Между Сциллой и Харибдой. Глава первая

сказки про Морозко.
                                                                                                                                  Аркаша решил рискнуть. Все равно под рукой  больше никого не было. И, как оказалось впоследствии, не прогадал. Как ни странно, девочка оказалась весьма понятливой, и где-то даже талантливой, с полным отсутствием каких бы то ни было комплексов , что особенно нравилось  Стрючкову.  Она  моментально поняла, что от нее требуется на новой работе, и через неделю умела почти все, чему пытался обучить ее шеф, а может, и до того все уже умела. Молодежь, она ведь нынче какая. Более того, схватывая  на лету, вот ведь, а на вид  и  не скажешь, она и сама все чаще проявляла инициативу, чем несказанно удивляла и радовала Аркашу, женским своим чутьем понимая, чего больше всего в этот момент требовалось мужчине.
 
 А мужчине требовалось многого. Стрючков просто с катушек съехал. Ну, не было у него до сих пор такой женщины, хоть ты тресни. Все предыдущие на ее фоне казались серятиной и преснятиной. В общем, попал мужичок. Похудел, осунулся, почти одичал. Отвечал невпопад, глядя на мир счастливыми безумными глазами. Через полгода, совершенно неожиданно для себя, прикупил тот самый котеджик, где поселил девочку из сказки про Морозко, куда и сам стал частенько заныривать, на сверхурочные.  Короче – жизнь удалась.

 Однако возраст брал свое. И в один прекрасный миг Аркаша понял, что не тянет на два фронта. Девочка вошла во вкус. И приоритеты поменялись.  Аркаша старался, как мог, чтобы не уронить свое собственное реноме. Но одного старанья явно не хватало. Нет, желанье, оно, конечно,  было…  но, как оказалось, одного желания все-таки было недостаточно, а возможности явно не поспевали за желаниями. Не тянул Аркаша на стайерской дистанции, выбивался из сил. Уже не помогали широко разрекламированные средства для восстановления мужской состоятельности, хотя и перепробовал наш герой практически весь ассортимент, предлагаемый, как панацея и от его бед тоже. Конечно, ему очень хотелось вновь стать терминатором, но, увы и ах…  Аркаша загрустил. А ведь была еще жена. которую, время от времени, необходимо было тоже обихаживать. Нужно было что-то решать.

 Стрючков определился быстро. Первое, что он сделал, это быстренько засунул, куда положено своей лапушке,  известным способом ребеночка, так, как заметил, по приезду из очередной командировки, мягко говоря, ее нездоровый интерес к молодому программисту. Девочка из сказки, конечно же, ни в чем не призналась, даже оскорбилась и пустила слезу. Но Стрючков был тертый калач, и провести его какой-то, пусть и любимой , но все-таки финтифлюшке, было ну никак не возможно. Программист же в одночасье стал безработным.
 Затем официально объявил жене, что какое-то время поживет отдельно, вроде, как,  временно. Дескать, устал от забот праведных. Хочу, мол, сменить обстановку. И все такое, прочее…  Ты, мол, не волнуйся, на финансах это не отразится. Супруга  не очень огорчилась и, на удивление, легко согласилась с Аркашиным предложением. Ни тебе истерик, ни  слез, потому как, сама  потихоньку нашла ему замену, естественно,  тайком,  так как полностью финансово от него зависела,  в лице соседа по даче, который однажды зашел за солью, да так и застрял. И, вскорости, эти «походы за солью» у них стали традицией. Ничего не подозревавший Аркаша искренне порадовался эдакой легкости решения всех проблем, глубоко вздохнул и вновь зажил полной и спокойной жизнью.

 Но, как оказалось: – Покой нам только снится. -  Все случилось стремительно. Прям, как в том анекдоте: «Муж возвращается из командировки и видит, что у его жены, да еще к тому же кормящей матери в спальне другой мужчина». Тот самый программист, которого он год назад так своевременно уволил с хлебного места. Причем не нужно было заглядывать ни в шкаф, ни под кровать. Вот они, голубчики, тепленькие, нагло оскверняют его, Аркашино, супружеское ложе.
 Стрючков вначале растерялся, но, однако, быстро пришел в себя, рассвирепел и  заплакал. Да! Вот так. Но, это бы еще ничего. Он начал рычать сквозь слезы, рвать на себе рубаху, выкрикивать нечто нечленораздельное и букетом цветов, который  приобрел любимой по дороге,  хлестать обоих по разным местам. А если принять во внимание, что цветочки эти  были  розами, можно себе представить, каково пришлось обоим прелюбодеям, особенно программисту, попиравшему женское достоинство его  жены в банальной миссионерской  позе. Но программист оказался резвым молодым человеком, мгновенно соскочил с супружеского ложа, вот оно преимущество молодости, и моментально скатился по лестнице со второго этажа, не забыв прихватить с собой кое-что из своей одежды. По-моему -  носок.  Аркаша, было, кинулся за ним. Но, куда там, программиста и след простыл.

 Тем временем, девочка из сказки про Морозко, укрывшись с головой одеялом, тихонечко поскуливала, то ли от боли, то ли от досады, в связи с прерванным процессом, одним глазком, подглядывая в щелку. -  А что же там, на поле боя? – Аркаша медленно повернул к любимой зверское лицо. Из-под одеяла донеслось какое-то бульканье.  Стрючков подошел к кровати, рывком откинул одеяло: - Убью стерву -  и, совершенно неожиданно для себя, быстро спустив штаны, взгромоздился на законную супругу и продолжил процесс, так несвоевременно прерванный программистом . Он трудился, остервенело. Задница с передницей, как паровой молот, ритмично ходили вверх-вниз. Слезы, не переставая, лились из  глаз, а  из горла доносилось не то рычанье, не то всхлипыванье.
 Девочка из сказки сначала удивилась, потом покорилась, а потом вошла во вкус. Но всему есть предел, и она, как, ни странно, устала, а потом и вовсе обессилила. Аркаша же гнал, как паровоз, без остановок, не обращая внимания на сигналы красного светофора, только гудком предупреждая о своем приближении: - Берегись! Берегись! Берегись! - Авария была неминуема. И она случилась. Девочка из сказки затихла, увяла и перестала   проявлять, какие бы то ни было признаки жизни:

  - Убил! Убил! – Завопил Аркаша, придя в себя. Как ужаленый вскочил с кровати, кинулся к лестнице. Путаясь в спущенных штанах, рухнул и, пересчитывая ступеньки, скатился вниз, прямо к журнальному столику, на котором стояла початая бутылка виски, видно, девочка из сказки угощала любимого. Стрючков схватил бутылку, запрокинул голову и влил содержимое в горло, жадно глотая его огромными глотками, но закашлялся, поперхнулся, захлебнулся и умер, напоследок несколько раз дрыгнув левой ногой.