Я БУДУ ЕЗДИТЬ НА ФОРДЕ

там генрихов маннов, ремарков и прочая читать невозможно было уже двадцать лет назад, а сейчас время изменилось еще больше  не в их пользу. Впрочем, возможно, я и здесь неправ, поскольку за прошедшие годы так и не попытался еще раз перечитать Фейхтвангера и освежить впечатления.

 Мой план поправит материальное положение был предельно прост – я передаю сотруднику газеты свои «стихи последних лет», их публикуют, я получаю гонорар. К сожалению, в плане удалась только самая первая часть – тетрадочку со стихами он у меня взял и обещал передать человеку, отвечающему за поэзию. Три дня я с нетерпением ждал ответа. Буханку и окуня незаметно съел и потихоньку начал голодать. К моменту очередного появления сотрудника в «Шахтере» я не ел уже около суток. Видимо, подготавливая меня к неприятной новости, он предложил мне прогуляться.
- Может, лучше в кафе зайдем, ты мне пожрать купишь? Со вчерашнего дня ничего не ел, - признался я.
Мы зашли, и он купил себе салат микроскопического размера, а мне – треску по-польски, пирожное и компот. Я начал есть и вдруг заметил, что в благодарность за еду, я смотрю на него, как на меня смотрели мои собаки. В смущении я упер взгляд в тарелку.
- Знаешь, - говорил сотрудник, - тот, кто твои стихи прочитал, просил передать, что неплохо, но не оригинально, нет изюминки. Сказал, чтобы ты не бросал писать, со временем будет намного лучше.
- Неважно, - ответил я. – Спасибо за еду. Завтра пойду вагоны разгружать и расплачусь с тобой.
- Не обязательно, - великодушно ответил он.
Сейчас, более двадцати пяти лет спустя, я ужасно рад, что весь тот позор не был опубликован, а тогда, конечно, расстроился. Это был удар не только по моим надеждам, но и по самолюбию. Впрочем, совет знающего человека я тогда понял правильно – попытки писать стихи  прекратил раз навсегда и окончательно. Чтобы вы могли представить, что там было, в тетрадке, приведу один пример – фрагмент сатирического антиалкогольного стихотворения:
Мурманские жители
Выпить все любители.
.....................................
Будут в вытрезвителе
Наши представители.
Кстати, стихотворение это я в тетрадку не включил, считая, что оно – «непроходняк». А теперь представьте лирические стихи «под Есенина» на таком же художественном уровне.

