сидения (в это время специальных машин с салонами для перевозки людей еще не было), места для меня не оказалось. Пришлось устраиваться в самом его конце стоя, с двумя такими же как я бедолагами.
Через полчаса Газон выбрался на разбитый проселок, по которому поплескаться в водичке добираются из поселков партии и горняков, и по нему еще с час пылили к озеру. Не очень комфортно, честно говоря – шофер старался меньше притормаживать на ухабах, что бы не попадать в облако пыли, которую мы же сами поднимали и она тут же машину обгоняла. Причем в кузове доставалось всем, и стоящим сзади - в максимальном объеме.
Наконец впереди открылось озеро, окруженное полосой радующего глаз зеленого камыша. Публика вмиг приободрилась, начали поглядывать друг на друга уже с улыбками. Когда остановились возле стоящего на берегу Москвича, все не задерживаясь бросились в воду, и долго плескались, с криками и воплями девушек, когда ребята делали вид, что собираются их окунуть.
Я вышел из воды первым и огляделся - в сторонке на берегу Лешка и Виктор Андрианович стояли с удочками в руках (ну Лешка, ну прохиндей, и здесь не растерялся!), а недалеко от них разговаривали Зина и Лешкина подруга Фаина. Все в купальных принадлежностях. Пошел в их сторону, поздороваться.
Мужики на меня – ноль внимания, так были заняты делом. А девушки улыбнулись обе, заставив меня ответить им тем же.
«Посмотри, сколько они рыбы поймали!» - показала Зиночка рукой в сторону рыбаков, - «А мы к девчатам пойдем (как я понял, к Газону), может помочь нужно, обед готовить!» - и не задержались обе возле меня ни на секунду!
Улыбка у меня на лице как была, так и осталась, только застывшей маской. Не ожидал я такой встречи с Зиночкой, после восхитительной ночи. Откуда эта холодность, без ласкового взгляда, как бы случайного прикосновения? Или меня стесняется, после вчерашнего? Но оставаться на месте истуканом я не мог, Лешка уже оборачивался в мою сторону, подозрительно присматриваясь. Пришлось подойти к нему, задать стандартный вопрос - «Клюет?», - посмотрел улов, с десяток плотвиц.
«Сазан на килограмм сорвался!» - поплакался Лешка, заставив меня усмехнулся: кому ж еще с крючка срываться, не малявке же плотвичке. Прошел к Виктору Андриановичу – улов у него отличался от Лешкиного ненамного. И ноги непроизвольно понесли к Газону, откуда неслись веселые голоса девчат и ребят.
Но и там настроение у меня не поднялось: Зина вела себя, как девушка …не имеющая ко мне отношения. Улыбалась, но как и другим, говорила те же слова, что и другим, старалась ко мне не дотрагиваться, и уворачивалась при моих попытках дотронуться до нее. Как мог, я старательно делал вид, что все в порядке, но наверное это плохо получалось, потому что вначале Коля, а потом и Лешка, успевший нарыбачиться, посоветовали одно и то же:
«Улыбайся почаще, и не молчи, с девушками разговаривай!»
На обед была уха – Коля на знакомом разъезде достал бесподобно рваную сеть, и даже в нее, в сплошные дыры, коллективом играючи загнали семь сазанов, по одному-два кг весом. Хоть здесь я на недолго от мрачных мыслей отвлекся! А с ухой, сами понимаете, был абалденный Молдавский портвейн, значительно поднявший у всех в кампании настроение.
Воспользовавшись моментом, Зиночку я все же оттеснил от подруг в сторонку, и задал наконец мучивший вопрос:
«Что случилось? В чем я провинился?»
«Ни в чем!» - Зина мне улыбнулась, на миг, и сразу же вид приняла серьезный, - «Только не надо ко мне сейчас….приставать… ну показывать всем, что между нами … что-то большее, чем…. знакомство. Для всех – я в отряде осталась по приглашению Виктора Андриановича. Вот и пусть так считают!»
