перекрикивая музыку, сказать что-то друг другу. Но ничего не было слышно. Тогда поднялись на второй этаж и, заказав шампанского, сели за свободный столик. Долго говорили, глядя прямо в глаза, не замечая бегущего времени. Когда музыка затихла, и публика уже разошлась, поднялись и они. Оделись, вышли на свежий воздух.
Шли, крепко взявшись за руки, по сверкающему огнями вечернему городу. Мягкий майский бриз приносил ощущение праздника. Освещенные тусклыми фонарями аллеи таинственно молчали, уже отряхнувшиеся от зимней спячки и готовые одеться девственной чистоты бирюзовым нарядом. Свежий аромат распускающихся почек кружил в сумеречном воздухе, проникал в открытые окна, окутывал невесомыми туманами дворы, отражался мерцающими отблесками в глазах прохожих. Плыл над ночными проспектами и далеко за краем города сливался с чудесными запахами лиственных и сосновых лесов, луговых, только пробивающих согретую солнцем землю, совсем еще юных зеленеющих трав. Просыпающаяся природа дарила радость близкого счастья, чувства неизведанной новизны. Этот опьяняющий грезами, переливающийся радужными оттенками поток вливался в самую душу, переполнял взволнованное сердце глубокой восторженностью. Спешащие автомобили обгоняли друг друга, ревущими тенями отражаясь в стеклянных витринах.
Ирина легко шла, прижавшись к его руке, и он явственно ощущал теплоту ее тела. Она только что вернулась из отпуска, от раскаленного песка, от жарких степей, от бесконечных водных далей, вся была пропитана солнечным светом, криками чаек, свежими морскими зефирами, прохладным дыханием горных вершин. Сколь угодно долго готов был он слушать ее журчащий, словно хрустальный родник голос. Было хорошо вдвоем, и они долго гуляли, пока не подошли к ее дому.
Обменявшись телефонами и тепло попрощавшись, Витя на крыльях летел домой. Ему чудилось, что, наконец-то, он встретил девушку своих снов. Хотелось не расставаться ни на мгновение. Созванивались каждый день, часами разговаривали по телефону. Часто встречались. Ирину невероятно забавлял танец Клеопатры. Особенно ее веселили чумазые рабы-эфиопы, перед каждым выступлением гримирующие себя чем-то, похожим на сапожный крем.
Малыш, как увидел Иру, начал возмущенно роптать и клянчить себе такую же эффектную амазонку. Он измучил Екатерину Карловну вопросом: «Нет ли у нее еще сестры, может двоюродной?.. Или какой-нибудь другой симпатичной родственницы?» Катерина только улыбалась в ответ и умоляла Серегу быть осторожнее с костюмершами, ибо девушки они горячие и очень ревнивые. Но Малыш храбрился и отвечал, что будто легкокрылый мотылек готов погибнуть в бушующем пламени обжигающей страсти. Все смеялись, но никто ему конечно не верил.
С появлением Ирины жизнь Виктора наполнилась новыми красками. Никак не удавалось остаться наедине, но он не торопился, полагая, что время для более тесных отношений еще наступит. Катерина бросала ему долгие испытующие взгляды, но Витя не понимал их значения. Ей предложили хорошую работу в Москве. Осенью планировала перебраться и перевести ведущих артисток. Она писала очередной, потрясающий по динамике и смыслу музыкальный шоу-спектакль, надеясь провести постановку уже на новом месте. А пока готовила труппу к выступлению на Дне города, где актерам клуба отдавалась центральная роль.
