Капитан Брамы

именуем их... пришельцами. Да, пришельцами. В незапамятные времена они вторглись к нам из глубин космоса. Они пришли на землю со стороны созвездия, которое вы называете… Скорпион. Да, так поется в наших самых древних песнях.
– Бесы пришли из космоса, из созвездия Скорпиона?! – не удержался я. – Никогда ничего подобного не слышал. У нас они просто ниспали с Неба. Они же духовные сущности, не могли же они в звездолетах прилететь.
– Зачем им эти, звездо-у-леты? – удивился Белодрев. – Машинами вы пользуетесь. А им машины ни к чему. Да и не об этом речь. Слушайте дальше. С самого момента вторжения и поныне пришельцы пытаются захватить и переделать по-своему эту землю, воздушный слой, а народы здесь живущие пленить и вовлечь в страдание. В случае же с Василием, демон с кургана (пусть будет демон, так вам привычней), демон пытается расстроить будущий союз между нашими народами.
– Союз? – удивлено переспросил отец Иван. – О каком союзе речь? Ничего не понимаю.
– Каюсь, – вздохнул Капитан, – самое главное я вам так и не рискнул сообщить. Решил, что это вам уяснится на месте.
– И что же самое главное? – спросил я.
– Будущая связь между нашими народами; увы, она будет недолгой, для этого берега, но будет, – сказал Серебряный. – Но прежде несколько слов о народе земли.
– О народе земли?!
– Что-то вроде гномов, – уточнил Капитан.
– И эти… гномы, – продолжил Серебряный, – работают тут на отца Василия. Они у него послушники, или рабы. Не знаю, как правильно.
– О, чудесе, – тихо проговорил отец Иван.
– Боюсь, здесь не обошлось без демона с кургана, – сказал Серебряный. – Земляной народ тяжело подчинить, земляной народ не помнит Кон-Аз-у… и поклоняется только своим родовым корням и особым священным камням. Земляной народ поет только о том, что видит. А видит он творения рук своих в сумраке своих пещер. И больше ни до чего ему нет дела… Вот так вот, друзья-человеки.
Помолчали.
Легкая воскликнула своим звонким колокольчиковым голосом:
– Они готовят против нас войну! – На ее детском лице на мгновение отразился страх. – Я еще не вижу их мысли, но чувствую тревогу; и главный цветок иллиунурии подтверждает мою тревогу. Скорее всего, демон с кургана внушает Василию отправить на нас войной земляной народ!
– Это ожидаемо, – сказал Серебряный совершенно спокойным голосом. – Нам они вреда мало причинят, мы под защитой Серебряных Деревьев. А вот народ земли жалко. Да. Надо торопиться.  И начнем с того, что я поведаю главное. Итак, слушайте друзья-человеки, я расскажу вам то, что не рассказал Капитан Брамы. Было время, когда мы все жили в одном мире. Или, как говорит дорогой Капитан, обитали в одном матери-у-альном слое. Было это очень давно. Даже по нашим меркам. До того, что в вашей главной песне вы зовете потопом…
– То есть, до всемирного потопа, – дополнил Капитан.
Серебряный одобрительно качнул головой и продолжил:
– Рядом с человеками жили мы, народ земли и прочие малые народы. И в этом же мире, вместе со всеми нами, обитали... пришельцы. Они были сжаты, стеснены Солнцем, но зато имели такую же плотную форму, как и мы. И ночь была в их распоряжении. Пришельцы, как всегда, хотели одного – власти над всем живущим. Чтобы все народы поклонились их богу, который на самом деле обычное творение и наш общий враг. Мы зовем его…
Серебряный произнес какое-то длинное слово, очень неприятное, но выразительное; в нем слышался скрежет зубовный и шелест мертвой листвы и запах тления и угрозы. Что-то вроде ытрычх…
Ытрычх – мысленно повторил я.
– Пусть будет ытрычх, – согласился Серебряный, – пожалуй, так ближе всего к вашему и нашему языку.
– Это сатана? – спросил отец Иван.
– Точно так, сатана, – подтвердил Капитан.
