Халявные баксы. (Части 37 - 46.)

человека давно присмотрел. И этот человек может здесь вот-вот объявиться, что бы лично о сторожах решения принимать!» И все надолго замолчали.
Ближе к вечеру в сопровождении Сергея менты полазили по лагерю, осмотрели площадку с техникой, спустились в карьер и непонятно что там рассматривали. Я уже начал беспокоиться, насчет лежащей там руды, но ничего противозаконного менты ни в карьере,  ни в лагере не нашли, хотя и искали. И поздно вечером уехали в Мирный, захватив с собой брошенного Милочкой «бандюка», и оклемавшегося гения финансов. К балку Сергея тут же начал подтягиваться народ, желающий узнать, на что ему можно рассчитывать. Геолог подождал, пока не собралось большинство, и разъяснил, что менты по рации прямо из лагеря дали ориентировку на Милочкина с компанией, и их уже ищут, что гений финансов определил к продаже часть техники и с документами выехал для оформления необходимых бумаг. И что продажа будет только в случае, если за десять дней менты похищенные баксы не вернут. То-есть, еще десять дней артель должна поработать.
Разошлись работяги молча и без возмущений, потому что тех, на кого можно было катить бочку, в лагере уже не было, ни живых, ни мертвого.

                                  Часть тридцать восьмая.


Десять дней – срок приличный, но начинать практически законченную работу, когда вся техника собрана в кучу и часть ее на зиму уже законсервирована, когда каждый успел собрать личные вещи и на них сидел, когда даже рабочие робы припрятали и по лагерю ходили в относительно чистом, никто не рвался. Вдобавок ко всему, осень брала свое, и по ночам даже в домиках было холодновато.
Так что народ лодырничал, кучковался с разговорами на тему похищенных баксов, предлагал самые фантастические варианты ее разрешения, вплоть до абсолютно абсурдных. В своем домике мы тоже много о чем говорили, а кое-кто по ночам и действовал – Владимир почему-то повеселел, днем клевал носом, и каждый вечер чем-то шуршал у себя под кроватью. Не иначе, как втихаря перетаскивал богатую руду из карьера в сопки. Дока, пообщавшись с Сергеем, о самоназначении себя и Владимира в сторожа уже не говорил, из чего напрашивался вывод: геолог ему объяснил что к чему, и предложил не лезть раньше батьки в пекло - артель без начальника не останется, и таковой скоро здесь появится, решать все вопросы, в том числе и о сторожах.
Пять дней откровенно бездельничали, надеясь, что в лагерь прилетит весть о поимки преступников, вместе с похищенными баксами. В столовой заканчивались продукты, купить которые было уже не на что, и нам с Докой волей-неволей пришлось делать черное дело: в день добывать по сайге, которая валом валила с севера и белела везде на склонах сопок групками и даже приличными стадами. А что оставалось иного, когда еды нет и купить ее не на что?
А на шестой день в лагере появился знакомый милицейский Уазик. Двое ментов и гений финансов, уже в очках и без повязки на голове, прошли в балок к Сергею, с час о чем то с ним говорили. Возле балка за это время собрался весь народ. Курили, тихо разговаривали, строили предположения, с нетерпением ждали от гостей разъяснений.
Наконец приехавшие из балка вышли, вместе с Сергеем, народ тут же окружил их плотным кольцом. И услышал от главного мента потрясающую новость.
В степи, вблизи административной границы с Россией, местными жителями найден брошенный Уазик, с двумя в нем трупами – по приметам, Милочкина и одного из сопровождавших его «бандюков». Никаких денег и документов при них не оказалась, что свидетельствовало об одном: находятся у «бандюка» третьего, имевшего в артели кликуху «Дылда», и который по всей вероятности скрылся на территории можно сказать другого государства, что затрудняет его поиски.
Собравшиеся поняли, что баксов им теперь не вернуть, и загудели в нецензурных словоизлияниях, требуя на растерзание гения финансов. Тот тут же замахал руками, призывая к порядку, и начал объяснять проведенные им за пять дней финансовые мероприятия. Народ тут же смолк и обратился весь во внимание.
Оказалось, что с финансовой точки зрения, дела не так и плохи. Если считать, что пятьдесят процентов от заработанных денег каждому вернут. Только уже в рублях. И при согласии всех на продажу намеченной для этой цели техники.
Конечно, все тут же  продажу поддержали, потому что были без гроша в кармане и дальше Мирного уехать никуда не могли. Заодно и пошумели, давая всем начальникам, бывшим и действующим (в том числе и Сергею) нелицеприятные характеристики. И было за что: в предлагаемом варианте каждый получал только пятьдесят процентов от заработанного.
Менты и гений финансов уехали, а работяги до вечера по лагерю слонялись, кучковались и перемалывали кое-кому косточки, в том числе и Николаю Игнатовичу, хотя о мертвых можно или ничего, или только хорошее.        
 Еще через пять дней милицейский Уазик привез одного гения финансов, с большущей сумкой, и ящиком водки. Роздал под роспись в ведомости причитающиеся каждому деньги, всех предупредил, что назначенный новый начальник через день-два здесь появится, передал Сергею из рук в руки ящик водки, и на милицейской машине умотал.  Наверное решать неотложные финансовые дела.
В вагончике-столовой вечером был скромный прощальный сабантуй, на котором водку конечно выпили, остатки продуктов съели. И без особой радости разошлись по домикам – на утро была намечена машина в Мирный с желающими лагерь покинуть и больше сюда не возвращаться. Выразившие намерение работать в артели и дальше, оставались до приезда нового начальника. Наша троица тоже оставалась – Дока и Владимир еще надеялись в сторожа попасть, а мне просто оставлять их одних не хотелось.
Через два дня в лагере появился новый начальник, с мужиком, остающемся в артели на зиму, как заместитель начальника. В помощь ему нужен был всего один человек, и таким ни Дока, ни Владимир ему не подошли. Так что для них вышел облом, и на следующий день, сердечно простившись с Варей, пустившей по этому поводу слезу, пожав руку Сергею и работягам, лагерь наша троица покинула, на Докином Урале, загруженном шмотками до предела, и с Чапой в люльке у меня на коленях.
«Придется сюда возвращаться», - предупредил Владимир, - «у меня в сопках камней, сто пятьдесят кг. Так что будь готов!» - последнее касалось водилы, ибо иного транспорта, кроме его мотоцикла, золотоковырятель нигде не разглядел.  