Однажды после выступлений в клубе, Марина предложила Ирине, захватив с собой Эдика и Виктора, закатиться к ней в гости на всю ночь. Когда Ира сообщила об этом, у него замерло сердце. Он побоялся, что она может передумать, но девушка безо всякого сомнения приняла приглашение. Взяли в баре шампанского, вина и вчетвером отправились продолжать банкет. По пути Эдик оживленно дурачился, говорил всякие глупости и рассмешил всех. Он счастливо улыбался, полдороги нес Марину на руках, совсем не уставая. Та заливисто смеялась, иногда останавливая на лице молодого гуляки выразительный взгляд. Витя вспомнил, что ему рассказывала Катерина…
Марина со своей шестилетней дочерью жила в уютной двухкомнатной квартире. Ребенок гостил у бабушки. Гости расположились в удобной просторной кухне. Поднимали бокалы, много шутили и смеялись. Настроение было отличным. Хозяйка сидела у Эдика на коленях и своей рукой поила плейбоя игристым вином, обнимая его крепкую шею. Тот захлебывался, поперхнувшись, но продолжал радостно улыбаться.
Витя не сводил с Ирины глаз, не верил, что сегодня они будут вместе. В его жизни и так немного было женщин. Последнее время вообще попадались подруги Серегиных пассий, – малоприятные и весьма строптивые. Общение с ними часто ничем не заканчивалось, но Витя ради друга шел на эти жертвы, совершенно ни на чем не настаивая. Сидел в одиночестве, слушая музыку и потягивая сладкий ликер. Девицы смотрели на него с подозрением и затаенной неприязнью, делали вид, будто они недоступны и находятся здесь лишь по воле случая, пока подруга в спальне развлекается с сатиром. Иногда попадались неглупые девушки, и за интересными разговорами незаметно пролетала ночь.
Но такой, как Ира, ни разу не встречал. В ней было все: – и красота, и интеллект, и чувство юмора. Она была многогранна и весьма загадочна. Была в ней недосказанность, какая-то скрытая тайна. Может быть, она тоже была ведьмой. «Какие все ведьмы привлекательные!..» – вспомнил Катерину. Внешне Ирина была совсем не похожа на сестру, хотя общие черты, несомненно, присутствовали.
Время давно перевалило за полночь, когда Эдик забеспокоился:
– А где мы будем спать?
Гости встревожено переглянулись.
– Мальчики отдельно, девочки отдельно!.. – Марина шутливо, но крепко взяла его за ухо.
– Пойдешь со мной, мой верный раб!
Эдик, дурачась, на четвереньках пополз за ней.
– Всем спокойной ночи!.. – Марина со значением взглянула на Виктора и, грациозно покачивая бедрами, удалилась в спальню.
Они посидели немного, наполнили бокалы, со смехом вспоминая, как забавлялся Эдик, прикидываясь невольником. Потом возникла долгая неловкая пауза. Оба молчали, чего-то ожидая. Витя пытался вспомнить, как в таких случаях поступает Малыш. Он, было, уже встал на одно колено, хотел поцеловать ее руку… Ира с удивлением смотрела на него. Потом закатилась в веселом хохоте, закрывая лицо руками и не обращая внимания на кусавшего от смущения губы нерасторопного ловеласа. Было обидно, и Витя не знал, что ему делать дальше, забыв подняться с колен. Наконец, тяжело вздохнув, выпил полный бокал. Ира вытирала выступившие от смеха слезы:
– Не делай так больше! У тебя не получается…
Витя, расстроенный, ушел в комнату, прилег на диван. Ее долго не было, но он слышал, как в ванной комнате журчит вода. Она появилась внезапно, и он различал в темноте ее силуэт. Сильно забилось сердце. Подошла и села рядом, ласково поглаживая его руку. У него заискрилось в глазах, по телу бежала мелкая дрожь, дыхание участилось. Рядом находилась необыкновенная женщина, его идеал, которую он ждал всю свою жизнь. Близкий жар ее тела, осязаемый запах чистой кожи, мерцание широко открытых глаз, прикосновение нежных пальцев, предчувствие чего-то небывалого пьянило и дурманило голову, возносило из глубин подсознания потаенные инстинкты. Обжигающая энергия страсти растворяла сознание, эмоции раскаленной лавой взрывались внутри, распаляли помутившийся рассудок. Все казалось нереальным. Он вдруг увидел ее и себя со стороны. Что-то будто подняло в воздух. С неистовой жадностью бросился целовать лицо, губы, грудь… Она вела себя сдержанно, не разжимая твердых губ, но чувствовалось, как в ней клокочет яростное, с трудом сдерживаемое пламя. Лишь однажды разомкнула она уста, и Виктор унесся в облака, позабыв обо всем на свете. Не помня себя, опустил руки…
– Нет! – она неожиданно сильно оттолкнула его.
