выбираться из леса. Прощай наша Новогодняя ёлка, поду-мал я устало, и мои глаза на мгновение закрылись. А ещё я подумал – ох и попадёт мне от родителей и за поход без разрешения в тайгу и за то, что потащил за собой брата и за…
* * *
Глаза мои открылись, но я ничего не увидел. Было так темно и жутко вокруг, что я замер от страха и даже побоялся шевельнуться. Верхушки деревьев покачивались и покряхтывали, а иногда, как-то жалобно постанывали. Сыпался мелкий снежок, и мы были им присыпаны почти с головой. Иногда проносился ветер, тогда всё вокруг начинало как-то странно гудеть. Женька, прижавшись ко мне, тихо посапывая носом, спал. Я, на удивление быстро сообразил, начинается буран (насвистал я его на нашу голову, идиот!) и если сейчас же мы не выберемся из тайги, то всё… Что обозначало это моё «Всё» я не стал заморачиваться, я стал будить брата, то есть попросту, трясти его и кричать: «Женька, просыпайся скорее! Буран начинается, нам надо быстро бежать домой!»
А он… до его сонного сознания не доходили мои слова, они не вызывали у него никаких эмоций. Он лишь стал отталкивать меня и сонно бормотать: «Отстань. Я спать хочу. Я маме пожалуюсь и расскажу ей, как ты надо мной издеваешься потому, что я маленький и слабый, а ты большой».
Ну, что ты с ним будешь делать? Если я его не разбужу… и я, не долго, размышляя о том, что он младший братишка, и я должен его жалеть и защищать, а может это у меня сработал какой-то инстинкт, влепил ему пощёчину сначала по одной щеке, потом по другой. Он проснулся! Он вскочил и полез давать мне сдачи!
- Молодец братишка! Молодец! – в душе закричал я.
- Серый, ты чего дерёшься, а?! Я не посмотрю, что ты мой старший брат! Я тебе, как дам!!
И он вновь замахал руками, пытаясь попасть мне по носу. Пришлось обхватить его руками и прижать к себе. А когда он немного поуспокоился, я сказал:
- Пурга началась, нам быстрее надо выбираться отсюда, а то заблудимся и замёрзнем.
Он непонимающим взглядом посмотрел на меня, потом вокруг. Но, что он мог увидеть в такой кромешной темноте.
- А наша ёлка где?
- Нет ёлки, не нашли мы подходящую ёлку. Давай, пошли отсюда.
- А почему так темно, ночь что ли?
- Ночь, ночь. Давай, топай за мной.
При первых же шагах я почувствовал, что у меня всё болит: руки, ноги, спина. Они совершенно не хотели двигаться. Они просили, они кричали – нам больно! Нам нужен отдых! Но я не мог им этого позволить. Я должен был спасти брата и самому спастись. Мы должны были выбраться из тайги и попасть домой – в тепло, укрыться от бурана за толстыми стенами дома, а потом спать, спать…
* * *
Медленно-медленно, пробивая тоннель в снегу, мы продвигались вперёд. Ноги не хотели слушаться, глаза сами собой закрывались. Женька, держась за полу моего пальто, тащился сзади. Сколько мы так шли, вернее, даже не шли, а продвигались, я не знаю. Мне казалось, что целую вечность и ещё чуть-чуть. Я окончательно устал, и в моей голове стала настойчиво появляться слабая мысль – всё, хватит! Я больше не могу! Надо лечь и поспать…
А вокруг бушевал настоящий буран. Иногда, среди воя и рёва разыгравшейся стихии раздавался как-бы пушечный выстрел, а потом треск. Это ломалось очередное дерево под напором ураганного ветра. Вьюга не только крушила всё подряд, она мешала нам идти. Пришлось продвигаться, повернувшись к ней спиной. Хоть и совсем медленно, но мы всё же шли. Давно пора было показаться нашему посёлку, но его всё не было и я понял – мы заблудились в тайге. Мы заблудились!
