В ту пору* было сытно, вольно. Тогда ж политика новая во всю развернулася, нэпом* называлася, и власти разрешали заниматься всем, чем захочешь, лишь бы выгодно тебе было. А у нас кузня была, Сенька за главного кузнеца работал, и помогали ему братья Васька, Митька, Колька и Шурик. Но Шурик крепко ж вредный был и всё-ё настырничал! Сенька ему одно скажить, а он - по-своему... Помню, ка-ак ля-ятить этот Шурик из кузни, а Сенька за ним с раскаленным железом гонится. Ни-икак они не ладили.
Как я уже говорила, раньше Листафоровы бочки делали, и специалисты бо-ольшие были по этому делу, ну а когда мужики стали колёса железом отягивать, завели кузню. Приедить какой, а ему и колеса отянуть, и ось железную сделають, и всю снасть починють. Да и с мелочью разной всё-ё к ним шли: крюк какой согнуть, кастрюлю залатать, а баба другая и ухват* или кочергу* выковать попросить. И место для кузни было бойкое, бывало, как заставють всю горку повозками! А рядом мельница стояла, вот мужики и смелють, и починють что надо, лошадь подкують. Целыми днями наши из кузни не выходили, все вместе к столу и не сходилися. Как же ты кузню с огнем-то бросишь? И если кто вырвется, прибягить домой, тогда мать и ташшыть чугунок из печки. Так цельный день и двигаить его туды-сюды. Ну-ка, прокорми эту ораву! Бывалао, хлебА начнем печь, так пуда полтора-два муки сразу и замесим, и это уже наша работа была, кто помоложе.
Хватало при нэпе и хлеба, и всего, и деньги твердыми стали, двадцать копеек и то большой вес имели. У меня-то их не было, а если пойду на базар, Сенька и дасть мне на булочки, одна булочка пять копеек стоила. У Сеньки всегда деньги были. Тогда ж в кузне всё мелкое… ведро починить, самовар опаять или лошадь подковать за деньги делали, а за крупное… колеса оковать, плуг сделать, ось сменить хлебом расплачивалися. Видать, привыкли мужики к этому… хлебушком расплачиваться - верней будить. Ведь до нэпа как было? Нужна, к примеру, тебе коробка спичек, вот и бери скибку хлеба, и неси. Бывало, идуть бабы и всё-ё за плечами узлы нясуть, кто хлеб, кто муку. Особенно при Керенском* плохо стало, ведь керенки эти тогда бешеными называлися, и до обеда одна была цена на них, после обеда другая, а к вечеру и третья. Поэтому-то и меняли всё на хлеб, и при нэпе не кончили с этим делом. Бывало, свёкор, стоить возле кузницы, вешаить муку или зерно и ссыпаить в яшшыки, и ссыпаить. А яшшыки бо-ольшие были поделаны, пудов по пятьдесят туда вмешшалося, а как на базар ехать, насыпають из них и вязуть.
В то время жизнь ключом била, потому что всяк за дело брался умеючи, чтоб с прибылью получалося. От нас недалеко хохол жил, Васей звали, так они с Гаврюшкой Гарасиным сошлися и что? Нагрузють вагон картошки и - на Украину. А там же всегда мука и картошка одинаково ценилися, вот и привязуть оттудова цельный вагон муки, и продадуть подешевле. А живность? Она ж всё равно как из-под земли лезла, а скота много - и молоко тебе, и мясо, и масло дешевое.
К зиме работы в кузне становилося меньше, и начал Сенька в тот год ездить в Брянск учиться на шофера. Крепко ж хотел им стать! Друзья-то его уже выучилися, уехали в Москву, работали там на частных такси, а когда приезжали, хвалилися, что помногу зарабатывають, вот, значить, и он… Проездил в Брянск зиму, к весне права ему дали, даже второй класс сразу присвоили, и уехал он в Москву. Пробыл там сколько-то и пишить: давай, мол, перебираться сюда жить. Он же Москву эту так любил! Вот и поехала я как-то к нему. Приехала, как глянула!.. А комнатушка, где живёть, без окон даже и всё нары*, нары. А отопления и вовсе нетути, примусом отапливаются. Семья здесь же живёть, еще какие-то двое... А Сенька-то меня встретил грязный, помятый какой-то.
- Что ты, Сень, - спрашиваю: - как головешка то?
- Да это я нонча в кочегарке ночевал, - смеется.
Еще и шоколад мне принес:
- Во, посмотри, тут шоколад дешевый.
- Да не хочу я твоего шоколаду! И сохрани меня Господь в этой-то комнатушке оставаться и спать на нарах!
- Это все временно, - он-то.
- И не думай, и не мечтай, - отрезала ему сразу: - Не хочу я здесь больше оставаться.
День только и пробыла в этой Москве, уехала, а авскорости и он вернулся.
А к зиме заехал к нам из Брянска его начальник, где Сенька на шофера учился, и говорить:
- Сень, приезжай-ка ты к нам. У нас сейчас работы столько! Машины старые на ремонт из Москвы привозють, хорошо зарабатываем.
