Хан Файр. Фантастическая повесть

раньше – никаких внешних признаков возбуждения.
   Впрочем, он скоро успокоился. Пока что, вероятно, из-за общей сильной слабости, новые свойства организма никак не проявлялись. Хан уснул и спал до обеда.
   В тот день вообще всё обошлось, и он нервничал напрасно. Но наутро, когда он хотел пойти и заказать себе еду с помощью пульта самостоятельно, то обнаружил, что не может это сделать... в таком виде. Следовало встать сразу, а не вспоминать сны, дополняя их буйными мечтами, тогда бы не было таких результатов.
   -Я не хочу есть, - не глядя, заявил он Хэгши, которая заглянула к нему в комнату.
   -Причина именно эта или всё же другая?
   За совершенно ровным тоном он расслышал тревогу и испугался того, что причинил ей.
   -Другая, - заставил он себя признаться, остро ощущая не только эту самую причину, но и своё горящее лицо, и безумно бьющееся сердце. – Я не могу в таком виде... Я должен сначала научиться владеть собой. Или... или перевязать, хоть что ли, потуже.
   Он стиснул зубы. Как ужасно вот так объясняться.
   -Уметь управлять самыми сильными своими чувствами и желаниями можно только после курса обучения в Охэнде, сейчас это  невозможно. Перевязать потуже?! Я не допущу, чтобы ты калечил себя. Есть простой выход из положения – просторное одеяние. Не надо стыдиться этого, Хан, - тихо добавила она. Настойчивость в голосе или даже мольба? - Это естественно. Владеть собой так, как тебе хочется, ты научишься, когда окрепнешь. Пока же тебя никто не видит.
   Хан вздохнул. Если бы на её месте был кто-то другой, может, этому совету - не стыдиться, – было бы легче последовать. Дурацкий фиксаж. Почему он именно эту амплитуду никак не сдерживает? Придётся просто смириться. И состряпать “тогу”, например, из гобелена, покрывающего кровать. Хотя они оба всё равно будут знать, что под этой тогой, раз она надета.
   И носить её придется постоянно. Потому что сие состояние неуправляемо и почти беспрерывно благодаря воображению.
   Воображению, прикованному к такому близкому и такому недосягаемому человеку.         Воображению, которому мало бесценных воспоминаний. Отсвет экрана на лице и волосах, тонкие пальцы у клавиш; безмятежный изгиб руки на подлокотнике кресла; неторопливый паряще-летящий шаг; абрис полной достоинства и спокойствия фигуры. И так далее, и так далее, и так далее...
   Воображению этого мало. Она, освещенная солнцем, на поляне в лесу; танцующая в разноцветных лучах дискотеки; плывущая в воде...
   Воображению и этого мало. Как она выглядит без одежды? Если бы можно было коснуться тихонько, провести ладонью, ощутив тепло и шелковистую гладкость нежной кожи... Абрис щеки, тень от ресниц, рисунок рта, линия шеи, плеча, груди – если бы можно было их очертить губами...
   Хан шарахался мысленно от таких картинок, но тщетно.
   Ты! Что – ты – посмел! Думать о ней – и как! Ты! Не смей думать о ней!
   И не мог не думать.
   Не смей, тем более – так!
   И всё чаще именно так.
   И не помогали ни мысленный крик на себя, ни самоистязания напоминаниями о бессмысленности этих мечтаний, об отсутствии взаимности, о непреодолимой разнице между ними...
   Он мечтал, забывая обо всём. К состоянию почти постоянного возбуждения быстро привык и не думал об опасности.

                            14

   Хэгши не слушала мыслей, но ощущала это направленное внимание.
   Какая-то взаимность всё же возникла. Когда впервые увидел, впечатление было особое; и потом, едва пришел в себя, устремил внимание в прежнем направлении. Знать бы, насколько это серьёзно. Быть может, лишь временное увлечение. Даже если так, я не смогу его отвергнуть. Почему он молчит? Объяснилась бы первой, но земные представления отличаются от тайрианских. Такой поступок может оттолкнуть его. Почему же он молчит?

