Вино "Бригантина"

ее холили, хотя и не баловали. Кроме учебы, спорта, книг и рисования она не знала других занятий. Еще не задумывалась о куске хлеба. Не работала ни дня. Вот закончит институт – тогда… Да, в ее возрасте у некоторых есть и дети. Только как это – так рано – она представить не могла. Что такое семейная жизнь? Очень просто. Вместе готовить, кушать, вместе убирать дом, бегать в лес по утрам или в выходные, весь день пропадать на работе. Разве могут быть другие отцы, не такие заботливые, как ее? Если у нее будет когда-нибудь муж, а она даже не представляла себе, что это возможно, он будет, как ее папа – кормить ребенка с ложечки, читать ему сказки, рассказывать диковинные истории, гулять с ней самой на ночь перед сном. Разумеется – долгие годы вместе, дружно, бок о бок. Только увидев Сережу, поняла, что она ведь тоже выйдет когда-нибудь замуж… А когда? За кого? И в мгновение поняла, что не выйдет уже ни за кого, кроме него… Но он вовсе не похож на ее отца!

  Их встречи всегда были в выходные. Но они не были личными, в них не было никакой близости. Потому что они проходили в широкой компании его друзей и родных, ее, Арины, мамы. Сергей не обращал на «принцессу» особого внимания, никак не выделял ее, будто и не было того вечера. Но она была счастлива и теми крохами, что он ронял: случайным взглядом, его смехом – не для нее – для всех, просто его присутствием. Теперь ей казалось, что она радостно дышит только рядом с ним. Хочет ли он ее? Даже это не имело для нее значения. Лишь знать, что он есть, лишь надеяться на неведомое прекрасное будущее, в котором он будет вот так же, рядом. Если бы она была опытнее, то знала бы, что мужчины не существуют в мире грез и фантазий. Их любовь связана с плотской стороной их натуры гораздо больше, чем все наивные надежды платонической любви.
  О сексе «принцесса» не думала раньше никогда. Зачем он ей? Разве движение балерины, удачно схваченное в рисунке, - не есть самая тонкая чувственность? Разве музыка не заставляет ее трепетать от наслаждения с ног до головы? Сейчас она танцевала только одна. Не то, что в детстве. Просто позволяла музыке войти в себя и раскрывалась ей навстречу. Если музыка нравилась, она вызывала неодолимое желание ее выразить. Будто цветок распускался в самой сердцевине ее тела. Он продолжался изгибами тела, руками-лепестками. А потом она вся отдавалась ритму, забывала себя, становилась лишь изяществом движения, кружилась и падала, взлетала и растворялась. У нее не было техники. Только душа танца.
  Секс в ее представлении был связан с детьми. Разве она хочет быть мамой, вот сейчас? От ужаса этого вопроса вся покрылась холодком. Нет и нет. Смутно догадывалась, что тогда она перестанет быть «принцессой». Маленькой «принцессой». Разве сможет она беззаботно танцевать под «Modern talking», замереть под звуки «Ave Maria», кошачьи изгибать стан под романтику «Voyage»? Разве готова она отдать всю радость мира, всю яркость красок за чьи-то глаза, пусть и ланьи, как у Сережи? А вслед за этим – за маленькие ручки, хватающие ее за волосы? Ведь все это ее ждет. Ждет когда-нибудь.
  Ах, но ее охватывало смутное, тянущее чувство острой нехватки силы, которую видела в Сереже. Тех мгновений, когда она была очень близко к нему, и сила эта проникала внутрь, разжигая огонь томления. Иногда подолгу не могла уснуть, лежала с громко бьющимся сердцем, чувствуя неодолимое желание снова прикоснуться к нему – чтобы эта его сила стала ее частью… Но как?!
  Свет фар полосами скользил по потолку, а она лежала, не в силах пошевелиться, потому что в мельчайших деталях «видела» себя в его руках, на его дне рождения, танцующей. Все перебирала десятки раз: позы, взгляды, слова, прикосновения, жесты. Вспомнила, как в самом конце он рассмеялся… Сказал ей, что она совсем ничего не видит. Что она странная. Велел прочитать роман «Жизнь» Ги де Мопассана. Видимо, ассоциировал «принцессу» с несчастной главной героиней этой книги.

