Новые приключения Гитлера

0. Пролог


Грустно запели «Катюши». Песенка других, казалось, была уже спета.

Однако жызнь устроена намного сложнее, чем на самом деле. Но узнаёшь это только по результатам вскрытия.



1. Приключения начинаются


Как известно, в том далёком 1945 году Адольф Гитлер не умер. Хотя и честно собирался это сделать. Для этого у него в зубе мудрости была припасена капсула с крепким, невкусным ядом, которой он очень гордился. Такие же капсулы, только похуже, он любил дарить своим многочисленным соратникам на день рожденья. На свой! У тех, кто был ему особенно дорог, этих капсул скопилось так много, что хватало и жёнам, и детям, и прочим родственникам, включая собак и кошек. Встречаясь в коридорах немецкого рейхстага, высшие нацистские бонзы приветствовали друг друга «Мементо мори!» - «Мори мементо!» и заливисто смеялись.

Когда наступили страшные дни и враг подобрался к цитадели рейха, стало не до смеха. На торжественном собрании, посвящённом текущему моменту, с пламенной речью выступил главный политинформатор Адольф Геббельс. Широко размахивая руками и расплёвываясь во все стороны, он сказал:
- Дорогие товарищи! Злобная гидра коммунизма склонила голову над нашим Фатерландом, заслонив от него солнце, луну и звёзды. Она разинула свою зияющую пасть, ощерилась своими звериными клыками и хочет нас туда проглотить. Но мы её не боимся! У нас есть наше секретное оружие, подарок Великого Фюрера!  

На этих словах все поскучнели, особенно Адольф Геринг, который совсем не хотел умирать, пусть даже от того, что получил от Гитлера в зуб. В бункере стало так тихо, что было слышно, как капля точит камень. Гитлер лихорадочно осматривал своих приспешников, пытаясь вспомнить, всем ли он на прошлой неделе вручил очередную пайку. А Геббельс продолжил:
- В этот решающий момент мы дружно сомкнём наши зубы на горле мирового большевизма, сионизма и гомосексуализма! Ура!

- Ура... – нестройно отозвались присутствующие и стали расходиться.

Когда Гитлер вернулся в свои апартаманты, там его уже ждал Гиммлер.

- Адольф! – воскликнул Гитлер. – Как тебе удалось меня опередить? И что ты тут делаешь?

- Я всюду успеваю, - ответил Гиммлер, - потому что очень мало сплю. И совсем не храплю! А пришёл сюда, чтобы проследить, что всё пройдёт гладко и без осложнений.

- Как? – побледнел Гитлер. – Уже?

- Пора, мой друг, пора! – сурово ответил Гиммлер и глазами указал на Еву Браун, бездыханно лежащую на диване.

- Тогда мне уже нечего больше терять! – воскликнул Гитлер и мужественно сжал зубы.

Во рту у него щёлкнуло, и оттуда вырвался клубок розового дыма. В глазах у фюрера потемнело, он рухнул в заботливо подставленное кресло и приготовился умереть. Но смерть всё не приходила. Он посмотрел на Гиммлера. Тот загадочно улыбался.

- Измена! – крикнул Гитлер.

- Нет, - твёрдо ответил Гиммлер. – Смена плана. Ты нужен Фатерланду, ты нужен человечеству, ты нужен нам всем.

- Варум? – хотел было спросить фюрер, но немецкий язык не слушался его. Он попытался вскочить, но немецкие ноги тоже перестали ему подчиняться.

- Мы переправим тебя в очень укромное место, - говорил Гиммлер, закатив глаза под потолок, - откуда ты будешь возрождать нашу великую идею. Вместе с нами! А всем остальным сообщим, что ты исполнил свой последний долг и ждёшь их по ту сторону Ничего. Не волнуйся, это будет не очень больно.

В комнату вошло несколько людей в чёрном, таща за собой загадочный агрегат на колёсах. Они положили вождя на мягкий ковёр, подраздели и подсоединили к агрегату.

- Сейчас тебя надуют толстым воздухом, - продолжал говорить Гиммлер, - и ты унесёшься в даёкие края. Там тебя и встретят друзья.