                                 Часть тридцать девятая.

В партии пробыл всего день – прибрался в доме. И умотал в город, где трудилась жена. Смог это сделать только благодаря старым связям Доки, доставшего необходимые сорок литров бензина.
Послушал от жены городские новости, отдал  большую часть привезенных денег, что бы и себе могла нужное купить, и послать на прокорм сыну-студенту. Пошатался по магазинам. И все,  город начал давить избытком цивилизации. Надоели каменные коробки, бесконечные машины и трамваи, и  море людей, злых и неприветливых, постоянно занятых поисками продуктов. Вдобавок, и жена неожиданно предупредила, что из города она в партию не поедет, потому что там полный развал, плюс неудобства полевой жизни, неприемлемые для женщины ее возраста. Вот уж не ожидал, что старухой себя сделает!
И что мне оставалось? Быть при жене и только? Это не для меня. Пришлось с ее желанием согласиться – хочет комфорта – и на здоровье, будем жить так, как каждый считает нужным. То-есть, она в городе, я – пока в партии, а дальше будет видно, где можно на жизнь заработать, ей помочь, и сына поддержать материально.
«Делай как хочешь», - согласилась подруга, и с улыбкой добавила, - «как женщина, я тебе не очень и нужна, любовницу найдешь везде!» - намекнула, что о романе в артели кое-что знает. Но вот что обидно: ни на грамм не возмутилась! И откуда такое равнодушие? На следующий день уехал в партию.
Теперь нужно подумать о собственном трудоустройстве. Для начала заглянул в камералку, к главному геологу Игорю Константиновичу. По душам поговорили – о делах в стране, в геологии, родной партии. Этого хватило, что бы вопрос о собственном трудоустройстве не задавать – партия давно только сокращала численность и  объемы выполняемых работ, все здесь сидели на чемоданах.
Вечером заглянул к Доке, был приглашен Ниночкой на ужин. На вопрос, как у него дела, приятель махнул рукой:
«Никаких дел, на работу не устроишься. Буду зиму охотничать», - на что Ниночка печально вздохнула. Ну а я, не в пример этой хохотушке, порадовался, однако эмоций не выражая: сейчас для меня Дока был важнее безработным.
После ужина я потянул его навестить Владимира, узнать о его намерениях в плане работы,  и если таковую нашел, то где.
«Я тебе и так скажу: бездельничает Володька, и с женой ругается, из-за денег, которые из артели привез. Она ж у него математик,  заранее рассчитала, сколько муженек заработает и на что она баксы потратит. А он вполовину меньше привез, и в рублях!»
Безработный Владимир меня тоже устраивал, и когда мы все же встретились и отошли от его дома в сторонку подальше от супруги,  я ребятам напомнил о неучтенном рудопроявлении, и возможности на нем незаконно поработать. Раз законной работы никто из нас найти не может. Оба согласились, в чем я был уверен на сто процентов, и  тут же предложили на рудопроявление смотаться, посмотреть что можно и нужно сделать до снега. А основные работы начать  с весны без задержки.        
Через день на Урале Дока в нужное место нас отвез. Знакомая лужа оказалась на месте, и нужно было решить, как от нее будем избавляться. Дока предложил прокопать канаву, метров сорок, плюс в одном месте без ВВ не обойдешься. Вариант мне не понравился, особенно из-за необходимости доставать взрывчатку. И предложил использовать шланг, длиной метров сто. Растянем его по следу весеннего ручейка в сторону понижения, заткнем нижний конец и нальем в него воду. Потом верхний конец опускаем в лужу, нижний открываем, и водичка по законам физики самотеком из лужи по шлангу потечет. Коллеги подумали, побегали, посмотрели, с вариантом шланга согласились. Договорились собрать имевшиеся у каждого для поливки огородов, соединить их в единое целое, и на этой луже проверить эффективность, через три дня.
Но до поездки не дошло. Потому что появилась – благодаря Доке – другая возможность подзаработать. Очень оригинальным и до предела незаконным способом. Но даже я на него согласился, от полной безнадеги. Не знаю для чего, но этот непоседа в одиночку смотался в Пионерный, и случайно встретил там одну из женщин, которых не так и давно развлекал анекдотами в местной дробилке, куда артельские «бандюки» привезли машину руды, затаренной в пробные  мешки. И эта женщина, не оставленная Докой без внимания, посмеялась над еще одним анекдотом и о руде напомнила. Что предоплату за дробление они получили, работу исполнили точно к указанному сроку, а ее никто не забирает, и что с ней делать дальше – никто не знает.
Дока тут же сообразил что к чему, догадался еще раз дробилку навестить, и у местной начальницы разузнал, что о трагических событиях в артели она знает, уже разговаривала с новым ее начальником, и тот от измельченных проб (руда то была в пробных мешках) отказывается, потому что в