Танюшка

фужер.
- А Петровна как же?
- А она пусть сама со своей дочкой ненаглядной разбирается. Дооблизывалась, распустила девку. Теперь слёзы льёт, а та их утирать не собирается. Опять мать до таблеток довела. Сил нет смотреть на их отношения. Сама не живёт толком, так ещё и сюда своего притащила.  Зачем, спрашивается?  Он смотреть на неё не хочет, весь рот скривил. Искурился, а приехал. Не мужик, что ли? Отрубил бы, и всё. Нет, туда-сюда мечется. Сыном прикрывается, а самому и он не нужен. Он им обоим не нужен. Ну, так и жили бы там. Нет, сюда мотаются, и не стыдно перед нами. Оба - бессовестные.
- А что  там у них происходит?
- Да ну их обоих, - махнул рукой Стефаныч. - Только сейчас об этом и говорить. Они пятый год собачутся, а мы таблетки пьём. Сколько раз ей говорил, не приезжай сюда ругаться. Нет, приедут, и опять - коса на камень. Мы поначалу пытались понять, помочь.  Да куда там. Они - каждый только себя слышит. Им до нас дела нет. Я с Лизкой давно разругался, а мать всё терпит, привечает.
В соседней комнате затихли.
- Во, выдохлись, знать, - кивнул в их сторону Стефаныч. - Завтра опять начнут. Хоть бы уж уехали поскорее. Так нет, мать же всего наготовила. Пока не подъедят, не уедут. А та всё будет слёзы утирать, да стряпать для них.
- А сын ваш как живёт? -  спросила Татьяна, стараясь перевести разговор на другую тему.
- А кто ж его знает. Он приезжает редко. Года четыре уже не был. Живут там как-то, детей нет. Мы тоже туда не ездим. Нам Макса хватает. Его растить надо.
- Значит, тот не беспокоит.
- Не беспокоит, и мы не лезем.  
- Выходит, совсем  не общаетесь?
- Да нет, звонит иногда, поздравляет. Сегодня что-то не звонил, но может, ещё позвонит.  Дела, наверно, свои. Он у нас  на Дону живёт. Далековато, особо не поездишь. Да мы и не стремимся. Иногда деньги высылает. Мы отказываемся, но он шлёт. Знает, что Максика растим. Он устроен хорошо.
- А дочка даёт денег на ребёнка?
- Даст она, как же. Сама норовит от нас получить. Им там всё не хватает. За ними, поди, и приезжают. А иначе, зачем? По ребёнку они скучают. Как же. Где ребёнок, а где - они. В разных комнатах так и живут. Да внук и сам к ним остыл, не тянется. Кому охота в их скандалах вариться. Детям тепло нужно, забота.  А тут одна ругань, -  он опять махнул рукой.
- Детей надо бы покормить и спать укладывать,- напомнила Татьяна.
- Да, надо, ты веди их сразу на кухню, там и покормишь. Что на этих смотреть.
 Дочь и зять сидели за столом перед телевизором. Петровны в комнате не было. Татьяна с детьми быстро прошмыгнула мимо них.  На кухне тоже никого не было.
- В ванной, наверно, плачет, - пояснил Стефаныч.

Татьяна усадила ребят за стол и положила в тарелки  рассыпчатой гречневой каши. Она предпочитала кормить Стёпку на ночь именно кашами. С них он спокойнее и крепче спал. Максик тоже ел кашу,  видимо глядя на то, с каким аппетитом Стёпка уплетает ложку за ложкой. Накормив детей, не дождавшись Стефаныча, она повела их спать. Лиза проводила их равнодушным взглядом.

«Надо и мне  укладываться,- подумала Татьяна.- Ждать уже нечего».
   Проснулась она рано. В комнате рядом со столом стояли две раскладушки, на них спали Лиза с мужем. Татьяна тихо прошла  на кухню. В раковине была гора немытой посуды. Она включила колонку и, стараясь быть не услышанной, начала перемывать и убирать то, что осталось после вчерашнего праздника. Потом затворила блинов и села у окна. В доме все ещё продолжали спать. Примерно через полчаса на кухню вошёл муж Лизы. Молчком  начал варить себе кофе.