Раздалось громкое шипение. Гитлер надулся и плавно взлетел к потолку. Из брюк свисала верёвочка, за которую человек в чёрном подтащил его к окну. «Откуда окно в подземном бункере?» - лениво подумал вождь и взмыл в небо.

Так начались новые приключения Гитлера.



2. Летучий Г


Тучи над Берлином были похожи на скисшее повидло. Надутый толстым воздухом, Адольф Гитлер летел на бреющем и сочинял музыку Вагнера.

«Фафа-сольсоль, - гнусавил он себе под нос, набирая высоту, - фафа-сольсоль...» Его давно и упорно влекло в крупные вагнеровские формы, но никак не хватало времени: то война, то война, то война... «Ты не представляешь, - любил он жаловаться какому-нибудь кейтелю, - как много теряет наш народ из-за моей постоянной занятости. Я бы столько всего сочинил, написал и вываял!  Того же «Лоэнгрина», например. Или автопортрет Дюрера, а? Эх, вот будет время...» А сейчас оно пришло, и от этого Гитлер чувствовал себя необычайно приподнято.

«Фафа-ляля, фафа-ляля...» То и дело за ним увязывались голуби мира, норовя сбить его с такта, и от них приходилось отбиваться руками и ногами. Мелкие человечки на земле задирали головы, показывали на него пальцами и смеялись. «Над кем смеётесь, - горько думал фюрер. – Точнее, под кем?» Его распирало чувство некоего распирания, и от этого он поднимался всё выше и выше, так что вскоре перестал видеть и пальцы, и головы, и самих их владельцев и пользователей. Подойдя к «Die Frist ist um…», Адольф легко пробил тучи и устремился к солнцу. Он чувствовал, что на его тело, погружённое в воздух, действовала всё более выталкивающая сила, и он сам теперь больше походил на шар с усами, чем на вождя немецкого народа.

Расширившийся толстый воздух настойчиво искал выход из сложившийся ситуации. И ровно к концу арии он нашёл его. «Пубууум! – запели трубы. – Пурубурууум!» «Да! – понял Гитлер. – Это достойное окончание первого акта!»

Он мягко опустился на пушистое облако и умылся. Будущее лежало перед ним нетронутой красавицей. «Это ведь про меня опера! – с радостным изумлением думал Адольф. – Это ж я лечу, лечу, снова я лечу, эх!.. Но только почему Голландец? Нет, просто Г. И не просто, а летучий!!!»

Он взмахнул руками, взмыл в воздух и запел: «По небу полуночи Гитлер летел...»



3. Как Гитлер пересёк экватор


Примерно на третие сутки полёта впереди и немного книзу показался экватор. Гитлеру он сразу не понравился: тонкий и длинный, да ещё и мокрый. И на волнах извивается. «Эй! – крикнул громовым голосом фюрер. – Равняйсь, смирно!» В ответ экватор только выгнулся с особым сладострастием, помахал своим самым выпуклым местом, а затем окунулся в пучину. Рука Гитлера потянулась к пистолету. Выстрел! Другой, третий... Но пули ложились мимо и долго потом ещё плавали по поверхности океана.

Тогда другая рука Гитлера нащупала невесть откуда взявшийся пучок розог. Обрадовавшись, он спустился почти к самому экватору и принялся нещадно его сечь. Опомнился он только, когда солнце село, а розги кончились. Распухший до неузнаваемости, экватор походил на гигантское обручальное кольцо. «Ну что, допрыгался?» – спросил Гитлер, тяжело дыша. Экватор молчал, и только глупые чайки кричали что-то в поднебесьи.

Фюреру стало грустно. «Ну вот, - подумал он, - сёк, сёк, увлёкся - и пересёк его, наверное. Ещё одна покалеченная судьба на моей совести.» Он почти уже было заплакал, но, вспомнив о своей арийской гордости и нордической выдержанности, выпятил подбородок и вобрал навернувшиеся слёзы обратно. «В конце концов, - утешил он себя, - подумаешь, экватор. И посмотреть не на что. Никакой в нём русской широты!»

Гитлер усмехнулся, поправил портупею и полетел дальше. И дальше. И дальше.



