улыбке: – Ты что, испугалась, что ли? Испугалась… за меня?
– Ещё чего! – Продолжая хмуриться, она легко спрыгнула с валуна и деловито отряхнула джинсы. – О-образ…
– И это всё, что ты скажешь? – продолжая сидеть на гальке, разочарованно протянул Серёга дрогнувшим голосом. Вот-вот расплачется.
Ну, дитё и дитё!
Жучка пристально взглянула в его расстроенное лицо и протянула руку:
– Пошли.
– Ку-куда пошли?
Он, впрочем, покорно вцепился в её протянутую ладонь и поднялся, тоже неловко отряхиваясь.
– Куда, куда… Познакомлю тебя тут кое с кем, – неопределённо отозвалась она. – Хватит в одиночестве песнячить. Пусть тебя люди услышат.
– Песнячить – хорошее какое слово, – неожиданно улыбнулся он, и вдруг замер, испуганно раскрыв глаза, как заяц, застигнутый врасплох охотником. – А меня не засмеют?
– Пусть только попробуют, – сурово пообещала Жучка.
* * *
Но они даже и не пробовали смеяться – ни Махно, ни остальные пацаны. Хотя сперва, конечно, переглянулись – больше растерянно, чем насмешливо, – когда она за руку втащила Серёгу в гараж, а он робко сказал: «Привет», невольно пятясь обратно к дверям под их удивлёнными взглядами.
– Сядь! – прикрикнула Жучка, подталкивая его к ящикам. – Махно, это Серёга. Серёга, это Махно.
– Алиса, это пудинг… – невнятно пробормотал Серёга. – Махно – Нестор, что ли?
Жучка пропустила мимо ушей этот лепет и продолжала:
– У них есть группа в ДК, но нет хедлайнера. Спой им.
– Я – хедлайнер?! – в ужасе замотал головой Серёга, отчаянно прижимая гитару к груди, будто боясь, что её вот-вот у него отнимут.
– Давай пой уже. Пой, что мне пел, – устало велела Жучка, отступая к дверям, чтоб этот малахольный не удрал с перепугу.
Но он не удрал.
И, когда отзвенел последний аккорд его гитары, Жучка победно обвела гордым взглядом растерянные лица парней.
…Пока они все бурно обсуждали грядущие великие перспективы – Серёга только счастливо улыбался, поворачиваясь то к одному, то к другому – и жалели, что ДК сейчас закрыт, – а то бы они репетнули! – Жучка молча читала Паланика у себя в телефоне. И только когда речь зашла о том, что надо бы обмыть появление хедлайнера, подняла голову:
– Так, Махно. Слушай сюда, и слушай внимательно. Или бухаем, или работаем. Что?
– Работаем, – вздохнул Махно, отводя глаза, чтоб не встречаться с её пронзительным взглядом.
То-то же.
Жучка смилостивилась и отвернулась.
* * *
Серёгу она проводила до самого особняка Королёвых. Тот шёл молча, всё так же счастливо улыбаясь.
Особняк, конечно, был освещён от киля до клотика, и Жучка, не удержавшись, съехидничала:
– Твои разорятся за свет платить.
– Нет, ты что! – запротестовал Серёга серьёзно. – Не разорятся!
Ох ты ж Господи…
Жучка только головой покачала:
– Это шутка была такая, зайчик. Бамбарбия кергуду.
– Я не зайчик! – Серёга вдруг опять обиженно нахохлился. – Я всего на год тебя младше, почему ты со мной так?! Провожать пошла… Это я тебя должен провожать!
Ну вот что прикажете с ним делать?
– Я тебя на порядок старше, – отрезала она. – Знаешь, что такое порядок, поэт?
– Мама говорит, что я и порядок – две вещи несовместные, – засмеялся тот, остывая так же мгновенно, как обиделся. – Мама говорит… – Он запнулся. – Но ты же не про такой порядок, да?
И тут она, не выдержав, сделала то, чего не надо было делать, но что ей хотелось сделать так, что аж руки чесались. Обняла его – крепко, чтобы почувствовать под толстым свитером его острые лопатки и выступающие рёбра, почувствовать, как часто и неровно он дышит, как пряди его растрёпанных волос щекочут ей щёки.
Отстранившись наконец, она прямо взглянула в его изумлённо округлившиеся глаза.
– И бухать с ними чтоб не смел никогда, понял? Выдеру!