- Будешь? - спросил он,  не оборачиваясь.
- Можно, - отозвалась Татьяна. - А я вот блинов могу спечь. Будете?
- Не выкай, не на приёме, - огрызнулся тот. - Давай жарь, надоели эти салаты. Желудок от них болит.
- Тогда лучше бы каши.
- Нет, - мотнул он головой, - это не моё. Давай блины.
Пока Татьяна пекла блины, мужчина молча смотрел в окно и курил. Потом придвинулся к столу и стал поглощать блины с маслом. Съев штук пять,  выпил бокал кофе и молча вышел. В кухню вошёл Стефаныч.
- Кормишь? - спросил он с раздражением в голосе.
- Кормлю, - отозвалась Татьяна. - Сейчас мальчишки встанут, накормлю их, и пойдём со Стёпкой домой.

 Стефаныч понимающе кивнул головой. В кухню вбежал Максик. Увидев блины, он тут же уселся за стол. Следом за ним примчался  Стёпка. Татьяна была рада тому, что они, наконец, проснулись, и сейчас можно будет уйти домой. Но не тут-то было. Как  только она стала одевать Стёпку, Макс тоже начал одеваться. Он буквально рвался уйти с ними, и был готов разреветься в любую минуту.

- Забирай обоих, -  сказал Стефаныч. - Ему тут будет скучно. Пусть уж у тебя побудет день, другой.
- А родители  не будут против?
-  Кто? Родители? Да они кому хочешь отдадут, лишь бы самим не возиться. Забирай, хоть порадуется парень празднику.

Татьяна быстро собрала ребят, и вышла с ними на улицу.

  Дома она принялась хлопотать на кухне,  мальчишки уселись к телевизору и сидели безвылазно.  С трудом оторвав пацанов от экрана, она усадила их обедать. Потом повела  на горку. День стоял хороший, голова была тяжёлая, и ей нестерпимо хотелось на воздух.  Ребятни во дворе было много. Изрядно навалявшись, мальчики, нехотя,  согласились пойти  домой.  Наскоро перекусив, все трое  улеглись спать, и спали почти до вечера. Разбудил их телефонный звонок. Петровна справлялась о внуке. Выслушав  рассказ о том, как они проводили день, она попросила  Татьяну оставить Максика у себя до завтра. Та не стала спрашивать почему. Просто согласилась, и всё. В телефонную трубку  было слышно, как Петровна  всхлипнула, и прервала разговор.

Стефаныч пришёл за внуком  на следующий день ближе к обеду. Накормив его щами, Татьяна  со Стёпкой пошли их провожать. Макс скулил, и не хотел идти домой.  Оставшиеся праздничные дни Татьяна провела с сыном  дома. Стефаныч позвонил ей только через три недели. Сообщил, что дочь с зятем уехали, а они с женой расхворались. Просил прощения за испорченный праздник и благодарил за помощь.

Мне бы такую дочку как ты, а не Люську, - говорил он, - с тобой можно было бы и кучу внуков вырастить.

Успокоив его, Татьяна занялась обычными делами. Снова встретились они только в конце февраля. Татьяна испекла смородиновый торт, и пригласила их к себе. Они пришли быстро. Стефаныч  суетился и без умолку рассказывал какие-то байки. Петровна, расчувствовавшись приёмом, позвала Татьяну  на выходные.  Обещала  напечь пирогов с маком и курагой. Просидев за разговорами часа три, они душевно распрощались. Мальчики, как всегда, хныкали и не хотели прекращать игру.  Следующая их встреча состоялась только весной. Петровну неожиданно положили в больницу, и Стефаныч крутился с внуком один. Вконец измучавшись, он позвонил Татьяне. Та, набив пакет продуктами, тотчас  помчалась к ним. Максик, увидев её, бросился на шею. Она быстро разложила продукты по полкам, и скоренько наготовила еды на два следующих дня. Стефаныч не знал, как её благодарить. Пока она возилась  у плиты, он съездил и навестил Петровну. Сказал, что той ничуть не лучше, при этом, сам едва держался на ногах.

Татьяна хозяйничала  на его кухне две недели, пока Петровна не вернулась домой. Сразу после работы она бежала в магазины, забирала Стёпку из сада, и они ехали к Стефанычу ужинать. Усаживались все за стол и сидели там долго- долго. Максик на радость деду ел много и аппетитно. Он заметно вырос и повзрослел.

