двадцатого ноября…
-7-
Знал бы Серега, чем закончится его авантюра, ни за что бы в нее не полез! Ни за какие блага, земные и райские!
Начиналось то вроде все хорошо – классическое алаверды в виде нападения со спины (как вы с нами, так и мы с вами!), грамотная подножка и несколько быстрых ударов по ребрам, приговаривая: «Передай, паскуда, подарочки назад своим дружкам Владимиру Владимировичу, Дмитрию Анатольевичу и лично това…»
Про товарища Грызлова договорить не случилось. Гражданин, придя в себя от неожиданной атаки, ловко извернулся, и, схватив Серегу за ногу, дернул изо всех сил. Серега упал на асфальт, гражданин навалился сверху, и они покатились, давя, друг дружку, и злобно матерясь, прямо к скосу. Остановились на самом краю, не в лучшей для Сереги позе. Гражданин прижал его левой рукой к земле, а правой начал бить. Молча. Без торжественных речей и прочих церемоний. И, скорее всего, забил бы до смерти, но тут внезапно что-то живое сначала прыгнуло Сереге на грудь, а оттуда метнулось в лицо разгоряченному гражданину.
-Ааа!!! Твою мать!!! – заорал гражданин, отпустил Серегу и, упав на спину, обеими руками попытался сбросить существо. Серега привстал на локте и с трудом, заплывшими глазами, узрел следующую картину:
Большая серая крыса, вцепившись зубами в нос гражданина, передними лапами старательно, что есть мочи, скребла по его глазам. Тот визжал и всячески пытался отодрать тварь с окровавленного лица. Но тщетно. Крыса буквально срослась с гражданином.
Серега встал, отряхнулся и поглядел по сторонам. Никого. А если кто раньше и был, то сбежал от греха подальше. И не зря. Грех то возьми да и случись. Быстро и неожиданно.
Крысе видать надоело возиться с гражданином, она и откусила ему нос. Весь. Целиком. Тот заорал как свинья на скотобойне. Вскочил, сделал шаг, да запнулся. Ну и приложился - телом об асфальт, а головой о бордюр - аккурат виском о край. После чего дернулся пару раз и затих.
Серега не сразу осознал произошедшее. Вначале узнал крысу - свою столующуюся дармоедку. Обматерил ее за откусанный нос для проформы, ну и благодарность выразил за помощь - скупо на словах, да щедро на сердце. И лишь потом подошел к гражданину. Тот лежал бездыханный с кровавым месивом вместо лица и с растопыренными руками, словно пытался объять необъятное.
-Беда,- охнул Серега и медленно опустился перед гражданином на колени…
Труп надо было прятать. Причем немедленно. Понимал Серега – если сейчас менты скрутят, то тут же с превеликим удовольствием сдадут его правосудию как отъявленного маньяка-извращенца, пожирающего лица людей. Да еще и, потирая руки, прицепят паровозом массу нераскрытых дел подобной тематики. Разве кто теперь поверит, что лицо объела крыса, а о бордюр гражданин сам виском ударился? Никто. То-то! А менять бойлерную на пожизненное заключение Серега не собирался.
Повертевшись по сторонам, Серега к великой радости никого не обнаружил. Даже тварь куда-то тихонько ушмыгнула, оставив его одного решать навалившиеся проблемы. Ну, Серега и решил. Затащил тело за кусты и толкнул вниз по склону!
Труп катился медленно. Все время цеплялся за кустарник и стволы деревьев. Сереге приходилось спускаться следом, отцеплять мертвого гражданина и снова пускать тело по наклонной в последний путь. Тут еще как назло дождь пошел. Колючий, ледяной. Серега по пути два раза упал, испачкав в грязи новое пальто.
После изнурительной возни труп таки выкатился на берег реки, где Сереге, наконец, немного свезло.