«Но у нас же была такая ночь!» - оставаться просто знакомым девушки мне не хотелось.
«И еще не одна будет!» - Зиночка дотронулась до моей руки пальчиком, и та непроизвольно дернулась, как от удара током, - «Только о них никому, кроме нас , знать не положено!» - теперь рукой меня легонько толкнула, - «Иди, покупайся, а я подремать прилягу, что бы», - послала мне легонький воздушный поцелуй, - «ночью не заснуть!»
Я и пошел, куда мне предложили, и из воды вылез уже умиротворенным: все с Зинулей у нас в порядке, только стесняется девочка, и не хочет показывать окружающим, что слишком быстро у нас до этого «порядка» дошло. Но это пройдет, женщина всегда вначале стесняется, а потом и гордиться начинает между подругами своим возлюбленным.
Набегавшихся, накупавшихся, назагоравшихся наконец потянуло домой, то-есть в лагерь, на кровати и раскладушки в тени домиков и палаток. Первым отчалил Москвич с пассажирами, вскоре за ними попылил и Газон с основной публикой. В кузове которого каждый занял «свое» место, я со знакомыми бедолагами тоже свое, то-есть стоя на ногах в самом его конце. Подуставший шофер теперь вел машину поосторожней, на ухабах притормаживал и нас тут же накрывало пылью. Причем задним доставалось по полной программе, и по приезде в отряд стоящих в кузове на ногах трудно было узнать. Пришлось срочно бежать в душ пыль смывать, и переодеваться. Впрочем, такую операцию прошли и остальные, после чего лагерь затих – уставший народ предался дреме.
В палатке, когда я до нее добрался после душа, Лешка на раскладушке уже сопел. Я упал на свою, и тут же отключился – сил после бессонной ночи и «отдыха» на озере не оставалось.
Ближе к вечеру отдохнувший народ вылез их палаток и домиков, и потянулся в столовую пополнять остатки истраченных на озере калорий. Из столовой кто-то завернул в палатку поиграть в теннис, несколько смельчаков начали пинать мяч ногами, а большинство в палатки вернулись, обсудить дневные приключения.
Зиночка вместе с отрядными девчатами предпочла последнее, и из палатки не вылезала до темноты, я же с этой чертовой палатки не спускал глаз, по лагерю прохаживаясь. Наконец она появилась на виду, меня заметила, но не подошла, а показала рукой, что идет…к тому месту, где мы провели почти всю прошлую ночь. Двинул за ней следом в отдалении, и только отойдя от лагеря на приличное расстояние, догнал.
Дальше не только с моей стороны, а и с ее тоже, был взрыв страсти. Бесчисленные поцелуи, бесконечные ласки сблизившихся тел, стоны наслаждения в завершающие моменты полного их слияния.
«Все!» - прошептала Зиночка, и поцеловала меня как-то по особому, больше похожему не на долгий и крепкий поцелуй страсти, а осторожный и мягкий поцелуй благодарности, - «Идем в отряд, до утра нужно хоть немного поспать».
Конечно я согласился, и к лагерю мы пошли. Но перед ним Зиночка остановилась:
«Дальше я одна иду. И ты», - показала рукой как я должен идти, - «то же один. И давай здесь попрощаемся – завтра утром ко мне не подходи», - заметив, что я непроизвольно напрягся, добавила, - «Ну пожалуйста!»
«Но мы же должны как-то встретиться!» - высказал я свое желание и намерение.
«Я тебе об этом скажу, когда придет время!» - поцеловала меня, помахала ручкой. И тут же погрозила пальчиком, что бы не вздумал ее сопровождать.
Часть седьмая.
Утром машина с людьми из партии задерживалась. Зато появился Рафик с электроразведчиками, и к нему из палатки девчат с сумкой в руке пробежала Зиночка. Не остановил, не подошел, как она и просила. Только вздохнул с сожалением, понимая, что несколько дней с девушкой вряд ли удастся встретиться. Рафик то в отряд завернул за ней, а обычно везет электроразведчиков сразу к месту работы, и так же возвращается назад.