- Всё ты умеешь,- удивлялся Стефаныч.- За тобой ни один муж не пропадёт. Самый завалящий в люди вылезет.
- Мне бы с ним не пропасть, - смеялась Татьяна.
- Это да, это да, - соглашался Стефаныч. - Хорошего бы тебе найти. Всё же одной одиноко.
- Зато не так нервно и хлопотно, - уточнила она.
- Ну и это тоже, - соглашался Стефаныч. - Посмотрю я на тебя, - продолжил он немного погодя, - куда парни смотрят?   Мне бы такую сноху. Мы бы с женой каждый день её обнимали. Я бы сыну и пикнуть на неё не разрешил.
- А может он  на свою и не пикает?
-  Может и не пикает. Только она, чует моё сердце, не ты, точно не ты.
- Что, со снохой тоже не повезло?
- Да не то, чтобы не повезло, но чужая она какая–то, все годы чужая. За шесть  лет приехала только один раз, и тот был после свадьбы. А дальше всё, как отрезало. Хотя мать около неё шибко старалась. Правда, в ту пору Люська тут была. Может, что, и поцапались когда. О том мне не ведомо. А вот не едут только, ни он, ни она. Вроде как есть сноха, а где она там, что она - не знаем.
- А вы сами к ним не пробовали?
- Да собирались пару раз, да всё не получалось. Люська все карты вечно путала. Прискачет, нервы размотает. Потом полгода в себя приходишь, уже и ехать никуда не хочется. А теперь и вовсе Петровна  расхворалась. Какие тут поездки? У себя принять не можем. Вон хоть тебя возьми.
- Да ладно. Что я? Я - человек чужой.
- То-то и оно, что чужой, а  ближе близкого оказалась.
- Вы сына сами пригласите, - посоветовала Татьяна и добавила, - понастойчивей. - А вдруг отзовётся, и приедет. Ведь наверняка вы уже соскучились.
- Соскучиться, конечно, успели, что и говорить. Надо подумать. Приедут двое, опять  матери нагрузка.  А она только-только в себя приходить начала.
- Ну смотрите - вам виднее, - согласилась Татьяна, - у вас семья. Меня вот никто никуда не приглашает, а я бы хотела, - вздохнула она.
- Так мы тебя всегда зовём.
- Вы - да, к вам я хожу. А вот куда бы подальше выехать. Не к кому.
Стефаныч вздохнул и  понимающе кивнул головой.
     Лето пришло незаметно.  Однажды Татьяна получила предложение от Стефаныча поехать с ними навестить их сына. Тот написал, что живёт сейчас один, и  позвал  родителей в гости.
- Ты же хотела, - напомнил ей Стефаныч. - А нам в самый раз полегче будет с Максом управиться. Вдвоём им веселее. А один на плечах на все дни повиснет.
- А размещаться где мы все будем? -  уточнила Татьяна.
-   Сын пишет, что у него  рядом с городом есть домушка маленькая. И речка там есть мелкая, как раз  для ребятни. Вот мы в этой домушке и остановимся.
- А чья домушка?
- Да по линии его  жены  досталась. Пустая стоит,  можно всё лето жить, и до города полчаса езды на автобусе.  Сам он приезжать будет, как сможет.
- А  как на это его  жена посмотрит?
- Про то ничего не пишет. Значит, вопрос не стоит. Иначе бы не позвал. Давай, собирайся, едем, раз зовут, лето за окном.

  Собиралась Татьяна не без тревоги и опасений. Пару ночей перед отъездом не спала, всё думала, что и как, хотела отказаться, да не решилась. Когда ещё семьёй пожить выпадет? А тут такая возможность. «И старикам помогу,- думала она, - и сама развеюсь. Да и Стёпку на фрукты вывезти надо». Аргументы  были весомые и побеждали все её страхи.

  Добрались они быстро.  В купе ехали одни, и дорога не показалась тяжёлой. На вокзале было шумно и жарко. Народ суетился, и Стефаныч не сразу увидел сына. Поезд пришёл пораньше. А тот как раз немного задержался, и им пришлось с полчаса проторчать на душном вокзале. Петровна увидела сына первой. Она бросилась ему на шею и повисла, всхлипывая, и причитая. «Николай», - представился молодой мужчина крепкого спортивного телосложения. Татьяна подала руку. Николай усадил всех в  разогретую солнцем машину,  в салоне было душно и жарко.  До места добрались быстро.  Домушка, в которой им предстояло  жить, была старая и маленькая. Всего две крохотные комнатушки и застеклённая терраса. В глубине сада стоял большой сарай, доверху