Письмо из прошлого

                                                                                                 Алексей Мальчик

                                                                                          ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО

                                                                                                                                                                                           Cветлой памяти выдающегося
                                                                                                                                                                                      советского и российского ученого
                                                                                                                                                                                       Федора Андреевича Михайлова
                                                                                                                                                                                         посвящается этот рассказ



«Добрый день, Игорь Владимирович!

Посылаю Вам Вашу статью с моей рецензией. Я посодействую, чтобы она была опубликована в уфимском сборнике. Его название – «Системы управления летательных аппаратов и энергетических комплексов».

В Ваших текстах постепенно появляется стиль математика. Это хорошо, хотя сложного в этом ничего нет: надо быть лишь предельно четким и аккуратным.

Наконец дал о себе знать Федоров. Слава Богу, он жив-здоров. Но его гложет тоска. Тяжелое у него время: развод с женой, бытовая неустроенность. Просит прислать мою новую книгу – появилось желание заняться научной работой.

Хорошего Вам летнего отдыха.

Поклон супруге и Диме.

Ваш Львов.

7.06.1986 г.»

Внимательно прочитав старое письмо, Игорь Владимирович снова сложил пожелтевший лист бумаги пополам и вставил его в советский конверт с эмблемой тридцатилетней годовщины Варшавского договора. На рабочем столе у профессора Степанова лежала серая папка с письмами от его научного руководителя, специалиста в области теории нестационарных систем Михаила Львова.

Михаил Дмитриевич скончался в 1996 году, что стало большой личной утратой для Степанова. Ведь учителя и ученика к тому времени давно уже связывали не только профессиональные, но и дружеские отношения. Не слишком сентиментальный Игорь Владимирович бережно хранил свою переписку с доктором технических наук Львовым, который был для него эталоном настоящего ученого и примером порядочности в науке. В письмах Львова к своему ученику присутствовало много отеческого внимания и заботы, за внешней сдержанностью стиля чувствовалось стремление помочь и поддержать Степанова не только в научных исканиях, но и в бытовой стороне жизни. Михаил Дмитриевич вел себя подобным образом со всеми своими аспирантами, даже с теми, кто, не поладив с ним, не смогли защитить кандидатскую диссертацию.

Алматинский профессор Степанов был одним из любимых учеников Михаила Дмитриевича. Со Львовым они познакомились в Томске в 1975 году на семинаре по нестационарным системам, который проводил приехавший из Москвы Михаил Дмитриевич. К моменту встречи с профессором 33-летний Степанов успел многое испытать в жизни. Выходец из многодетной семьи плотника, Игорь Владимирович до поступления в Томский политехнический институт два года проработал шофером, а после окончания вуза был инженером на заводе, затем – ассистентом на одной из кафедр родного института. Судьба не баловала Степанова: упорно не складывалась научная карьера; оказался неудачным и первый опыт семейной жизни, не принесший ни детей, ни личного счастья. За время работы над кандидатской диссертацией молодой человек хорошо узнал и другую, изнаночную сторону науки. Степанов стал свидетелем того, как один из его друзей и сокурсников – Саша Скворцов — был не допущен к защите диссертации, поскольку его научный руководитель хотел включить ее материалы в свою докторскую. Много времени, силы воли и душевной твердости потребовалось Скворцову, чтобы через четыре года доказать свою правоту в вышестоящих инстанциях, и в конце концов получить звание кандидата наук.

Знакомство с профессором Львовым Степанов воспринял как удивительный подарок судьбы. Московский ученый и внешне располагал к себе: Львов был 50-летний красивый мужчина высокого роста, худощавый, но одновременно хорошо сложенный, носил крупные очки в пластмассовой оправе, имел правильные, выразительные черты лица и густые седеющие волосы. У него был хорошо поставленный приятный голос, удивительное чувство такта и благородный стиль поведения. Как выяснилось спустя несколько лет, коренной москвич Михаил Дмитриевич происходил из интеллигентной семьи с дворянскими корнями. Именно благодаря Львову фортуна наконец-то повернулась лицом к Степанову: под его руководством Игорь Владимирович защитил сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию. Впоследствии профессор Степанов сам стал известным ученым, возглавил кафедру в Национальном университете и вошел в несколько диссертационных советов Казахстана.