6

 Итак, поэтом быть не получилось, пришлось переквалифицироваться в грузчики.
 На следующий день, в семь утра, я уже стоял в толпе «бичей», ждущих «разнарядки» на товарном вокзале. Полчаса спустя, пережив несколько весьма бурных моментов, мне удалось прибиться к компании из трех опытных грузчиков и получить вагон с помидорами. В общем-то, это была удача: во-первых, помидорами можно немного заглушить голод, а во-вторых, ящики с помидорами легче мешков с мукой. Последний пункт через десять минут пришлось скоррегировать – от мешков с мукой заноз меньше.
 Часов в двенадцать один из мужиков набрал сумку отборных помидор и незаметно исчез. Двое других продолжали, не спеша, равнодушно таскать колющие занозами ящики. Минут через двадцать исчезнувший появился. Без помидор, но с четырьмя бутылками портвейна. Мы объявили обеденный перерыв и портвейн тут же выпили. На закуску были помидоры. Однообразно, зато полвагона. К концу дня у меня болели руки от ящиков, желудок – от помидор и голова – от портвейна.
 Наградой за всё были шесть рублей, дававшие возможность следующие два дня прожить относительно сытно.
 Шлепать пешком до «Шахтера» сил не осталось. Я запрыгнул в подошедший троллейбус и встал на заднюю площадку, в уголок. Завтра нужно будет начинать искать постоянную работу. Разгрузкой вагонов не проживешь. Отчалить матросом в загранку тоже не получается – сначала нужно два года в прибрежных водах плавать, доверие зарабатывать. А чистить все это время рыбу на траулере – похуже вагонов. Кроме того, чтобы устроиться на траулер, нужна «справка от дурака» с места постоянного проживания. Меня от этого места в настоящий момент отделяло около двух тысяч километров. Я устало прислонился лбом к заднему стеклу. За окном шикарный длинноносый «Форд-Капри» с иностранными номерами делал неудачные попытки обогнать наш троллейбус. Парень в светлом клетчатом пиджаке с широкими лацканами и с прической, как у Роберта Планта, вытягивал шею, пытаясь поймать момент, когда не будет встречных машин. Наконец, решился, дал газ, и Форд, слегка присев на задние колеса, быстро ушел вперед.
 «Живут же люди! – подумал я. – Красивый автомобиль, модная одежда. Месяц на Востоке, неделя на Западе. Ноу проблем! А у меня? В ладонях занозы, в голове опилки...
 Чего это я вдруг так расплакался? В кармане лежат шесть рублей. Сейчас приеду и куплю поесть. Сначала салат из редиски, про который матрос Володька говорит, «от него рык похож на пук», затем – бифштекс с яйцом и картошкой на гарнир, на сладкое – заварное пирожное, политое сахарной глазурью, и с масляным кремом внутри... Нет, два заварных пирожных и два стакана чаю. А завтра найду постоянную работу. Мы не в странах капитала, безработицы у нас нет.

- Ваш билетик, - передо мной стояла женщина в потертом синем плаще. «Контролеры, контролеры», - писал классик. У меня задрожали колени – билета не было. В голове за долю секунды проигрался сценарий катастрофы: последние деньги уходят на штраф за безбилетный проезд, мне не на что купить еду - завтра не будет сил на разгрузку вагонов. Как жить дальше?
 Я прикинул пути отступления. Контролерша ниже меня на голову, но в плечах даже пошире, и стояла она точно между мной и выходом из троллейбуса. Буду дергаться, ещё за хулиганство притянут. В отчаянии, не зная, что предпринять, я начал медленно шарить по карманам. Неожиданно пальцы наткнулись на скатанную в трубочку бумажку. Я достал ее и аккуратно расправил – это был старый, неизвестно, где купленный и пробитый троллейбусный абонемент.
- Вот, - я протянул абонемент контролерше.
 Она недоверчиво взяла зашмыганную бумажку и внимательно проверила конфигурацию дырок от компостера. Дырки совпали, талон признан билетом. Мистика. Сейчас, четверть века спустя, я знаю, что иногда, когда зигзаги судьбы заведут меня в тупик, и кажется, что выхода уже нет, вдруг неизвестно откуда всплывет какая-нибудь мелочь, вроде этой бумажки в кармане. Проблема решена не будет, но появится возможность двигаться дальше. Словно неведомая сила покажет мне свет в конце туннеля и скажет: « Никто тебя туда не понесет и даже не поведет. Иди сам.» И я иду.

Форд «Эскорт»

