ВСТРЕЧА С ПРОВИДЦЕМ АВЕЛЕМ

следующий день - 6 ноября 1796 г., в полном соответствии, как утверждают, с записью в книге монаха Авеля.
Эта запись была сделана за год до смерти Екатерины II. В тот же день на трон Российской империи взошел сын Екатерины - император Павел I. Он сместил главу Сената генерала Самойлова, и место это занял князь Александр Борисович Куракин.
Но недолго Павел был императором, время, отмеренное ему, быстро истекало. Его смерть тоже предсказал Авель, он, как известно, был убит своими приближенными.
Новый император Александр I, узнав о прорицателе и его мрачных предсказаниях, приказал монаха Авеля переправить из крепости, где тот сидел, подальше в Соловецкий монастырь «под присмотр» местного архимандрита.
Здесь и произошла памятная встреча освобожденного атамана Калнышевского и провидца Авеля.
                                                             * * *

- Типун на язык! Не дай бог попасть сюда «колодником»! – воскликнул Авель и перекрестился. - Петр Иваныч, может после молитвы, заглянешь ко мне, сварганим знатную яичницу, мне рыбаки в подарок принесли кошелку гагарьих яиц и копченую рыбешку.
Петр Калнышевский в лице Авеля нашел приятного собеседника, с которым в отличие от других он охотно говорил, поэтому он ответил ему, сказав:
- Дякую (благодарю) за приглашение, давно не пробовал яичницу. Интересно за что рыбаки тебя так отблагодарили, Авель.
- Я предсказал шторм на море и предложил им не выходить три дня в море. Так и случилось те, кто остался на берегу, остались живы, а кто не послушал и вышел в море рыбачить, погибли в бурю.
- М-да, страшный ты человек Авель!
- Нет, я не страшный, я ходячий ведун, верней сейчас сидячий здесь в Соловках ведун.
- Однако тебя здесь держать как свободного монаха, а не как узника закованного в кандалы.
- Такова милость императора! Да разве отсюда убежишь, кругом море.
- И то, правда, я вот 25 рокив (лет) просидел здесь в подземелье и, слава Богу, еще жив. - Ну, что пошли жарить яичницу?
- Пошли!
(Атаман, выйдя на свободу, старался с русскими говорить по-русски, насколько это позволяла его память, поэтому в его выражениях встречались наряду с русскими словами и украинские слова и фразы, это был его своеобразный личный его «суржик». Причем с монахами монастырскими старался держать язык за зубами, с ними он старался воздерживаться от лишних разговоров, поскольку они все доносили архимандриту)

Монахи направились в казарму, где была келья брата Авеля. По дороге Авель заметив, что атаман плохо видит, взяв под руку, помогал ему идти в нужном направлении. Из кельи Авель вынес кошелку с яйцами, и они отправились на кухню в трапезную, где он попросил молодого поваренка инка Соловецкого монастыря Никанора сжарить им яичницу.
                       

                              Фото. Зал трапезной Соловецкого монастыря.

Инок Никанор был прикреплен к Авелю следить за ним и обо всем докладывать монастырскому начальству.
Пока жарилась яичница, Петр с Авелем расположились друг против друга на лавках за столом и продолжили разговор.
- Авель, очевидно, тебе часто задают вопросы и просят предсказать будущее.
- Да, многие хотят знать, что ждет их впереди. Но есть и такие, которые не верят, ни во что, и даже более скажу, не хотят знать, что ждет его самого или страну в будущем.
- Ты о ком говоришь?
- Об императоре Александре! Вместо того чтобы выслушать меня и скорректировать свои планы по обустройству и защите страны, он по глупости большой отправил меня сюда в Соловки.
- А шо е (есть) таке, которое непонутру ему?
- Есть! Предстоит война между Россией и Францией, а он не верит. Да они там все при дворе на французский манер говорят, и не ведают, и даже не хотят ведать, что французские солдаты скоро в Москве будут. Мне удалось подсмотреть картины из грядущего.
- Чудеса и только Авель, тебе цены нет!
- Да, но нет пророка в своем отечестве.
- Что, правда, то, правда! – согласился Калнышевский.
- Кстати, на той войне с французами отличится один из твоих казаков, есаул Матвей Платов. Помнишь такого?

                                           

                                   Рис. М. Платов в парадной форме.