  Прошла и весна, и душное, радостное лето, все наполненное воскресными походами всей компанией в баню и в бассейн, немудрящими застольями – тем, что можно было приготовить на скорую руку, и ее, «принцессы», мечтами…

  Он наступил, тот день, который решил ее дальнейшую судьбу. А она прошла мимо, и ничего не поняла… На пороге стоял Сергей со своей мамой. В руках держал два букета: розы – для Арины и гладиолусы – для ее мамы.
  «Принцесса» была на седьмом небе – не от роз, а оттого, что он пришел. Сияла таким огнем счастливых глаз, что Сергей начал улыбаться еще шире, чем обычно. Глаза опускал – прятал. В них плясала лукавинка.
  Понюхала розы. Что за чудо! Запах был густой, сухой, горячий, солнечный. Так пахнут розы только поздним летом.
  Сергей смотрел на нее. Он ждал поцелуя.
  «Принцесса» этого не знала… Выбрала для своих роз самую красивую хрустальную вазу с глубоким, простым рисунком ветвей.
  Сергей тайком вздохнул. Усмехнулся. Сразу с порога сказал маме девушки:
- Принес специально для Ариши.
  Достал бутылку, похожую на шампанское. Только вместо банальной надписи, знакомой в Советском Союзе всем и каждому, на этикетке был нарисован великолепный парусник, мчащийся на всех парусах к ветру. «Бригантина». И – на стол ее.
- Слабенькое вино. Надеюсь, моя любимая «теща» позволит мне угостить ее дочь.
  «Тещей» он часто звал маму «принцессы». В шутку, разумеется. Арина радовалась втихомолку. Почему бы этой шутке не стать правдой?
  Сели. Так уютно было, по-домашнему. Арина, Сергей и их матери. Красивый стол, цветы, ветерок, овевающий их, струящийся из открытой дверцы балкона, дрожащая невесомая штора, яркий солнечный свет, льющийся в окно, играющий на хрустальных бокалах, корабль на рисунке, летящий на всех парусах в неведомую даль…
  Сергей откупорил «Бригантину». Первым делом налил Арине. Предложил и маме. Но она рассмеялась.
- Мы будем пить вот это, правда, милая? – обратилась к подруге, кивая на водку. Та фыркнула:
- Лучше водки у нас все равно ничего нет. Друг принес импортный вискарь, так я потом плевалась.
  По русскому обычаю чокнулись звонкими бокалами. Арина пригубила красное вино. Ей не понравилось.
  Мама старалась не хмуриться, но смотрела строго.
  Чтобы не тянуть неприятное ощущение, «принцесса» выпила весь бокал залпом.
  Сергей рассмеялся. Кто ж так вино пьет! Сразу налил ей снова…
  И что она должна была почувствовать? Похоже, вино никак не действовало на нее. Разве что свет из окна стал казаться еще прекраснее, а розы – нежнее… А еще захотелось вздохнуть. Просто – вздохнуть. Всей грудью. Второй бокал она тянула медленно. Мамы выпили много, так ей казалось. Разговор не прекращался ни на минуту. Шутки, смех, воспоминания об общих знакомых, забавные рассказы о работе – директорской должности Сергея… Однако за всем этим внешним балагурством и трепом было еще нечто невысказанное, то, что витало между ними в комнате… «Принцесса» не чувствовала этой недосказанности. Ей казалось в порядке вещей, что милый, ее «принц», приехал к ней в гости вот так, запросто, с мамой. С охапками цветов. Единственное, что ее настораживало – это количество выпитой мамой водки. Она ж никогда не пила…
  Мама Сергея кивнула на балкон: вправду, им надо было подышать свежим воздухом, проветрить водочный дух…
  Вышли. И почему-то закрыли за собой балконную дверцу. Арине это показалось несколько странным… Сергей проследил ее взгляд… за мамой… Чтобы ее отвлечь, сказал:
- У вас в коридоре чеканка висит. Давно хотел спросить, что там изображено?
  Вышли в коридор.