– Я… я не пью… – забормотал Серёга, протестующе мотая головой. – Я не люблю… мне никакой допинг не нужен вообще…
– А, ну да, у тебя же твоя музыка есть, – кивнула Жучка серьёзно, поворачиваясь, чтобы уйти, но тут он поймал её за руку.
Пальцы у него были на удивление сильные.
– Ты… поняла, да? Никто не понимает, даже Дюня! Мама однажды предложила мне тест на наркотики пройти…
– Чего-о?
– Ну, год назад… она решила… потому что и в школе… неважно. Я же странный, знаешь. Нет, правда. Ну я и прошёл, я же знал, что я ничего такого… А ты сразу поняла!
Она выдернула руку.
– Что поняла? Что ты торчишь от своих песен и никакого ширева-порева тебе не требуется? Тоже мне, теорема Ферма… Ладно, скачи уже… зайчик.
И шагнула в темноту, не оборачиваясь.
* * *
Явление Короля народу произошло внезапно и бурно. Он позвонил – да не ей на мобилу, а сразу в их обшарпанную дверь.
Когда Жучка её распахнула, он, солнечно улыбаясь, сразу шагнул мимо неё в крохотную полутёмную прихожую.
– Эй! – чуть оправившись от изумления, она схватила его за плечо. – Я тебя не приглашала!
– А я сам себя пригласил! Привет, Королева! – смеясь, он подхватил её и закружил, натыкаясь на стены. – Я соскучился! Там одни гномы!
Звонарь. Соскучился он, видите ли!
– А этих… гномш… гномих там что, не было? – подозрительно прищурилась Жучка, отпихивая его и тоже невольно расплываясь в улыбке.
– Не-а. А ты что, ревнуешь?
– Да щас!
Она жадно его оглядывала, вдруг поняв, что тоже соскучилась, вдыхала его знакомый запах – терпкий и свежий. Король уже тянулся улыбающимися губами к её полураскрытым губам, когда её взгляд вдруг упал на подозрительно набитую сумку у него под ногами.
– Эй! Это что ещё за дела?
Присев, она дёрнула за «молнию» сумки. Ну конечно. Жратва. Шоколад, сервелат, сыр, икра, шампанское… Больше она смотреть не стала, рывком застегнула сумку и выпрямилась.
– Ну чего ты? – Король улыбался уже просительно. – Это же гостинцы… от гномов!
– Я тебе щас покажу гномов, – зловеще пообещала Жучка. – Нищенку осчастливить решил, золотой мальчик? Забирай и уматывай!
– Ты не выёживайся зря, ясно? – вспыхнул и Король. – Какая ещё нищенка, чего ты комплексуешь на пустом месте?
– Комплексую, значит?
Вздёрнув подбородок, она решительно распахнула перед ним входную дверь.
И тут в прихожую выглянула, подслеповато щурясь, испуганная бабка:
– Варенька! Ты кого тут гонишь?
Король обернулся, растерявшись всего на секунду.
– Добрый вечер! – взяв морщинистую бабкину руку, он церемонно поднёс её к губам и чуть ли каблуками не прищёлкнул. Бабка ахнула и обомлела, уставившись на него во все глаза.
Кавалергард хренов. Позёр! Оба позёры, что старшенький братишка, что младшенький…
Кипя от злости, Жучка с размаху захлопнула дверь. Она бы с удовольствием захлопнула её за собой с другой стороны, оставив Короля рассыпаться в любезностях перед бабкой, а бабку – солировать с душещипательными рассказами о сиротской внучкиной доле, но…
Но это было бы совершеннейшим детством.
Поэтому, стиснув зубы, она прошагала на кухню и включила чайник.
– Ну что ты всё шипишь? – потихоньку сказал Король, осторожно обнимая Жучку за талию, пока бабка, ахая и охая, накрывала на стол. – Сейчас принято в гости со своими продуктами ходить – кризис же! Всемирный экономический, если что.
– Твой папа к Чубайсу в гости тоже со своей колбаской ходит? – съязвила Жучка, сунув локоть ему под рёбра – не сильно, но чувствительно, чтоб не зарывался уж слишком. – Ру-ки!
– Руки? Какие руки? Где руки? – захлопал он ресницами. – А, эти, что ли?.. Папа к Чубайсу в гости не ходит, между прочим.
– Детки, присаживайтесь! – Бабка закончила организацию пиршества и выставила из-под стола табуретки.