                            15

   Хан по-прежнему избегал всех, теперь уже из-за нелепого “костюма”, но как-то зазевался, глядя на Хэгши, и внезапно пришедший Югей увидел его лицо в тот момент.    Тайрианин мгновенно всё понял о Хане, так же, как недавно Хан - о нём. Но, в отличие от Хана, молчать не стал, сказал резко и прямо, когда они остались одни:
   -Ты мечтаешь о Хэйги.
   -Да, - вызывающе ответил Хан. Что скрывать, если всё равно уже прочли. – Но это так и останется. Я знаю своё место.
   -Ах, вот как, - еле сдерживаясь, бросил Югей. – Лучше бы ты его не знал!
   И именно этого она предпочла всем! Что с нею будет?!
   Югей смотрел в упор, и Хан не отвёл глаз. Он делает как раз то, что от него ждут, разве не так?
   Лицо Югея вдруг расплылось у него перед глазами, мир потемнел, исчезли звуки, стало душно. Хан пошарил вокруг себя рукой, ища, за что ухватиться, он уже почти ничего не видел.
   По очертаниям узнал кресло, качнулся в этом направлении, чуть не промахнулся, но упал всё же на мягкое сиденье, а не на пол. Ноги тряслись так, что совершенно не держали, а к горлу подкатывала тошнота.
   В кабинет ворвалась Хэгши – Хан ещё ни разу не видел её бегущей – и бросилась к нему. Она прижала одну ладонь к его лбу, другую – к груди в районе солнечного сплетения, и сразу стало легче, тьма рассеялась, дурнота отступила.
   Хан закрыл глаза и сидел так некоторое время. А когда открыл их, то увидел, что в кабинете появились Динор и ещё несколько тайриан. Югей сидел поодаль от всех, отвернувшись к окну.
   -Потерял контроль над собой, забылся настолько, что направил удар своих эмоций на человека, не имеющего защиты! - голос Хэгши сейчас был далёк от спокойствия.
   -Он должен оставить это место работы, - бесстрастно произнес Динор, и Хан отчётливо ощутил общее безмолвное согласие с этими словами.
   Югей молча сидел у окна, не шевелясь и, казалось, даже не слыша того, что о нём говорят, внешне спокойный.
   Нет, захотелось крикнуть Хану, нельзя его отсюда, он же должен видеть её!
   Динор взглянул на Хана.
   -Говори, мы слушаем.
   Хан поднялся, невольно опустив глаза от всеобщего внимания, обращенного на него. И увидел себя, маленького, неловкого, в смешном виде – вместо одежды фиксаж, аппараты на руках. С такими же смешными претензиями на весомость своего мнения.
   -Не надо его отсюда, нельзя. Это... это не моя тайна. Он должен быть здесь. Он же не специально... ударил. Он больше не будет.
   Никто не улыбнулся.
   Хан сел, не поднимая глаз, мучительно покраснев, и не спрятал лицо в ладони только потому, что это было бы совсем уж нелепо, просто ужасающе нелепо.
   Неожиданно после короткого молчания все с ним согласились. Югей может остаться, но должен лучше контролировать себя.
   “Почему ты это сделал?”
   Хан вздрогнул от беззвучного вопроса.
   Югей в упор смотрел на него.
   Хан отвёл глаза.
   Потому что понимаю, что ты не можешь её не видеть. Потому что я в таком же положении, только у меня не будет предлога приходить сюда потом.
   “Нет, не в таком же”.
   Этих слов Югея никто, кроме Хана, не слышал, а Хан им не поверил, даже не придал никакого значения.
   Хэгши ждала, пока все покинут кабинет, ждала, не отходя от Хана.
   Он поднялся, собираясь уйти в свою комнату. От плохого самочувствия не осталось никаких следов, тем не менее Хэгши поддержала Хана под руку. Лучше бы она этого не делала. Хан схватил “тогу”. Вот странная реакция на опасности, подумал он.
   Он попытался осторожно высвободить свой локоть из рук тайрианки. Уже невозможно переносить даже малейшие её прикосновения. Я – грузин, хотелось сказать ему. Как в том анекдоте-были - медсестра на поле боя подползла к раненому и велела ему обнять ее за шею, чтобы удобнее было тащить его. “Я – грузин”, - категорически возразил тот...
   Хэгши сразу отпустила его, но проводила до двери комнаты.