- Это – Венера, богиня любви, а это – двенадцать знаков зодиака, - стала объяснять Арина. - Они странные, стилизованные, даже не догадаешься сразу, что это…
  Осеклась. Повернув голову, вдруг увидела, что Сергей на чеканку не смотрит. Смотрит на нее. Блестящие глаза с расширенными зрачками. Узкая полоска голубой радужки. Полуприкрытые веки… Розовые, мягкие губы…
  Сергей одной рукой оперся о стену, к которой прислонилась «принцесса», и слегка наклонился вперед…
   Он ждал даже не движения навстречу, а намека на это движение… Арина его не сделала.
  Он ждал.
  Она рассеянно улыбалась ему и думала, какой же он красивый…
  Он ждал.
  Его неспокойное дыхание волновало ее. Она стояла, снова, как когда-то в танце, вся окутанная его силой, будто облаком… Любая другая девушка на ее месте догадалась бы. Догадалась бы моментально. Но не она. Ангелы не целуются…
  Хлопнула резко распахнутая балконная дверь. Очарование минуты было нарушено.
  Сергей пошел к ним навстречу. Арина поспешила следом. С первого взгляда увидела: что-то неуловимо изменилось в воздухе. Будто некое смещение, холодный ветерок, который они впустили с балкона…
- Идем, нам пора, - сказала мама Сергея.
Он удивленно вскинул брови. Быстро, косо глянул на мать. Буркнул «угу» и пошел в коридор - надевать свои дорогие австрийские ботинки. Арина смотрела на него. Только на него. Сейчас он исчезнет за этой дверью… А в ее глазах еще светилось бездонное небо его взгляда, что было лишь пару минут назад… Он улыбнулся ей. Ласково.
  Ее мама сказала подруге:
- Пойдем, на посошок.
  Они исчезли в комнате. Арина осталась напротив Сергея.
- Вот и все, - почему-то сказал он. И улыбнулся. – Дай лапку.
  Чмокнул ее ручку. В этом его движении не было страсти. Так целуют икону. Посмотрел на свои великолепные ботинки, потом снова не нее… Сказал:
- Твоя мама очень держит тебя. Держит, понимаешь? Ты должна отпустить себя. Понимаешь? Ты сама. Этого никто не сделает за тебя…
  Арина смотрела на него, а слова лились мимо, как капли дождя по стеклу.
 - А то так и будешь все время… принцессой…
  В его словах она услышала иронию. Едва ли не насмешку. Это было больно. Больнее, чем тогда, когда упала на замерзшую лужу…
Она чувствовала: ее мама сильно рассержена. Даже зла. Это было видно по резкости ее движений, по каким-то неуловимым черточкам и интонациям. Арина всегда тонко чувствовала людей, а уж маму-то… Скрывает кипучее бешенство, а думает, что владеет собой… Все эти мысли вихрем неслись в ее голове. Но поняла она лишь то, что старые подруги повздорили там, на балконе… «Он уйдет, он сейчас уйдет», - стучало в ее голове…
  Дверь за гостями закрылась… Пришло время осмыслить встречу. Арина была счастлива ею. Несмотря на то, что их мамы поссорились, несмотря даже на «принцессу», которой Сергей назвал ее в шутку, без всякого почтения. Потому что перед ней еще горел его глубокий, интимный взгляд, которым ласкал ее только что… Все то, о чем она столько мечтала! Во всем теле она ощущала покой и легкость. А еще было желание, непременное желание что-нибудь сделать руками. Конечно! Гора посуды. Быстро разобрала стол и перемыла тарелки. Недопитую «Бригантину» убрала в холодильник. Смотрела на парусник с нежностью. Потому что это был его подарок. Весь – как она сама, устремленный вперед и к небу…
  Довольная собой, рухнула на диван.
  Мама, чтобы успокоиться, грызла семечки.
  Арина чувствовала, что с ней самой происходит что-то странное. С одной стороны, ей хотелось просто растянуться и не двигаться - в блаженной истоме. Просто смотреть в потолок и ловить на нем тени… А с другой – куда-нибудь бежать. Гулять, прыгать, танцевать! Плавать… О! С какой радостью