- Да, помню! Он в Крымську войну с Опанасом Ковпаком добре лупыв татарву. Знатный був рубака казак Матвей.
- Так вот, он сильно досадит французам в их тылу, да так, что французский император объявит его личным своим врагом.
- Он как! Ну, а что ты можешь сказать про меня и ридну мою Краину.
- Петр Иваныч, знаешь, после разрушения Сечи остались десятки тысяч запорожцев, которые составили на юге достаточно грозную силу. Таким образом, уничтожить казацтво императрица не могла полностью.
Поэтому она по совету того же князя Потемкина разрешила им переселиться на Кубань.
Насколько я знаю и ведаю, оставшиеся на свободе запорожские старшины, среди которых были твои сподвижники Сидор Белый, Захарий Чепига и Антон Головатый и перетянули казаков на Кубань, где они и осели. Так что запорожское казачество благодаря их усилиям на Кубани пустили свои корни.
- Это хорошо, что  козацтво возрождается. А что  ты можешь еще сказать обо мне?
Авель посмотрел на Калнышевского и сказал:
- Ничего в ближайшем будущем хорошего тебе ждать не приходиться, ты Петро отжил свое, а твоя родина, как ты сказал Краина, не скоро будет свободной.
- Про себя я итак знаю, что скоро отойду в мир иной, а вот с родной стороной шо буде?
- Не огорчайся Петр Иваныч, все на Небесах будем, только в разное время. Вы, хохлы упрямый народ, и добьетесь долгожданной свободы, но это будет не скоро, очень даже не скоро.
Что касается тебя, то церковь тебя канонизирует как Великомученика, каким ты являешься на самом деле, просидев в этом Богом забытом монастыре четверть века.

В этот момент инок Никанор принес на обгорелой сковороде жаренную на тюленьем сале «шкварчащую» яичницу и поставил её на середину стола. Никанор, пока монахи разговаривали между собой, как-то опасливо поглядывал на прорицателя.
В монастыре ходили самые невероятные слухи об Авеле, говорили, что он может предсказать плохую судьбу и то, что он предсказал, обязательно сбудется.

Авель нарезал черный хлеб, и они с атаманом принялись трапезничать. Утолив первый голод, Петр, улыбнувшись, сказал Авелю:
- Мне вспомнилась одна гумореска про то, как приготовить  яешню  (яичницу) из двух яець и де взяты ци яйця.
- Интересно какая? Расскажи!
- По-цыгански щоб приготовыты яешню треба: - украсть два яйця и из них поджарить яешню.
По-хохлятськи: позичить (занять без отдачи) у сусида (соседа) два яйця…
По-християнськи: розмалюваты (расписать)  два яйця.
По-жидовськи: купить четыре яйця по цене  двох, лишние два продать по цене как за четыре.
По-кацапськи: купить у еврея те лишние два яйця.
- Выходит жиды самые хитрые. Ну, а если у кацапов нет денег, чтобы купить эти яйца, что тогда? – спросил, улыбаясь, Авель.
- Тогда у кацапов есть другой вариант: - оторвать у жида два яйца.
- Ха-ха-ха! – засмеялся Авель. – Потом поджарить их…

Поев яичницу, они расстались друзьями, и отправились по своим кельям.
Авель преклонялся перед этим могучим человеком, переживших многих императоров России
Новое место жительства после освобождения было у Петра Калнышевского теперь не в монастырском подземелье, а наверху,  рядом с трапезной  (столовой).
После этой встречи у них были и другие, Авеля интересовали подробности жизни Петра Ивановича в подземелье.
Он не мог себе представить, как этот старик пережил всю эту жуткую долгую двадцатипятилетнюю каторгу здесь в Соловках и остался жив, и при добром еще здравии.
Это было уму непостижимо, он бы, пожалуй, так не смог бы так долго выдержать такое испытание.
Вот что значить воля и сила духа, они способны на многое!..
Вскоре Авеля указом императора вовсе выпустили на волю, и он уехал из монастыря, а Петр Калнышевский остался в монастыре.

Однажды друзья встретились в трапезной за обедом, и Авель сказал атаману:
- Меня указом императора совсем оправдали и выпустили на свободу, поэтому я, сегодня покину монастырь. Там воле, на материке, пожалуй, напишу еще одну свою книгу откровений.
- Жаль! Вернее я рад за тебя, наверное, мы больше не встретимся с тобой.
- Наверное, так! Может, поедем  вместе? Ты же свободный!
- Нет, Авель! Мне некуда ехать! Запорожскую Сечь сравняли с землей, ее как таковой уже нет, родных и близких я потерял, их разбросала горькая судьба по белу свету. Казаков оставшихся в Запорожье, закабалили иностранные помещики и царские холуи. Да и, пожалуй, за четверть века все забыли меня, последнего атамана Запорожской вольницы на родной земле.
Ехать к казакам на Кубань, так там есть свой атаман и старшины.
Ехать за Дунай на Сечь, царское правительство не позволит. И дорога длинная и тяжелая для моего здоровья.
Так что как ни крути никуда ехать, остается одно доживать свой век здесь при монастыре.
Та и, сам знаешь, немного осталось мне коптеть здесь на белом свете.
- Наверное, ты прав, разум тебя, Петр, не покинул! Тогда прощай, атаман! Не помяни лихом!
Провидец и атаман тепло распрощались, Авель сел на корабль и отплыл на материк.