Во-первых, место было знакомое, удобное – небольшая заводь, защищенная косой. Заводь ту Сомовой Ямой звали. Рыбаки здесь часто бывали. Да и Серега не раз хаживал с леской. А во-вторых, неподалеку на берегу лежала чья-то забытая лодка, привязанная полустертой длинной веревкой к ржавому околышу. Первым делом Серега расстегнул пальто мертвеца и напихал тому под костюм и в карманы камни да булыжники потяжелее. Затем оторвал веревку и обмотал начиненного гражданина как фаршированную рыбу, что бы «начинка» не вывалилась. Спихнув край лодки в еще не схватившуюся воду, он с превеликим трудом затащил набитый труп на борт, и оттолкнулся от берега.
Вода в заводи была стоячая. Сереге пришлось какое-то время погрести застывшими руками, что бы отойти подальше от берега. Наконец, выйдя на приличную глубину, он пробормотал что-то вроде «ты… это… извини, что оно так…» и спихнул тело в воду. Тело, не простив Серегу, тут же ушло на дно…
-8-
Двадцать первое ноября Серега встретил другим человеком. Да и человеком ли? Имел ли он теперь право относить себя к людям - Серега сильно сомневался. Казалось, что все остатки причастности к homo sapiens, он вчера собственноручно утопил в Сомовой Яме – не поморщился. Прав был дежурный врач Дмитрий Сергеевич – нет Сереги на Белом Свете. Нет, и точка! А он еще ерепенился - индивидом себя называл! Тварь он, а не индивид! Ничуть не лучше его четвероногого подельника!
Убийство гражданина (по-другому и не скажешь!), совсем сломало Серегу. И без того нелюдимый, он замкнулся окончательно. Даже с тварью не разговаривал, хоть и кормил ее исправно. В город вылезал редко, лишь по крайней необходимости. Вначале боялся – что заарестуют, а потом понял – никому он не нужен. Никто об него руки марать не будет – даже из-за убийства. Найдут подозреваемого поприличней. С паспортом да пропиской. Не чета ему – твари!
А жизнь, вернее будет сказать – существование, тем временем, все сильнее испытывало Серегу на прочность. Морозы той зимой ударили лютые. Даже в бойлерной было весьма свежо. Приходилось спать не раздеваясь. С едой стало совсем плохо. Народ в такой холод по городу не особо расхаживался. Денег просить не у кого, да и сколько простоишь с протянутой рукой, когда на термометре, что у
железнодорожного вокзала -37 круглосуточно? Объедки в мусорных баках моментально схватывались, похлеще, чем в любом морозильнике, да еще и инеем покрывались – не разберешь - где еда, а где дерьмо. В общем заголодал Серега. Ни еды - ни водки. Если под Рождество еще удалось кой чем поживиться, то после настали действительно ужасные дни. Все, что Серега мог себе позволить – это пить кипяток, подкрашенный старыми пакетиками чая, скопившимися у него еще с осени. Тварь забегала несколько раз, но, приняв отсутствие пищи за тенденцию, приходить перестала.
Впрочем…
Утром, восемнадцатого января, в аккурат за день до крещенских праздников, тварь все же навестила Серегу. Тот лежал в полуобморочном состоянии, немигающим взглядом уткнувшись в противоположную стенку. Тварь подбежала к самому лицу, наконец, попав в его, Серегино, поле зрения. Тот что-то неразборчиво промычал. Тварь удовлетворенно пискнула, метнулась в угол, и тут же вернулась с листком разноцветной бумаги в зубах. Что это была за бумага, Серега рассмотреть не мог - перед глазами все плыло и сверкало радужными вспышками. Тварь положила бумагу перед его носом и довольная села рядом.
То, что случилось дальше, к Серегиному сознанию не имело никакого отношения. Рука сама по себе, никого не спрашивая, нащупала кирпич, лежащий неподалеку, подняла (и откуда только силы взялись!?) и со всего размаху опустила его на ничего не подозревающую тварь. Удар был точный и смертельный. Тварь даже не пискнула. Да и нечем ей больше было пищать – от головы лишь мокрое место осталось. Зато толстая тушка лежала рядом, целая – невредимая. Еще теплая…
Серегино тело встало, подобрало тварь и, пошатываясь, направилось в канализацию. Через какое-то время тварь была освежевана и брошена под кипяток. Спустя еще полчаса Серегины челюсти неспешно пережевывали вареное мясо, а когда оно закончилось, сглодали все оставшиеся кости. Как только последняя разжеванная кость оказалась в желудке, тело само собой отключилось и провалилось в счастливый младенческий сон….
