Лето сорок первого жаркое было, сухое, поэтому немцы быстро продвигалися. Пяхоты у них я и не видела, а машинами своими страху нагнали! Бывало, как лятить мотоцикл, как рычить! У нас и человек по этому болоту не пройдёть, а он, как чёрт, нясёцца себе и хоть бы что. Вот и начали потом на этих машинах грабить по деревням, всё оттудова ташшыли: одеяла, подушки, половики, лук связками... холстина какая - и её в сумку, лампа – давай и лампу, один даже мочалку не постеснялся. А уж скот как губили! Бывало, как только привязуть овец, телят, коров, гусей так связками сбрасывають с машины и головы им рубють, рубють. Свинью зарежуть, а потом чего ж только с ней не мудрять!
И это тебе не наши... отварил кусок мяса, да и нате, ешьте, а их повара умели готовить!.. рулеты крутють, свельтисоны разные. Пошла я раз к одной знакомой... из бывших господ была, а она и говорить:
- Во, видишь, какие немцы культурные! Гусика-то обязательно с подливочкой едят!
- А чего ж им не есть? – отвечаю: – С собой они его чтолича привезли гусика-то этого? Это ж наш гусик, можно и с подливочкой.
Резали этот скот почём зря, ни овец, ни коров тельных не жалели. Раз смотрю так-то в окно: корову вядуть, а у неё вымя уже налитое, вот-вот телиться, еле-еле в калитку пролезла, и сразу слышу: за-аревела... Режуть. Вот тут-то и подумала: не удержаться немцу в России! Не стерпить мужик этого. Его, бедного, коммунисты мучили-мучили своими колхозами, а теперя ишшо и немец добивать будить? Ну и, правда. Когда в первую зиму возле городов всё пообчистили, поприжрали, как саранча, то на вторую поехали в дальние деревни, а их там партизаны стали луданить.. Приезжають раз те, что в хате нашей жили, и немують: русских всех убивать надо! Только шесть лет киндеру, а что сделал? Дверь снаружи подпёр и поджег хату… и спалил двенадцать немцев! Гормочуть так-то по-своему, возмущаются: киндер, мол, а какой коварный! Но разве станешь возражать? Молчу, а сама думаю: «Стоить вам, стоить! Как же, хозяева новые понаехали!»
А как-то вхожу в свою хату прибирать за ними, а они упаковывають своё барахло, уезжать собираются... Куда? А кто ж их знаить? На фронт должно, их же часто меняли. Одни уедуть, другие приедуть... поляков отправють, а вместо них финов поставють или ишшо кого. И вот подошёл ко мне тогда Игнат... добррый такой солдат был, да говорить:
- Занимай, матка, свою хату.
И киваить на мешок с мукой: это, мол, киндерам твоим. А привезли они эту муку с месяц назад и иногда кое-что пекли из неё. Да и я, признаться, приду в хату убирать и возьму горсть какую, коржики вам потом замесить. Вот Игнат теперя и указал на этот мешок, а в нем должно еще фунтов десять муки оставалося. Как же вы рады были!
Ну, уехали они, а на хате табличку повесили, чтой-то написано на ней было.
И вот ходють немцы вокруг нашей хаты, а никого не становють... Нет, не знаю, что там было написано. Можить, ишшо одну комендатуру хотели устроить и в нашем доме, рядом-то уже одна была. Ну, сначала всё обходили нашу хату, а потом приходить немец высо-окий такой и говорить мне через переводчика: я, мол, и мой помощник будем жить здесь, и ты… на меня показываить, будешь готовить нам, а я спать с тобой буду.
Я как закричу:
- Не-ет! – И к переводчику: - И пусть не думаить, и не мечтаить!
Ну, поругался он на меня, поругался, да и ушел, а спустя сколько-то ка-ак гонить ораву цельную! Вот тут-то они нас и помучили. Бывало, днями стираю на них воду и грею, грею. Они ж только теплой водой умывалися. А раз заходить командир ихний, я и ворчу:
- И что ж это за вояки такие! У нас дети и то холодной водой умываются. Да разве выдержуть они морозы наши без закалки?
Послушал он, послушал да к переводчику: что, мол, Мария говорить? Ну, переводчик, видать, и объяснил, так он и скомандовал солдатам: хватить, мол!.. С тех пор и хватит просить воды теплой, а стирать… Всё так же на них стирала. Они ж такие чистюли были! Как чуть белье поносил, так и стирай. Особенно один мучитель попался, что раз удумал: сегодня, мол, я сам стирать буду. Да взял рубашку, три носовых платка и начал... Витька мой таскаить воду, я грею, Витька приносить, я грею… И так, должно, вёдер пятнадцать перевёл!.. А финны? Издевалися хуже немцев. Что раз один удумад:
- Топи, матка, печку, я сам картошку варить буду.
И поставил чугунок туда-то, наверх, где мы греемся. Я ему объясняю: русские, мол, варють в печке, а там-то она никогда не сварится. А он – своё. И вот сам носить дрова, я топлю, носить, я топлю. И вижу: печка моя раскалилася, как домна! И ты знаешь, принёс он ишшо охапку, нагнулся так-то сбросить, а я как хватила топор! Всё-то у меня в глазах потемнело. Но, должно, кто-то из вас крикнул, сознание моё и прочнулося: да что ж это я?.. помилують они нас чтолича? Так что кто к нам ни придёть… немцы, французы, поляки, чехи, японцы... все такими и будуть. Добра не жди.
Купить: https://ridero.ru/books/igry_s_minuvshim/-