– Итак, – продолжил Серебряный, – злые существа хотели, по своему обыкновению, всех поработить, ввергнуть в страдание и чтобы все поклонились их хозяину, ытрычху, как богу. Поэтому злые существа развращали народы, как могли. Увы, лучше всего они преуспели в своем черном деле с вашим народом. Уж слишком свободными и непоседливыми вы были сотворены. Слишком забывчивыми. Слишком легко вы становились гордыми и жестокими. Ваш народ стал строить большие города. Очень большие. Захватывать наши земли. Потом у вас появилось самое ужасное для нас – техника. Та техника была другой, но не менее смертоносной, чем нынешняя. В довершение наших бед вы очень быстро плодились. Вы меньше нас жили, но во много раз лучше рождались.
– Незадолго до потопа наше положение стало отчаянным. Не знаю, у нас поют о том, что некоторые из лучших сынов нашего народа, вместе с лучшими из народа земли, просили Единого Аз-А-у… разъединить миры. И сказано было, немного потерпеть, сказано, что скоро все очистит и разъединит вода. Так оно и вышло. Пришел потоп. После потопа единый мир распался. Ваш, человеческий мир, и наш мир разошлись. Так расходятся ветви от одного ствола. То есть, не разошлись совсем, один общий ствол остался, поэтому мы зависимы друг от друга; но мы перестали для вас быть видимыми, осязаемыми. Мы стали для вас народом из ваших сказок и мифов. А злые существа, пришельцы, виновники наших бед, остались как бы между мирами, как бы раз-у, раз-фьюу…
– Развоплощеными, – подсказал Капитан.
– Верно, – обрадовался Серебряный. – Они лишились плотных тел и были вынуждены уйти в глубины земли. Только там они могли принять плотный облик. Здесь же, под Солнцем, их образ отныне тек и менялся, как кошмарный сон, как мутная вода. Однако они не отказались от своих планов по захвату наших миров. И даже утроили силы. Несмотря на призрачный облик, их власть была еще велика. Особенно перед приходом к вам Кон-Аз-у... Но после того как Он Воскрес в вашем мире, силы тьмы отступили, на короткое, впрочем, время. Вот тогда у нас появилась Надежда. Великая Надежда! Мы думали, что вновь станем жить в мире, даря друг другу свои семена и знания. Но вы, вы объявили все связанное с нами языческими баснями, а нас превратили в демонов. Вы повели беспощадную борьбу с Природой и едва не лишили нас мест нашего обитания. Мы, друзья-человеки, не можем жить среди загаженных лесов и рек. Мы, мы умираем. Но что вам до нас, вы все время заняты своей войной, и поэтому не видите дальше собственного носа!
– Не надо осуждать человеков, – подала голос Игуменья. – Натиск тьмы был слишком силен. Еще неизвестно как бы повел себя наш народ, если бы Кон-Аз-у… пришел к нам.  
– Да, простите меня, – обратился к нам Серебряный, – я слишком стар и ворчлив. К тому же есть хорошие новости: наступает закат эпохи железа и смерти. Вот поэтому, друзья-человеки, и существуют такие вот зоны, как Брама, и думаю, еще тысячи тропинок растут между нашими народами, для короткого союза. Прежде чем землю поработит тот, кого так боится отец Василий, и кого мы зовем у-ытрычх…
На этот раз слово звучало совсем по-особенному, контрастно. Прекрасный звук «у», который у стражей больше звучит, как птичье «фьюу», на фоне скрежета и смерти. Капитан повернулся к нам:
– Догадались, кого боится отец Василий? У-ытрычх, значит, антихрист.
– Я могу читать помыслы Василия! – воскликнула Легкая. – Дух тьмы внушает ему начать наступление на наши земли в ближайшие дни.
– Действовать будем быстро, – сказал Серебряный. – Завтра же утром надо выдвигаться.