Когда это произошло, в какой момент я не знаю. Может тогда, когда мы вынужденно повернулись к ветру спиной, а может в самом начале, после отдыха под деревом неправильно выбрали, вер-нее, я неправильно выбрал направление. А может мы, просто делали круги? Не знаю, но то, что мы заблудились было вернее верного. От усталости, слабости и напряжения у меня кружилась голова. А Женька шёл за мной с закрытыми глазами. Наверно спал на ходу. Ну и хорошо, что спал. А то бы…
Окончательно выбившись из сил, я сел под дерево и облокотившись на ствол спиной, прикрыл глаза. Женька комочком завалился рядом со мной и, положив голову мне на колени, опять уснул, если просыпался, конечно. Буран не утихал. Я понял – всё, пора ставить точку в нашей жизни! Я же читал в книжках о приключениях, что в буран, да ещё в сильный мороз, если человек уснёт, то уже не проснётся, он умрёт.
Последним усилием воли я приоткрыл один глаз, а второй, второй сам неожиданно открылся. Что-то мне показалось что ли, или это мой замерзающий, засыпающий разум сыграл со мной последнюю шутку на прощание? Мне показалось, да, наверное, это так: между деревьями промелькнул слабенький шевелящийся огонёк. Это волк! – испуганно промелькнула мысль в голове, и я закрыл в страхе глаза. И ещё я подумал, хорошо, что брат спит. Он даже не почувствует…
Сжавшись комочком, я ждал конца своей жизни, но волк не нападал. Стесняется что ли? – не к месту возникла мысль. А может это и вовсе не волк, а какая-нибудь гниющая щепка светится в ночи или нечаянно заблудившийся светлячок…? Я вновь осторожно приоткрыл глаза – нет, огонёк продолжал так же колебаться и он был на том же месте. Костёр?! – обожгла меня шальная мысль. Люди?!
- Людииии!!! – закричал я. - Помогитеее!!!
* * *
Между деревьями показалась какая-то фигура. Приближаясь к нам, она всё больше приобретала облик человека, правда странного. Но мне было не до того, я был несказанно рад, что в эту страшную ночь в тайге нашёлся человек и он поможет нам. Он спасёт нас от смерти… Он…
- Эй, кто тут? – раздался у меня в ушах хриплый, грубый голос. А потом меня кто-то потряс за плечи. А ещё через мгновение, тот же голос произнёс: «Смотри-ка ты, да тут не один, а два пацана в тайге замерзают. Во дела, мать твою!»
Затем меня подняли на руки и понесли в глубину тайги, туда, где всё ярче и ярче разгорался огонь. Это был небольшой костерок, разожжённый между двух стволов сросшегося дерева. Возле костерка, на лапнике, сидел ещё один человек. Принёсший меня человек, посадил меня поближе к огню и, пробормотав другому: «Я щас, там ещё один оголец замерзает» - исчез за стеной пурги.
Тепло костерка отогрело меня, и я стал присматриваться и прислушиваться к двум разговаривающим человекам. Женька спал. Его даже не разбудило перемещение из одного места в другое. Умаялся он, подумал я и решил его не будить, хотя… Что-то странное было в этих двух, сидящих у костерка мужчинах - странное и в их разговоре и в их одежде и вообще.
Особенно я заволновался, когда, тот, второй, что всё время оставался у огня, бросил на меня исподлобья какой-то странный, злобно-холодный взгляд. В этом взгляде было что-то злобное, вол-чье-беспощадное. Это был взгляд безжалостного убийцы. Поймав его взгляд, я содрогнулся от страха, а он, показав крепкие, прокуренные до желтизны зубы, лишь криво усмехнулся. Он понял – я испугался до смерти, я боюсь его, и от страха за себя и за брата у меня похолодело внутри живота.
Потом меня накрыл сон. Потом я проснулся и хотел почесать лоб под шапкой, но почему-то не смог даже двинуть рукой. Кое-как пошевелив пальцами, я сообразил, мои руки заломлены за спину и связаны. Так вот почему я проснулся! У меня затекли руки от неудобного положения, и их стало ломить от боли… - Так вот почему…
Я осторожно скосил глаза на Женьку. Он не спал. В глазах его сквозили сплошной испуг и непонимание. Он не понимал, почему я связан и почему рядом с нами у костра сидят какие-то обросшие многодневной, неопрятной щетиной дядьки. И почему на них грязные фуфайки, а на головах с облезлым мехом шапки и они подвязаны какими-то старыми изодранными платками. Все эти - почему - так ясно отражались в его глазах, в лице, что будь я трижды не физиономистом и то бы сразу догадался.