Положив прочитанное письмо в папку, Игорь Владимирович достал одно из последних писем от своего научного руководителя, написанное десять лет тому назад. Степанов собирался перечитать и это дорогое ему письмо, но его планам неожиданно помешал международный звонок из Соединенных Штатов.

— Алло, это ты папа? – в телефонной трубке раздался молодой, энергичный голос.

— Здравствуй, Дима, сынок, — обрадовался Игорь Владимирович. – Давненько ты что-то не звонил... Ну, как там дела в Йельском университете?

— Полный порядок, — бодро отозвался Дима, — в середине сентября буду защищать докторскую. Мистер Пирсон мной доволен. Кстати, вчера со Слободаном, другим учеником Пирсона, из Мельбурна вернулись. Красивый же город, скажу я тебе! Я тебе потом по Интернету снимки вышлю.

— Молодец, сынок! – похвалил Степанов. – Я смотрю, ты зря время не теряешь... А что там за девушка рядом с тобой на фото? У тебя что-то с ней серьезное?

— Какая еще девушка? А ты про Джулию что ли? – переспросил сын, и рассмеялся. – Да ничего особенного, так, общаемся иногда... А где мама? Может, ее тоже позовешь.

— Мама два дня назад уехала к сестре в Барнаул, — ответил Игорь Владимирович. – Вернется только на следующей неделе.

— Ну, а ты сам как поживаешь? Чем занимаешься? – поинтересовался Дима.

— Да ничем особенным, — вздохнул отец. – Когда тебе шестьдесят лет, все чаще возвращаешься в прошлое, вспоминаешь студенческие годы, молодость. Возраст, наверное, сказывается.

— Да ладно тебе, — не согласился с отцом Дима. – Какой еще возраст! Всем бы так работать, как тебе. И выглядишь ты хорошо... Значит, как я понял, все у вас нормально. Тогда передавай привет маме. Я вам еще напишу по электронной почте. Всего тебе доброго, папа!

— Счастливо, сынок! Как точно дату защиты определят, обязательно сообщи мне, — сказал на прощание Игорь Владимирович. – Звони нам почаще. Удачи тебе, Дима!

«Как же быстро летит время», — с некоторой грустью подумал Степанов, повесив трубку. И тут Игорю Владимировичу вспомнился один летний день из далекого прошлого, когда у них в алма-атинской квартире был в гостях профессор Львов.

— Это мой сын Дима – ваш будущий аспирант, — шутливо представил пятилетнего мальчика отец своему научному руководителю.

— Ну, что ж, я не против, — засмеялся Михаил Дмитриевич, и протянул Диме набор оловянных солдатиков.

Забавно по прошествии стольких лет было вспоминать этот непринужденный разговор. Судьба Дмитрия сложилась совершенно иначе, совсем не так, как представлял себе Степанов. Сын Игоря Владимировича выбрал свой собственный научный путь. Дмитрий закончил магистратуру в Южной Каролине, а затем поступил в докторантуру Йельского университета и стал специализироваться в области нанотехнологий. А ведь при связях своего отца он мог без всяких проблем защитить кандидатскую диссертацию в родном Казахстане. У Степанова были все основания гордиться самостоятельностью и целеустремленностью своего сына, который во многом напоминал ему самого себя в годы юности.

Игорь Владимирович вернулся к рабочему столу, на котором продолжал лежать старый распечатанный конверт с последним письмом от Михаила Дмитриевича. После беседы с сыном Степанову почему-то не захотелось больше погружаться в прошлое: настроение было иное – радостное и приподнятое. Профессор неторопливо положил письмо обратно в серую папку, завязал ее, и аккуратно поставил на верхнюю полку застекленного шкафа.