Отшельник

Стражи разбудили нас на рассвете.  Мы умылись, оделись (наша человеческая одежда уже лежала аккуратными стопочками на кресле), позавтракали и вместе с Белодревом, Кленом, Пестрым и Братом тронулись в путь.  На лужайке нас ждали Серебряный, Игуменья и Легкая.  Желали нам доброго пути.
Легкая обещала мысленно помогать и предупреждала, что через несколько часов на эти земли придет гроза с запада. Первая и желанная гроза в этом году. Она очистит воздух от мути и, быть может, принесет с собой добрую воду для весеннего роста, но неизвестно, какова будет ее сила. Ее совет – переждать грозу до спуска в сумрачные земли. А уже потом выходить за защиту Деревьев.
Серебряный попросил нас, человеков, держаться вместе с народом стражей. На сумрачных землях хозяйничают духи с кургана. Насылают дурные мысли, пугают привидениями, обещают несбыточные плоды. Друзья, не поддавайтесь и не принимайте от них ничего. Главное – держитесь все вместе. Белодрев знает путь. И да будет с вами Кон-Аз-у…
Серебряный, Игуменья и Легкая низко нам поклонились. В ответ мы смущенно кивнули головами, а отец Иван всех незаметно благословил. И мы тронулись в путь. Вошли в лес, и провожающие нас стражи скрылись из глаз. Тропинка вела прямо, но так казалось; на самом деле мы постепенно огибали вершину холма с южной стороны. На лужайке Серебряные Деревья были от нас на востоке, теперь же они оказались севернее нас.  
Шли молча. На душе было ощущение светлой грусти от предстоящего прощания с чудным миром стражей. Понемногу давало о себе знать и другое чувство, пока очень слабое, неопределенное. Что-то вроде беспричинной тревоги.
Вот и восточный склон. Деревья теперь были позади нас. Повернув на дорожку, что бежала от Деревьев на восток, мы начали спускаться. Очень скоро вышли из леса и остановились.
– Друзья, – сказал Белодрев, – давайте окинем взглядом простор, что нам предстоит преодолеть.
Панорама, открывшаяся с восточной стороны холма, была гораздо более обширная, чем мы наблюдали, восходя на холм. Но от нее веяло какой-то суровостью, безлюдьем. Прямо под нами начинался луг. Однако прекрасных цветов илиунурии на нем было значительно меньше. И сам луг выглядел менее ярко, более, что ли, аскетично. Но зато он продолжался гораздо ниже, по склону холма, чуть ли не до подножия. И склон с этой стороны был круче, чем с северной.
У самого подножия холма колыхалась светлая завеса, покров мира стражей, его граница. И на этой границе виднелся небольшой дом. Дом колыхался и плыл, вместе с завесой.
      – Это дом, это дом… – Белодрев на несколько секунд задумался, подбирая подходящее слово в нашем языке, – Отшельника, да, Отшельника. Он стережет наши восточные границы. Вы с ним познакомитесь. Скорее всего, у него и встретим грозу.
За домом Отшельника, за завесой, краски меркли. От подножия холма мир становился черно-белым. И опять возникло ощущение невероятной дальнозоркости, словно мы наблюдали местность сквозь мощную оптику. Больше всего было непонятно, как подобная четкость сохраняется на фоне колышущегося марева, светлой завесы этого мира.
Местность за холмом открывала себя постепенно. Сначала я увидел плоскую серую степь, уходящую на многие километры. Степь казалась совершенно необитаемой. Но вот взгляд зацепился за нечто интересное – аккуратные кучки из плит и камней; возможно, очень небрежно сложенные домики. Впрочем, это могли быть и люки и шахты, и все что угодно.
– Мы пойдем на юго-восток? – спросил Капитан у Белодрева.
– Точно так, на юго-восток. В сторону вон того леса, где убили наших братьев. И дальше, к тем вон холмам на горизонте, где прячется от своего страха служитель Кон-Аз-у…, Василий.
     Мой взгляд невольно скользнул на юго-восток.  Там, очень далеко, виднелся лес. Перед лесом клубился неприятный темно-серый туман. Но до деревьев он не доходил. Лес просматривался четко, как на ладони. За лесом, на самом горизонте, шла