Наша свобода.(S)

Наша свобода.(S)
   - Местом моего постоянного проживания оказался город Валуйки, Белгородской области. - продолжил свой рассказ Чиликов Сашка, после короткой паузы. - Само заключение мое проходило в лагере для несовершеннолетних строгого режима вокруг церковного храма, на территории которого размещалась зона. Лагерь состоял из двухэтажного административного здания, в котором находились все службы охраны и надзора за поведением заключенных.
  Там же два двухэтажных зданий для заключенных, на первых этажах находились столовая прачечная, библиотека, красный уголок и небольшой актовый зал для просмотра кино. Вторые этажи были заселены зеками, отбывающими срок на зоне. Промышленная и хозяйственная часть лагеря были отгорожены отдельно колючей проволокой в два ряда, также как вся зона лагеря.
  В промышленной зоне был маленький чугунолитейный завод и сборочный цех центробежных насосов для откачки жидких веществ. Хозяйственная часть лагеря была непосредственно в самом церковном храме. Там хранили овощи и продукты для питания заключенных. Вокруг храма находились курятник, свинарник, коровник и склад готовой продукции колонии. Пятиглавому храму было не меньше трехсот лет.
  Сохранившие фрески и росписи под куполом храма, говорили о его прошлом величии и красоте, как культурной, так и религиозной ценности. Местные жители поговаривали, что до прихода советской власти на четырех малых куполах этого храма были серебряные кресты. Большой центральный купол украшал золотой крест. Все кресты были сняты и бесследно куда-то исчезли. Кто их похититель, так и не узнали. Говорили, что кресты где-то рядом закопали. Вот только где?
  Все это вскоре подтвердилось, когда во время земляных работ вблизи нашего лагеря нашли большой серебряный крест. Нашли другие кресты или нет, это уже нам не было известно. Но в лагере ходили и другие слухи, что во время великой отечественной войны с фашистами, в этом храме находился немецкий штаб, под которым в подземелье был партизанский штаб.
  Немцы этого не могли знать, так как еще в начале прихода к власти большевиков все входы и выходы этих подземных переходов были замурованы бетоном и кирпичами, а в самом храме открыли детскую коммуну, которая после войны с фашистами превратилась в лагерь для политзаключенных. Затем лагерь переименовали в детскую колонию строгого режима. Так и осталось.
  Но во время войны был вскрыт подземельный проход со стороны рек Валуй и Оскол, в пойме которых находился священный храм. Через эти проходы партизаны проникали под храм и узнавали о всех секретах немцев, так как в подземелье отлично было слышно, о чем говорят немцы. Немцы были в бешенстве, когда все их военные тайны становились известны партизанам. Вскоре немцы оставили свой штаб в храме, так как отправились дальше.
  Храм немцы не разорили. Они хотели только забрать огромный колокол, который еще во время грабежей большевиками оборвался с центрального купола и до половины своей величины пробил пол в центральном зале. Ни большевики, ни немцы не смогли вытащить этот огромный колокол из провала в полу. Колокол так и торчит до сих пор в каменном полу храма, который весь превратили в грязный свинарник.
  Так вот, когда меня привезли в этот лагерь, то заключенные пацаны повели меня знакомится к "пахану" зоны по кличке Дьявол. Уже после я узнал, что "пахан" держал в страхе всю зону и боялись его даже охранники, которые работали внутри этой зоны. За свои неполные восемнадцать лет "пахан" имел три судимости и последнюю за убийство целой семьи своих родственников. Этот "пахан" отсиживал последний месяц до своего совершеннолетия. Затем его должны были перевести во взрослый лагерь для дальнейшего отбывания срока своего наказания. Амнистии и досрочного освобождения, за злостное убийство, ему не светило.
  - Сейчас мы из него сделаем "петуха". - с ехидной улыбкой, сказал Дьявол. - Потом посмотрим, как он будет кукарекать, а также какой он на вкус...
  Я ни стал ждать, пока из меня сделают "петуха", а потом посмотрят еще, что делать дальше, поэтому тут же врезал со всей силы Дьяволу в морду. Пока он не очухался от моего удара в челюсть, я разбил ему голову табуреткой. Чтобы "шестерки" Дьявола не скрутили меня, я стал всех подряд бить обломком стула по морде и по чем попало. Вовремя своей зашиты против "шестерок" Дьявола. Он несколько раз пытался подняться с пола, но я каждый раз бил его по голове чем попало, еще в добавок ногами по зубам и по яйцам. Так что "пахан" зоны так и не поднялся при мне с пола, а его несколько "шестерок" получили различные увечья лица и тела. Только когда кто-то заложил меня охране зоны, то меня скрутили охранники и посадили в сырой карцер. Я просидел десять суток на хлебе и на воде за свою первую драку на зоне несовершеннолетних.
  - Ты знаешь, что тебе за драку на зоне можно припаять еще пару лет срока заключения? - возмущенно кричал на меня начальник зоны, когда меня привели к нему на допрос после драки.
  - Меня с детства учили бить первым, когда кто-то угрожает расправой, - не поднимая головы, пробубнил я в ответ. - После разберутся, кто прав, а кто виноват. Главное - остаться целым...
  На допросе у начальника лагеря я все честно рассказал, как было, что десять человек под руководством "пахана" зоны пытались сделать меня "петухом" и в дальнейшем убить, если я буду им сопротивляться. У меня не было другого выхода, как оказать им сопротивление или быть убитым. Так как сделать себя "петухом" я все равно им не позволил бы. Я и впредь буду их бить, если они будут ко мне приближаться. Никому из них на этой зоне не позволю себя обидеть, так как я кавказец, а кавказцы никогда не дают себя в обиду.