Очнулся Серега ближе к вечеру. Голова соображала ясно, есть на удивление не хотелось. Сходив за кипятком, он уселся на самодельный топчан и начал пить воду маленькими глотками. На третьем глотке глаза обнаружили на полу какую-то грязную бумажку. Серега поднял и не поверил своим глазам – тысяча рублей! Настоящая тысяча! Пусть вся перепачканная грязью - но разве это проблема?! Тысяча! Да на нее можно месяц прожить, а при желании и все два! Но откуда она взялась?!
Серега напрягся, вспоминая события последних дней, но ничего в голову не шло, кроме серой стены, что напротив топчана. Ничего, ничего, ничего… Стоп!
Внезапно сознание изрыгнуло из своих глубин улыбающуюся крысиную морду с бумажкой в зубах. Неужели это не сон?! Серега вздрогнул и бросился в канализационный лаз…
Тошнило Серегу долго. Вернее Серега пытался тошнить, выдавливая из себя лишь мутную слизь, да остатки желудочного сока. Жидкость падала прямо на шкурку и длинный хвост, от чего становилось еще противней, а рвотные позывы многократно усиливались. Наконец, когда изо рта перестала литься даже обыкновенная слюна, Серега нашел в себе силы вернуться в бойлерную.
Ночи у Сереги не было. Да и не нужна ему была ночь! Не нужны
были - ни утро, ни день, ни вечер. Не хотел Серега дальше жить. Не хотел. Да и не мог. Делать ему больше на этом свете было нечего. А вот на том ждали его два важных дела к двум душам безвинно убиенным, от его, Серегиных, рук пострадавших.
Долго решал Серега, как побыстрее на тот свет перебраться, да к утру ненужному и решил. А как решил - надел пальто и пошел к Сомовой Яме. Там на Крещение монахи купель сделали - для всех желающих праздничные омовения совершать. Аккурат над тем местом, где Серега гражданина утопил.
«Справедливо будет - рядом лечь» - думал Серега - «Глядишь, и на том свете душу гражданина быстрей отыщу. Потом упаду на колени, и прощение просить буду. А когда, бог даст, выпрошу - к твари пойду на вечное покаяние…»
Пришел Серега к купели, спустился по ледяным ступенькам к воде, разбил наледь ботинком и прыгнул…
-9-
Не приняла вода Серегу. Отказала. Не тот это был день, что б кому-то топиться. Праздничный. Вода готовилась дать людям здоровье и долгую жизнь, а не смерть, тем более – самоубийственную…
Так случилось, что позади, в метрах ста за Серегой, послушники шли - купель готовить, намерзший лед долбить, да крошево убирать. Увидав прыгнувшего мужика, бросились со всех ног и успели за пальто багром уцепиться. Достали, воду изо рта вытрясли, как могли, и в монастырь потащили. Монастырь тот хоть и неподалеку был, все же полчаса пути требовал. Серегино пальто за это время в ледяную корку превратилось, а сам Серега бледно-синими пятнами пошел.
Однако успели.
Серегу тут же определили в теплую келью. Растерли, да одели в сухое. Чай с малиной и водкой меж распухших губ влили.
Сам настоятель монастыря пришел на утопленника поглядеть. Как раз в тот ответственный момент Серега в себя ненадолго пришел.
-Кто ты? – спрашивает настоятель.- Как звать тебя?
-Тварь… - только и вымолвил Серега, да впал обратно в небытие.
-Все мы твари Господни,- вздохнул настоятель и распорядился вызвать доктора.
Месяц Серегу пневмония одолевала. Да не простая – двусторонняя! Но не одолела. А все благодаря великой поддержке врачей и монахов.
