Здравствуй, Надежда!

 Они жили в одном доме.
 По вечерам она гуляла с мамой и он тоже гулял с мамой.
 Однажды они встретились.
-Познакомься с девочкой. - сказала мама.
 Он представился и она, совсем "по взрослому" протянула ему руку.
-Надежда.
 Он улыбнулся и потом, когда они встречались, с серьезной иронией произносил:
-Здравствуй, Надежда!
 И она всегда протягивала ему руку и говорила:
-Здравствуй!
 
 Он замечал как она взрослеет. Сначала ее ножки зацокали каблучками, потом ее походка стала легкой и элегантной, потом от нее запахло хорошими духами. Приятно и...Волнующе.
 Потом она поступила в Универ и на третьем курсе выскочила замуж за курсанта военного училища.
 Потом у ней родилась дочка.
 А, потом...Ее мужа убили. Очередная командировка на Кавказ, с которой он не вернулся. На городской стелле в память павшим появилась еще одна фамилия...
 Почему-то он стал избегать встреч с ней.
 Наверное боялся ее печали. Не знал что скажет.

 Но, однажды они встретились.
-Надюша с дочкой. - Сказала мама.
-Здравствуй, Надежда! - Сказал он, когда они поравнялись.
-Здравствуй! - Сказала она и протянула руку.
-Сколько нам уже? - Спросила мама.
-Восемь.
-Можно? - спросил он и не дожидаясь разрешения, взял девочку на руки.
-Осторожно! - Забеспокоилась мама. - Она же еще совсем кроха!
 А, "кроха", вдруг, засмеялась и прижалась к нему всем своим крохотным тельцем.
-Ну, здравствуй Любовь! - Улыбнулся он.
-Откуда ты знаешь, как ее зовут? Мама сказала?
-Твою маму зовут Вера, тебя - Надежда. Как ты еще могла дочку назвать?

 По вечерам ему нравилось сидеть у открытого окна и вслушиваться в звуки ночного города.
 Когда-то, кто-то из соседей посадил на газоне черемуху. Потом кто-то что-то еще, еще...И, со временем газон превратился в маленький садик с черемухами, яблоньками, вербами, сиренью и еще Бог знает с чем...
 Потом сосед соорудил в этом садике скамейку и в назидание всем недовольным сказал:
-Сломаете, ноги повыдергиваю!
 И, никто не осмелился, хотя, иногда на ней бывало довольно шумно.

 Весной, когда вся эта красота начинала цвести, он брал свое любимое, китайское "лохматое" одеяло, вылезал в окно и с каким-то трепетом окунался в эти ароматы... Мог часами сидеть, пока мама не загоняла его домой.

 Вот и в этот вечер он открыл окно и почти сразу же услышал тихий плач. Скорбный...Печальный...Так плакать могла только она.
 И он понял:"Убежала от всех, чтоб никто ее слез не видел."
 Сорвав с кровати одеяло, он вылез в окно.
-Встань!
 Она послушно встала.
 Он накинул одело ей на плечи.
-Простудишься...
 Потом сел рядом и осторожно погладил ее руку.
 И она заплакала...Как обиженный ребенок. С всхлипами, шмыганьем...Поскуливала и тихо причитала, в обиде на этот несправедливый мир... Потом засунула носик ему под мышку...
 Он почувствовал, как рубашка стала мокрой и руку защекотала теплая струйка.
 Потом она чуть успокоилась и просто прижалась щекой к его груди. А он осторожно гладил ее волосы...

 Они не видели, как в окне показалась его мама.
 А, мама, разглядев в свете фар их силуэты, вдруг прошептала:
-Здравствуй, Надежда...

 Ах, да...Я совсем забыл сказать. Он был слеп.
 Уже совсем перед самым выводом наших войск из Афгана, в его "броник" попала граната от РПГ. Граната была термитная, рассчитанная на прожигание брони. Она и прожгла. Обожгла задницу пулеметчика, стоявшего у турели и вылетела через другой борт.
 Уже через пару минут, мальчишки смеялись и шутили над этой, пролетевшей мимо смертью. Даже пулеметчик, постанывая от боли, кричал:
-Не, пацаны, представляете что было бы, если бы я к этой заразе передом стоял?
 А, когда они прибыли на базу, он растерянно улыбаясь, тихо сказал:
-Пацаны...А я ничего не вижу.
 То ли в глазах его что-то сломалось, то ли в голове что-то порвалось... Но, наступила темень.
 Вот так он с этой теменью и жил.

 Под лохматым одеялом было тепло и уютно. И, они сидели тесно прижавшись друг к другу, боясь спугнуть это мгновение нечаянной близости...
 А, мама, в окне, все шептала и шептала, как заклинание:
-Здравствуй, Надежда, здравствуй, Надежда, здравствуй, Надежда...