                              16
   Прошло несколько дней.
   Хэгши потребовалось отлучиться, и с Ханом остался Динор.
   -Не беспокойся, Хэйги, - сказал он.
   Хан, который уже слышал раньше это уменьшительное, стиснул зубы от острого желания и невозможности самому называть её так. Или нет. Он придумал бы другое нежное именование. Чтобы так называл её только он и никто другой.
   Динор, чтобы занять чем-то Хана, стал учить его водить гравимобиль и тут же позволил летать самостоятельно, убедившись, что Хан вполне освоил пульт и достаточно, возможно, даже излишне осторожен.
   Хан решил осмотреть лесопарк. Он неторопливо вёл машину над самыми верхушками деревьев, любуясь неожиданно открывающимися живописными полянами, каньонами речек.
   Безлюдно.
   Э, нет. На той поляне что-то происходит. И даже – что-то довольно странное для Хинн-Тайра. Корабль на плитах небольшой площадки, к нему бегут люди, отстреливаясь из бластеров, и кого-то тащат.
   Хан задействовал оптику и застыл, похолодев. От ужаса пропали мысли и эмоции. К кораблю тащили Хэгши. Ещё несколько секунд – и они будут на борту. А гравимобилю нападать на звездолёт – всё равно, что... Контрольную автоматику – вон. Ну, я вас сейчас приутюжу.
   Хан бросил машину вниз, пронёсся над самыми головами, но не тех, кто тащил тайрианку, а тех, кто их прикрывал огнем. Цель была достигнута – все мгновенно бросились плашмя на землю.
   Хан грохнул мобиль о плиты, твёрдо зная, что машина не будет всмятку, прыгнул наружу, подхватил с земли чей-то лучемёт и заорал, срывая голос:
   -Лежать или стреляю! Хэгши, в мобиль!
   Хэгши вскинула голову.
   Хан ощутил, как пальцы его разжались, оружие упало. Психотронный удар. И сейчас будет второй, уже верняк. Но она может успеть, она-то умеет защищаться.
   Он отступил от мобиля и опустился на землю, обессилев от ужаса и стиснув веки в ожидании неминуемой смерти.
   Кто-то подбежал к нему и вместо какого угодно удара бережно приподнял.
   -Все нормально, Хэйги, он просто сильно испугался.
   Хан открыл глаза, холодея уже от предчувствия того, что попал в идиотскую ситуацию.
   -Покажите мне этого типа! Загубить такие кадры! Откуда он здесь взялся? Землянин из отделения Хэйги? Если бы я не знал, что там хирургия, то решил бы, что – психушка! Ты! Дошло наконец, что это просто съёмки фильма? Что ничего подобного здесь произойти не может? Здесь тебе не Земля!
   Хан враз обрёл голос.
   -Произойти может что угодно и где угодно! - огрызнулся он.
   С землянами он за словом в карман не лез, а в том, что этот парень – землянин, Хан был уверен. Сразу видно по манерам, хоть внешне он ничем не отличается от высоких, красивых людей Тайра.
   -Впрочем, ладно. Эпизод, возможно, пригодится. И скаж-жите, как подкрался! Никто не заметил!
   Хэгши и тайрианин обменялись взглядами, после чего он поднял Хана на руки, отнес в мобиль и уложил на сиденье. Хэгши села за пульт и подняла машину в воздух.
   Хан не открывал глаз. Лицо у него пылало, сердце колотилось. Вот уж на сей раз посмешище так посмешище. Как теперь показываться всем на глаза? Кошмар, позор.
   Он неловко замер, лежа на сидении гравимобиля, его трясло от стыда.
   Ей безумно хотелось схватить его в охапку и убаюкать в объятиях, но нежность в подобных случаях провоцирует нервный срыв. Она вцепилась в покрытие сидения побелевшими пальцами, повернула к Хану безмятежное лицо и слегка улыбнулась.
   -Наоборот, Хан. Ошибиться подобным образом может кто угодно. Все в восхищении, даже Ирек. Он тебя ещё сниматься пригласит, вот увидишь.
   -Ирек? Он случайно не