Ну, Сенька и уехал в Брянск, а я осталася жить у мамки. У нее-то картошка, молоко, яйца… всё это свое было, а я денег расходовала мало, так, на мелочь разную, вот и собралися у меня деньжата.
Раз Сенька приезжаить и говорить:
- Мария, крепко ж трудно в Брянске с квартирами! Ишшу, ишшу и ни-икак не найду, как скажу, что с ребенком, так сразу и отказывають.
А перебираться туда жить мы еще не решили, так, разговоры одни вели. Ведь время-то какое было неустойчивое, кто ж его знаить, куда дальше всё повернёть? Ведь поговаривали тогда те, кто кой-чем занитмался: раз буржуев, помешшыков разорили, то могуть и до нас добраться, вот Сенька на всякий случай и выучился на шофера. Но жить-то в Брянске где? Подумала я, подумала, а когда приехал на Рясники, и говорю ему:
- Останемся-ка мы здесь, построим дом, да и корова есть.
А это свёкор нам как-то телочку отдал, и вот теперя она подросла и даже отелиться должна была скоро. Поговорили мы с ним так-то, и согласился он. Пошла я в Карачев на склад, где продавали строительный материал... а уже в положении снова была, гляжу, хозяин выходить, и стульчик для меня несёть:
- Садитесь, пожалуйста. Что вам нужно?
- Да вот... - говорю, - хочу дом строить.
- Какой?
- Да какой... Обыкновенный, девятку. - Тогда такие девятками называлися. – И на коридор чтоб тёсу...
Гляжу, уже на счетах он хлоп, хлоп... Считаить.
- Какой вам лес? Сосновый или еловый?
А я знала, что такое еловый. Бывало, как начнешь под праздник стены хвошшом мыть, так они аж белыми стануть. Я-то еще мыть хату думала, а не оклеивать, мысль моя деревенская была.
- А коридор какой будете делать? – хозяин спрашиваить. ,
А коридор я уже знала какой:
- Под общей крышей чтоб.
Ну, подсчитал он и на матрицы, на обгон, на лутки, на подзаборник и говорить: столько-то с вас... Вот и заплатила сразу деньги, а тут уже мужик рядом стоить:
- Когда перевозить будете?
- Да хоть сейчас, - говорю: - Деньги у меня есть.
Пошла домой, по дороге походила по магазинам, купила кой-чего, иду уже на Рясники, оглянулася так-то, а за мной уже подводы едуть с лесом. Вот тебе и пожалуйста, следом и привезли, что купила. Вызвала свёкора:
- Папаш, иди, посмотри. Все ли в порядке?
А он в этом деле хорошо-о понимал, вышел, смотрить и всё дивится:
- Ах, а лес то какой! А тес!.. .
Только я рассчиталася с возчиком, гляжу, плотники идуть:
- Хозяйка-а! - хохлами оказалися: - Будешь нанимать рубить-то? Что ж лес валяться будить?
Тут уж свёкор стал с ними договариваться: сколько, да как?
Вот и срубили они мне хату за неделю, надо оклад делать, а, значить, вина и мяса покупать. Пошла к Сережке Кадикину*... тогда коров откармливал и мясом торговал, прихожу, а он:
- О, пожалуйста. Сколько тебе мяса?
- Да мне на котлеты плотникам.
- Вот стегно цельное, возьмешь? Сейчас прямо тебе и отвезу.
- Почем?
- По шесть копеек за фунт.
- Да ты что? Дорого.
- Марусь, да ведь стегно ж! Самое главное и свежее тебе даю.
Во как было... По шесть копеек за фунт и главное!
Ну, срубил свёкор кресты, икону вынесли, святой водой побрызгал. Словом, всё как следуить сделали. Теперь крышу надо крыть. А чем? Железа в Карачеве уже не нашли, а тут Сенька приехал и говорить: да в Брянске, мол, купим. И купили. Взялся один мужик привезти его, тут же кровельшыки пришли, накрыли, ну а отделывать... Свёкор и посоветовал:
- Что ты сейчас будешь отделывать? Холода уже скоро. Да и постоять хате годика два надо, только тогда и достраивать.
На том и порешили.
*1926-й.
**НЭП - С 1921 года новая экономическая политика СССР. Предполагала замену продразвёрстки продналогом в деревне, использование рынка и различных форм собственности, привлечение иностранного капитала в форме концессий, проведение денежной реформы.
*Ухват, кочерга – длинная деревянная палка с металлическим приспособлением на конце для вынимания чугунка из русской печи или отбора углей.
*Александр Керенский (191-1970) - министр, затем министр-председатель Временного правительства до 1917 года.
*Нары - Дощатый настил для спанья на некотором возвышении от пола.
* Сергей Кадикин – В юности мама его любила, но мать Сергея была против.
Фото: Рассказчица, Сафонова Мария Тихоновна (1903-1994).
Купить:https://ridero.ru/books/vedma_iz_karacheva/