Забрав девушку, микроавтобус покатил из отряда, а к нему уже подъезжали две машины. Из первой, нашей бортовой, посыпал и начал разбегаться народ с сумками – отнести их в домики и палатки. Вторая – Уазик – в нарушение правил, на стоянке машин не остановилась, и подъехала к палатке-камералке. Как всегда и везде делает начальство.
Из кабины степенно выбралась большая шишка – главный геолог партии, за ним бодро выскочил наш старший геолог – Виктор Александрович, и еще бодрее - геофизик Виталий. К палатке уже спешил начальник отряда, и два только что приехавших геолога, успевшие отнести в домики привезенные с собой сумки. Как я понял, намечался большой разговор. И не ошибся.
Для начала перед большой шишкой был расстелен черновой вариант геологической карты, составленной двумя геологами и одним кандидатом в геологи студентом-дипломником. После этого исполнители по очереди объясняли главному геологу что и как они нарисовали, и что предстоит доделать. Ну а мне, как самому «везучему», сами понимаете, пришлось докладывать первому.
Для меня обошлось легким и незаметным для окружения мандражем. И не очень понятным комментарием босса:
«Все нормально. Но сам видишь: поверхность сложена породами более молодыми, чем вмещающие руду. Значит, под ними ее и нужно искать. И в первую очереди вблизи крупных разломов. У тебя один такой есть», - провел пальцем по долине, где сейчас ведется электроразведка, - «но под большими наносами. Плюс перекрывающие руду пустые породы. Так что здесь пока делать нечего».
Я хотел сказать, что одну глубокую скважину могу задать прямо сейчас – определить мощность пород, под которыми руда теоретически может быть. Но Виктор Александрович меня опередил:
«Зимой скважину заверучную пройдем, тогда и определится, что делать дальше».
На этом душу мою отпустили на покаяние, и отвечали главному геологу по очереди мои старшие коллеги.
С геологией у них было получше. Не карты составлены точнее – здесь то они как раз от моей отличались не в лучшую сторону. У них рудовмещающие породы слагали поверхность! А крупные разломы, кроме одного у Антона Степановича, если и скрывались, то под наносами не более метра мощностью – их легко вскрыть канавами.
Через час, в битком набитом Уазику – молодому Славе места в нем не нашлось – катили к моему разлому, положение которого сейчас уточняли электроразведчики. От него, после краткого обмена мнениями, покатили к другим подобным разломам уже не на моей площади. И в камералку вернулись к концу рабочего дня, послушать резюме главного геологического начальника: вдоль одного из разломов, несущем видимые ореолы измененных пород, необходимо провести дополнительное вскрытие агрегатом БКМ по сети сто на двадцать метров, и составить геологическую схему в масштабе: в одном сантиметре двадцать метров. А через пару дней лично главный геолог туда же привезет канавщиков и задаст им канавы. То-есть, разлом нужно готовить к бурению поисковых скважин.
Виктор Александрович, как отвечающий за геологические дела в отряде, сразу же поинтересовался:
«А кто схему будет делать? Присматривать за канавщиками, за БКМом? Это же работы на месяц, не меньше! А лишнего геолога у меня нет!»
Главный геолог задумался, почесал нос, пошевелил губами:
«У вас еще один студент-дипломник есть!»
«Он на картировке, как вы и предложили», - доложил старший геолог. А я усмехнулся: вот она, двойная линия под собственной фамилией!
«А он чем занимается?» - это уже насчет меня.
Делает геологическую схему, по той же картировке»,- Виктор Александрович напомнил, что схема эта сегодня тоже демонстрировалась.
Шеф опять задумался, опять почесал нос и пошевелил губами:
«Тогда так!» - ткнул в мою сторону пальцем, - «Он занимается разломом, а