Детки присели, и Жучка обречённо приготовилась выслушивать обычный бабкин репертуар, вертя в руках пульт от телевизора, чтобы, если уж совсем припрёт, врубить ящик погромче, и заодно отвлечь бабку каким-нибудь идиотским шоу.
Но та, подперев ладонью щёку, ничего не говорила, а только внимательно слушала Короля, разливавшегося соловьём насчёт швейцарских красот и интересностей. Что-что, а говорить он умел.
Плевако!
– Ты после Гарварда небось в политику ударишься? Звездишь – как пишешь, – шёпотом поддела его Жучка, подцепляя кусок колбасы из его тарелки и водружая сверху сыр.
Ладно, обожрём буржуев, – решила она.
Король и бровью не повёл, доливая шампанское в три ещё советских хрустальных бокала.
– А я вот нигде уже не побываю – разве что по телевизору погляжу, – пожаловалась раскрасневшаяся от шампанского бабка. – Даже при Союзе никуда не ездила. Куда ехать-то – мы и так на море! – Она захихикала, как девочка.
– Ангелина Семёновна, так вы здесь родились? – полюбопытствовал Король. – И в войну здесь были?
– Да, здесь и родилась, – не сразу отозвалась бабка. – И в войну здесь была, эвакуироваться мы не успели. Мне тринадцать было, так я в госпитале за ранеными ухаживала. Немцы по три раза на дню бомбили, весь город с землёй сравняли, всё равно что Сталинград. Развалины одни стояли. Не приведи Боже… Горело всё, порт горел, нефтебаза. Людей прямо во дворах хоронили. Но не сдали город, нет, не сдали.
Она повела плечами, глядя куда-то вдаль, будто видя там себя – тринадцатилетней, круглощёкой, испуганной девчонкой с косичками.
– Матросика одного привезли, всего развороченного. Я ему: «Миленький, не умирай!» Куда там… Просил меня, маме, мол, напиши, сестрёнка. А сам и адреса не сказал, не успел. Умер. А мама, небось, всё ждала, ждала…
Бабка допила шампанское залпом как водку.
– Раненых таскала когда, окопы копала, надорвалась я сильно. Думала, не рожу уже, не смогу. Да нет, родила, поздно, правда, на чётвёртом десятке уже. Мариночку, дочку. А тут вон как получилось… Осиротели мы. Ну, на всё Господня воля.
– А какая у вас пенсия, Ангелина Семёновна? – тихо спросил Король. Он уже не улыбался, смотрел напряжённо, голубые глаза потемнели.
– Ой, сейчас хорошо стало, добавили, я так целых восемь тыщ получаю, – гордо похвасталась бабка, просияв. – Дай Бог здоровья Путину, Медведеву да губернатору нашему. И Вареньке добавили в этом году – по потере кормильца, почти пять пятьсот уже выходит. Так что мы сейчас хорошо живём с Варенькой, грех жаловаться!
Жучка прикусила губу и резко встала из-за стола:
– Ба, мы у меня в комнате посидим. Оставь всё, я после уберу.
* * *
Побывав в гостях у Короля, Жучка совершенно ясно знала, что он должен подумать о её клетушке. И напряглась, представляя, куда его пошлёт за один только пренебрежительный взгляд или слово.
Но Король вообще ничего не сказал. Поглядел на огромную карту мира на стене, прикрывавшую дешёвенькие обои, на самодельную шведскую стенку в углу, на книжные полки, набитые битком, на старый, но исправно гудевший комп. Присел на узкую жёсткую тахту. И пробормотал:
– Я по десятке за раз в ночных клубах оставлял. И это ещё дёшево было. Считай, даром.
– Два мира – две судьбы, – ядовито фыркнула Жучка, вся подобравшись. – И к чему ты это?
Король не подымал глаз от пола, застеленного бабкиным тряпочным ковриком.
– Эй, алё, – Жучка подошла к нему и присела на корточки, осторожно заглядывая в его лицо. – Ты чего? Дюнь! – Она впервые назвала его этим детским именем, услышанным вчера от Серёги.
– Ничего, – он неловко откашлялся, запуская пальцы в её волосы. – Если б ты только позволила…
– Нет, – отрезала она, отстраняя его руку и сразу вскакивая.
– Ты ж не знаешь даже, про что я, – он наконец заулыбался.
Жучка скрестила руки на груди:
– Про что бы то
