- Уйди, Валерка. Слышишь, уйди сейчас же. И подходить больше не смей. От Зойки не укрылось богатое хозяйство Пердачка Валеры.
- Я пошел, Зоя Тимофеевна.- Пердачок Валера уселся рядом.- Я пошел вон туда.- И он рукой показал на край пляжа, за домики, где берег густо порос кустарником и камышом.- Я пошел по этой стороне, а вы приходите по противоположной, если надумаете. Жду ровно полчаса.
- Свинья ты, Валерка. Ну, настоящий свин. Я вот твоей Ленке все расскажу. Пусть знает, кого пригрела.- Пердачок Валера задорно рассмеялся, вскочил на ноги, рукой придерживая правило:
- Так я пошел этой стороной, а вы по другой идите, что б разговоров не было, туда, за домики.- И побежал, подпрыгивая стргунком, по пути успев несколько раз ударить по мячу, пробегая через толпу, играющих в футбол.
- Счас, разбежалась.- Сердито говорила себе Зойка, а руки уже складывали полотенце, а ноги нашаривали щлепанцы. Она уселась, подтянув колени к лицу, уткнулась в скомканное полотенце:
- Господи, что я делаю. Никогда. Нет, я ему сейчас все скажу.- Повторяла она на ходу, огибая последний домик и приближаясь к кустам.
Вот это была случка. Страсть, угар и прочие эпитеты были просто жалким отражением того что происходило на самом деле. Инструментарий шефа не шел ни в какое сравнение с правилом Пердачка Валеры, который врезался в нее, как ясный сокол в стаю диких уток, как Т-34 в поверженную дивизию Гудериана, как Чингачгук на розовом коне, поселив в ней панику, восторг и ужас от всех тех ощущений, которые свалились на нее одновременно. Белый свет перевернулся. Не было ни времени, ни пространства. Не было ни земли, ни космоса. Не было сына, работы, жизни – только сплошной оргазм от первой секунды, до последней. Сколько это длилось по времени, трудно сказать, наверное, не так уж и долго. Да разве во времени дело. И, когда она услышала всхлипы и поскуливание Пердачка Валеры, сил у нее осталось только на то, чтобы выскользнуть из под него, не дав осеменить себя, принять все в рот и рухнуть тут же в изнеможении и счастье.
- Как интересно-о-о. - Шептала она воспаленными губами, едва слышно.
Вот так-то вот. И как же теперь было жить дальше, дорогая редакция? Но, жить было как-то нужно. И они стали жить вместе. Ни шеф, ни бухгалтерша еще долго не подозревали, что давно уже ходят, щеголяя красивыми ветвистыми рогами.
Так пролетел год. Год, полный радости, восторга, но и полный проблем, связанных с конторой. Бизнес у шефа начал сыпаться, не выдерживая конкуренции. Шеф, похоже, растерялся, не понимая, как выбраться из создавшейся ситуации, а потом и вовсе плюнул на контору, отдав все на откуп своему заму, выбирайся, мол, сам. Благо, этот бизнес был у него не последний, и другие структуры приносили кое-какой доход.
Зойка поняла – надо что-то решать – и стала действовать. Пердачок Валера уволился первым. За это время Зойка сумела обрасти кое-какими связями и пристроила его в приличное охранное агенство, что, как оказалось впоследствии, было ее непростительной ошибкой. Но об этом позже.
Сама же стала пробивать почву в поисках места и для себя. И, конечно же, она нашла это место. Место коммерческого директора с приличным окладом и обещанием премиальных в одном из вновь открывавшихся гипер маркетов, специализирующихся на торговле мебелью, в надежде, в будущем пристроить туда и Пердачка Валеру. Чтобы постоянно был на глазах, а главное, под рукой. И все-таки, главное на глазах. потому что за год совместой жизни, а Пердачок Валера переехал к ней в квартиру, Зойка поняла. Что удержать его рядом и надолго, Пердачок Валера был моложе ее на десять лет, будет нелегко, если это вообще возможно. Но об этом думать не хотелось.
А потом начался кошмар. Зойка никогда не думала, что такое может с ней произойти. Она ревновала. Ревновала постоянно. И, надо сказать, абсолютно безо всяких на то оснований, хотя той семейной жизни, на которую она рассчитывала, не получилось. Не было и стабильности в отношениях. Пердачок Валера уходил на службу на сутки или уезжал в командировки, сопровождая грузы, и все это время Зойка сходила с ума. Не понимая, что с ней происходит. Нет, она понимала, что боится его потерять, зная наперед, что рано или поздно это случится. Хотя, ни что не предвещало ничего подобного. Пердачок Валера,