  - Ладно! Мы разберемся во всем, по справедливости. - серьезным голосом, спокойно сказал начальник зоны. - Но в карцере ты все равно отсидишь срок за драку на зоне, как урок для других.
  Видимо, этот "пахан" сильно насолил со своими "шестерками" всей зоне. Мне не добавили срок за эту драку. Дьявол после драки со мной с разбитой головой и с переломами, до своего перевода во взрослую зону провалялся за решеткой в нашей больнице на территории лагеря. После выхода из карцера меня сразу отделили от "шестерок" Дьявола и поселили в отдельный жилой корпус от них. В корпусе жили пацаны с маленькими сроками.
  За мою первую драку на зоне мне сразу пришили кличку "Чокнутый". Все сразу стали уважать меня за то, что я в первый же день побил Дьявола и его "шестерок". Кто был сторонником "пахана", те меня обходили, а когда Дьявола увезли из зоны, то его "шестерки" переметнулись ко мне и стали меня называть "пахан". Вскоре состоялась при первая сходки "верхушки" нашей зоны, где меня публично признали "паханом" зоны.
    - Меня не надо ни за глаза и ни напрямую называть "паханом", - серьезным тоном, заявил я. - Мы все равны на этой зоне. Но если кто-то тронет слабого или откроет рот на меня, то я его тут же отправлю на освободившееся место в больнице после Дьявола. Меня с детства учили на Кавказе защищать слабых и никогда не давать в обиду себя. За весь свой срок никому ни дам себя в обиду. Всех буду на зоне бить в защиту слабых. Все должны уяснить это раз и навсегда.
  После этой сходки на зоне прекратились драки и разборки. Многие пацаны стали уважать меня. Позже стали уважать и все остальные, когда я стал рисовать карандашом различные рисунки и виды храма на зоне. Вся зона стала делать татуировки на своем теле по моим рисункам и уже никто плохо не думал про меня. С первого дня я оградил себя от всяких гадостей, которые бывают на зоне у пацанов. Не курил, не пил спиртного. Кайф не ловил. Так мог стать на путь исправления.
  - Ты парень здоровый, - сказал мне начальник производства. - Будешь работать на тяжелом производстве. Там можно проявить себя и получить ходатайство о досрочном освобождении.
     Меня определили работать вначале в литейный цех. Забивать специальным песком формы и опоки под литье чугуна. Но после того, как я шлаком от литейной печи ожог себе спину, меня перевели в сборочный цех центробежных насосов. В цехе я проработал большую часть своего срока заключения на этой зоне. Когда начальник зоны узнал о моих способностях к рисованию, то меня сразу перевели в группу одаренных заключенных. Там занимались различным ремеслом. Мне пришлось многому научиться среди одаренных пацанов. Чеканку и резьбу по дереву освоил легко.
  По той причине, что я дальтоник и не мог рисовать цветные картины, а также оформлять стенгазеты нашей зоны, то мне давали работы по рисункам для резьбы по дереву и для чеканки, которыми вскоре стал заниматься я сам. Так я быстро стал своим человеком для всех в нашей зоне. Уже через год моей отсидки в заключении мою кандидатуру выдвинули на досрочное освобождение за приличное поведение и отличный труд. Освободиться из мест заключения в Валуйках мне не удалось. На следующий год к осени в зоне подготовили мои документы на перевод в лагерь для взрослых, так как мне уже исполнилось восемнадцать лет. Я выпадал с детства. Но радости взросления у меня не было. Мне по-прежнему предстояло быть на зоне до конца своего срока.
  В ноябре месяце 1964 года меня повезли этапом обратно в Орджоникидзе в лагерь строгого режима для взрослых под названием "Пилорама". Видимо, это такое название лагерь получил по той причине, что там был один станок, который распиливал бревна. Затем из этих досок делали различные строительные материалы. Для меня это было в самый раз. Тем более, что я почти закончил строительное училищеЉ5 в Беслане на столяра-краснодеревщика. Если бы ни эта детская шалость с ограблением ювелирного магазина, то был бы я специалист по дереву. Ведь мы классно мастерили столярные инструменты по дереву, табуретки, столы и стулья, оконные рамы и филенчатые двери. Наши изделия училище выставляло на продажу в магазине. Я с гордостью и горечью вспоминал свое детство, которое было испоганено сроком на зоне.
  Самое интересное было на этой зоне ни то, что я сказал вам о работе. Там я встретил Дьявола, который уже пытался установить свои права на этой зоне. Однако, это у него не получилось. Здесь в большинстве сидели заключенные из местного населения, то есть, кавказцы, мои земляки. Среди которых я встретил много знакомых и друзей еще по свободе. Так что я сразу, в первый день прибытия в лагерь, свернул челюсть бывшему "пахану" детской зоны.
  - Если б вы знали какой он дерьмо, - сказал я своим землякам, указывая на битого мной бывшего "пахана" детской зоны. - Он заливал вам, что сидит срок за воровство. В действительности получил срок за убийство целой семьи, своих собственных родственников, у которых украл курицу.
  Естественно, это никому не понравилось, так как на Кавказе родство, самое святое место для горцев. Кто покушается на свое родство, тот не человек. За эту гадость, которую сделал бывший "пахан" в отношении собственных родственников, его в этот же день сделали "петухом" и прокатили через всю зону в две тысячи заключенных. На следующий день его нашли распиленным на той