4. Пролетая над гнездом разврата


Однажды вдруг стало вечереть. Гитлер уже давно сбился со счёта и не знал ни числа, ни месяца, ни года, и нимало этому не печалился. Но за секундами он следил внимательно, хотя и несколько свысока, поэтому внезапность вечера застала его врасплох. «Так и старость подкрадётся незаметно,» - пробормотал бывший вождь нации, безуспешно озирая окрестности в поисках куда бы кинуть якорь.  

Напомним, что герой нашего повествования был вероломно накачан Гиммлером и толстым воздухом. Не в том смысле, что в нутри его были и тот, и другой, или что оба они производили над Гитлером надувательские действия, а в том, что... в общем, сообразительный читатель и так уже должен понять, а памятливый вспомнить.  

Не знаем как Гиммлер, но толстый воздух имеет привычку неотвратимо расширяться, а образующиеся излишки объёма повышают летательную способность тела до невообразимых высот, и их приходится регулярно стравливать. Излишки, а не высоты, хотя можно попробовать и последние. Спящее же тело не очень контролирует эту регулятивную функцию («Мёртвые пчёлы не гудят!») и рискует унестись в вышеупомянутые высоты с последующим замерзанием или лопаньем, в зависимости от прочности своей оболочки. Поэтому на ночь Гитлер всегда пытался стать на причал или хотя бы на прикол. И если ему не удавалось причалиться или хотя бы приколоться, то приходилось не смыкая глаз витать в ночных эмпиреях, которых он не любил и боялся и называл «эмпиреями зла».

Вот и сейчас он напряжённо всматривался в свои горизонты, которые с каждым мгновением становились всё более мрачными. Он уже совсем было расслабился, собираясь получить неудовольствие, как кто-то в его голове закричал: «Земля! Земля!» «Я сокол, приём! - машинально отозвался Гитлер, не отрывая взгляда от безбрежной поверхности. - И где же эта земля?» «Взвейся, сокол, орлом!» - ехидно ответил ему внутренний голос.

Взвившись, фюрер увидел, как где-то далеко, очень далеко, замерцала надежда: то ли остров, то ли кадка с фикусом. Логически рассудив, что последнее здесь менее вероятно, он произвёл внеочередной выхлоп и устремился к цели. Вскоре Гитлер смог рассмотреть, что это и правда был остров. Хоть и маленький, но с высокой пальмой. Подготовив к вбросу якорь, он вошёл в пике.

Пальма росла прямо на глазах (ну и на острове, конечно). Уже было видно, что её вершина увенчана огромаднейшим гнездом, доверху набитым свежеснесенными яйцами. «Мне готов и кров, и стол!» - радостно предвкусил Гитлер, теряя высоту. «Вот интересно, - думал он дальше, - нам нужны яйца для разврата, а птицам нужен разврат для яиц...»

Недрогнувшей рукой фюрер метнул свой якорь, чтобы зацепиться за верхушку пальмы, но внезапно налетевший порыв ветра подхватил их обоих и понёс в даль светлую. «Кажется, я пролетаю... – меланхолично констатировал Гитлер. – Кажется, я уже совсем пролетел...»

...Тёмная ночь спустилась над миром. Остров с пальмой остались далеко на севере, толстый воздух всё так же расширялся и уходил из Гитлера мелкими порциями, а тот только устало махал невесть откуда выросшими крыльями.



5. Спасти рядового гитлера


«Высокого полёта я птица, выше всех, - рассуждал Адольф Гитлер, вяло помахивая крылами, невесть откуда взявшимися в предыдущем эпизоде, - и всё равно тянет меня на юг. Как какого-нибудь грача, который-то и до середины Днепра долетает только в порядке исключения остальных возможностей.  Но я вам не грач! Я не останавливаюсь на полпути . И пусть все тёпленькие местечки остались далеко позади и внизу, и пусть чем южнее, тем ужасней, и пусть всегда будет солнце за горизонтом, но я со своего курса не сверну в трубочку, как бы...»  И в это мгновение на него пошёл дождь.

Знете ли вы южный дождь? Нет, вы не знаете южный дождь! И Гитлер не знал. Мерзкие, мокрые капли южной воды сыпались на него без умолку, превращая