Он, ошеломленный, смотрел не понимая.
– Но почему нет? – он не хотел верить. – Почему?
– Пойми! Я не могу!.. Не сегодня! Потом… – Ирина с трудом переводила дыхание.
Витя расстроился. Внутри кипели не остывшие эмоции. Хотел, как делает Малыш, – низко опустить голову, отвернуться, прикрыть ладонью лицо и грустно смахнуть набежавшую слезу. Но не смог. Его всего лихорадило от обиды:
– Почему не можешь? Наверное, тоже Его ждешь? – спросил с ехидцей.
– Кого это Его?.. – Ира смотрела удивленно… – Его? – вдруг до нее стал доходить смысл Витиных слов.
– Витя! Ты что! Я не Катя! – она весело рассмеялась
Виктор резко поднялся, зло отбросил одеяло и ушел в кухню. Дрожащими руками наполнил высокий бокал крепким вином, выпил залпом. Закурил сигарету. Сидел один, размышляя. Вдруг дикий крик разорвал тишину, раздавшись из-за двери спальни. Буквально через мгновение раздетый Эдик с окровавленным ртом и круглыми обезумевшими глазами бегом бросился к умывальнику. Витя вздрогнул от неожиданности, вскочил на ноги.
– Что случилось?.. – он с тревогой и жалостью смотрел, как незадачливый повеса останавливает кровотечение холодной водой. Умывшись и слегка успокоившись, Эдик со слезами на глазах и с обидой в голосе рассказал что случилось.
Когда они вошли в темную спальню, Марина заставила его раздеться и лечь в постель. Он лежал, расслабленный, а она легкими скользящими движениями пальцев массировала ему спину. Эдику очень нравилось и он, исполненный сладостного томления, предавался мечтательным грезам, уплывая счастливыми мыслями в обитель вечного блаженства. Совсем незаметно нажим становился все сильней. Он чувствовал, как острые коготки легко впиваются в его кожу. Ощущения были необыкновенно приятными, и Эдик слегка постанывал от невыразимого удовольствия. С каждой минутой движения становились более резкие, ногти, будто раскаленные шипы, глубже врезались в его плоть. Он долго, мучительно терпел, полагая, что это так надо. Боль становилась уже невыносимой. Но Марина вовремя почувствовала предел и прекратила столь своеобразное массирование. Эдик наблюдал в темноте, как она встала, потянувшись, словно дикая хищная кошка и ее одежда медленно сползла на пол. У него зашлось дыхание от видения обнаженного тела недосягаемой богини. Богиня наступила на него левой ногой и приказала лежать тихо. Он затаился в безмолвии, предвкушая недоступную никому из смертных, полную невообразимого блаженства усладу. И не ошибся…
Марина взяла в руку хлыст и стала неторопливо водить по его мускулистому телу. Эдик закрыл глаза. Спину ожег резкий звонкий удар, потом еще один, еще, еще, еще, без роздыха, без перерыва!.. Он катался по кровати пытаясь увернуться от разящих ударов, но она, как разъяренная укротительница доставала его всюду. Эдик просил, умолял остановиться, но это ее только распаляло.
Желто-зеленые глаза фосфоресцировали в сумраке, улыбка блуждала на прекрасном лице. Она была восхитительна в гневе. Эдик невольно залюбовался ею, терпя сильную боль и закрываясь руками. Наконец не выдержал, кинулся к ней, выхватил хлыст и крепко вцепился, пытаясь своими губами поймать ее губы. Как рассерженная тигрица бешено рвалась на волю, вырывалась неудержимая,
Иду дальше читать