Не шевелясь, я одними губами прошептал:
- Женька, не разговаривай и не шевелись – это беглые заключённые, бандиты.
Слава богу, он услышал меня, он понял меня и не стал, по всегдашней своей привычке «выяснять отношения». Всё-таки замечательно, когда у тебя есть, хоть и младший, но такой понятливо-сообразительный брат. В ответ он закрыл оба глаза, а для пущей убедительности, ещё и слегка кивнул головой.
- Ничего братик, мы прорвёмся! Я постараюсь выпутаться из этого дерьма, в которое мы с то-бой попали и обязательно вытащу тебя, ты только чуточку помоги мне, - опять прошептал я.
А двое у костра вели между собой «задушевный разговор» и этот разговор, насколько я понял по обрывкам долетающих до нас слов, был о нас, о нашей дальнейшей участи. Пока ничего хорошего этот разговор нам не сулил: «Они же ещё пацаны» - говорил спасший нас, а в ответ раздавалось злобное – «При первой же возможности они продадут нас охранникам и тогда нам кирдык». После ещё нескольких непонятых мною фраз, опять я разобрал: «Укажем им дорогу до солдатиков и отпустим. Всё равно собаки нас не найдут, буран все следы заметёт…»; «Нет! Конец им! Свидетелей в живых оставлять нельзя!»; «Так ведь дети же они ещё»; «Добренький, да? Детишек ему жалко! Ты себя пожалей, а то я тебя пожалею, так пожалею… Сам знаешь, ножичек у меня острый»; «Кирьян…»; «Ша! - Больше разговоров не будет».
Потом они замолчали, наверно решили подремать до рассвета.
А буран всё продолжал бушевать. Ветер перемежался со снегом, а скрип раскачиваемых деревьев нет-нет да заканчивался очередным пушечным выстрелом.
Сколько же ёлок поломает этот буран? И откуда только он налетел? Из-за него, проклятого, мы заблудились и попали в руки беглых. Эх, пропал Новый год и подарков нам не видать…- Ждёт нас хорошая взбучка… и тяжёлый вздох вырвался из моей израненной, правда, не бандитскими пулями, груди.
* * *
- Жень, у тебя руки не связаны?
- Нет, а чо?
- Развяжи мои.
- Давай.
Я осторожно повернулся на бок и подставил руки Женьке. Он что-то долго возился у меня за спиной, но мои руки как были, так и остались связанными.
- Не получается у меня, - чуть не плача прошептал он, - сильно затянуты узлы.
- Женька, ты не падай духом, ты ещё раз попробуй, зубами.
- Щас.
- Постепенно верёвки ослабли, и я смог пошевелить руками. Ну, Слава богу!
Осторожно скосив глаза на спящих или дремлющих урок, я прошептал Женьке в самое ухо:
- Теперь давай, потихоньку ползи в лес подальше от этих…, а я следом за тобой… - Понял?
- Ага. А они не проснутся? Не поймают они нас?
- Ты поменьше болтай, а то и, правда, дождёмся.
- Ладно.
И Женька неуклюжей ящерицей пополз в бушующую непогодой темноту. Я ещё раз оглянулся на дремлющих бандитов и, убедившись, что наша возня не потревожила их покой, пополз вслед за братом.
Мы ползли долго, и я думаю, отползли достаточно далеко. Я догнал брата и мы, вскочив, помчались прочь. Помчались прочь – это образно. Толщина снега была почти в метр, в нём мы тонули, барахтались, но, хотя и медленно, удалялись от стоянки бандитов, а следом буран заметал наши следы.
Сколько времени мы провели на свободе в бушующей бураном тайге, не знаю. Неожиданно мы выбрались на простор и тут же были ослеплены надвигающимся на нас светом двух огней. Всё, про-пали! – решил я. Это беглые заключённые нас ищут, и нашли! Мы сами пришли к ним в руки. И я, а следом за мной и Женька,