 Впервые Алексей почувствовал себя бизнесменом в седьмом классе – загнал однокласснику за десять рублей самодельный средневолновый «радиохулиганский» передатчик на лампе 6ПЗС. Повторить успех не удалось – милиция «усилила меры по борьбе...», троих заловила и оштрафовала, а остальных напугала. Но вирус частного предпринимательства уже успел поразить бедного Лёшу прямо в сердце. Добавив немного к имеющейся десятке, он купил восемь динамиков (четыре овальных 1ГД4ОР и четыре круглых 3ГД28), сколотил из тонкостенных дощечек четыре ящика, покрасил их морилкой и вмонтировал динамики. Получились четыре неплохих колонки, которые легко ушли по пятнадцать рублей пара. На сей раз успех не радовал – делать корпуса колонок неожиданно оказалось намного сложнее, чем он ожидал (спасибо, отец помог), а мозоль от ножовки на правой руке заставила вспомнить подпись к картине, висевшей в фойе кинотеатра «Комсомолец» – «Мы пойдем другим путем».
 Пара недель размышлений привела Лешку к замечательному результату: не делать и продавать, а покупать и перепродавать. В восьмом классе Алексей успешно работал по двум направлениям – жевательная резинка для малышей и книги для взрослых. В девятом ассортимент расширился блоками импортных сигарет и дисками рок-музыки, а в десятом – джинсами «Ли» и недавно появившимися престижными двухкассетниками «Шарп».
 Лешкины родители отлично понимали значение слова «фарцовщик». Но у Леши были свои аргументы – он хорошо учится, не курит, не имеет приводов в милицию. А то, что он иногда помогает знакомым «достать» дефицит – так в этом ничего ужасного нет.
 Зарождавшееся за океаном движение яппи каким-то фантастическим образом проникло в Советский Союз и зацепило российский областной центр. Алексей был не первым, но одним из немногих, кто не желал мотать сальными волосами над гитарой и гнусаво тянуть «Ай лав ю». Он хотел иметь деньги, жить красиво и согласен был для этого немного подсуетиться. У родителей, привыкших думать, что работать – хорошо, а торговать – плохо, потому, что торговля – не работа, а сплошной обман, Лешкины наклонности вызывали законную тревогу.
- Уж лучше бы ты пил! – вырвалось однажды у матери. – «Пьяниц кругом – пруд пруди, и ничего, живут. А таких деятелей посылают далеко и надолго», - очевидно, думала она в этот момент.
  В конце концов, после долгих раздумий и сомнений, на семейном совете был разработан план спасения. Состоял он из единственного пункта – уговорить Лешу поступить в военное училище. Убеждать нужно было крайне осторожно и незаметно, чтобы не вызвать обратной реакции. К чести родителей, план удался полностью, и через полгода Лешка примерил новенькую форму курсанта военного училища.

Примерно тогда же я случайно познакомился и на короткое время подружился с молодым офицером, разъезжающим на только что купленной «Пятерке» красивого темно-синего цвета «Наташа». От остальных моих знакомых, в основном, студентов, его выгодно отличало стабильное материальное положение. Причем, денег было так много, что через полгода вместо «Жигулей» появилась черная «Волга Газ 24».
 Родину защищал он на военном аэродроме в должности, которую по-граждански можно назвать начальником бензозаправки. На его удачу, в истребители МиГ-25 заливалось не только горючее, но и чистейший этиловый спирт, «чтобы МиГ в полете не замерз». И не двести грамм, а несколько сот литров. Так что, недолив литров в пять при заправке оставался незамеченным. Дальше всё просто: небольшая сеть по реализации «остающегося» спирта – и «Волгу» можно покупать каждый год.
 К сожалению, я потерял его из виду еще до перестройки и не знаю, как отразились на судьбе предприимчивого «спиртового миллионера» исторические повороты страны.

 Алексей оттоптал пять лет военного училища, на следующий год, молоденьким лейтенантом, женился, еще через два его перевели в Восточную Германию, на интендантскую службу. Каким образом он добился этого, горячо желаемого, назначения – история умалчивает. Но должность и место давали возможность, наконец-то, применить уже много лет дремавший талант бизнесмена. Спокойно и неспеша, Алексей нашел немцев, желающих покупать с армейского склада, установил цены, возможные объемы поставок, ассортимент, - и система заработала. Через шесть лет он стал не просто капитаном Советских Войск, но и вполне состоятельным, по западным меркам, человеком. Около двухсот тысяч марок лежали в банке как резерв и, примерно, в десять раз большая сумма «работала». Идиллия закончилась не по его вине. Союз начал разваливаться, а Германия, наоборот, объединяться. В образовавшемся хаосе воровать взялись даже глупые и ленивые. Стройная, несколько лет создаваемая Алексеем