Последнее желание.

Глава 1

Партизаны прятались за стволами деревьев, но я точно знала: они рядом и придут на помощь. Поэтому худой фриц, размахивающий перед моим носом автоматом, был не страшен. Я – отважная разведчица и плюю на опасности! Даже пусть враги схватили меня и угрожают расправой! Пусть я стою на снегу босая, пусть моя одежда - в клочья, а тело болит от побоев, меня не победить! Я не могу умереть!
- Красный партизан! – коверкая слова, процедил фашист, буравя меня противными маленькими глазками, а потом вдруг подскочил к ближайшему дереву и начал биться лбом.
Бум! Бум!! Бум!!!
- Открывай, етить тебя за ногу! – заорал он при этом на чистейшем русском языке.
Я проснулась.
В холодном поту. Ох, не надо было на ночь смотреть фильм про войну, не пришлось бы в плен попадать. Но почему так холодно ногам и ноет бок? Понятно: забыла закрыть форточку, а во сне сбросила с себя одеяло – вот и ознобилась. А бок… Кот, зараза, взял привычку спать на мне. При всем при этом Максик отъелся до восьми килограммов, и когда такая туша валится сверху, со всего размаха, на хозяйку, а потом начинает любовно топтаться, и до синяков недолго! Усатая бестолочь! Я спихнула кота и села, прогоняя остатки сна.
Бум!!! Бум!!!
- Ларка! Открывай! – доносился отчаянный крик бабы Клавы, соседки с пятого этажа. – Да дома ли ты?!
- Дома! – крикнула я и поспешила к входной двери.
Если баба Клава так надрывается с утра пораньше – а ходики показывают только пятый час – значит, Яшка, ее сынок, отставной моряк, опять напился и сиганул с балкона. Знать, «скорую» вызывать нужно, а телефон в нашем подъезде только у меня.
- Звони скорее, - затараторила баба Клава, как только я открыла дверь, - Яшка снова упал. Все веревки у соседей оборвал, а теперь на акации сидит, слезть не может!
Я протянула ей трубку:
- Сами и звоните! Номер знаете: 01. Спасатели вмиг приедут.
- Ой, ты, лышенько, - запричитала старуха. – Стыдно-то как! У всех матерей сыновья как сыновья, а у меня – корабельный инвалид! Ни профессии, ни денег! Сидит на моей шее…
- И время от времени на акации, - усмехнулась я.
Ни баба Клава, ни ее вечно пьяный сын сочувствия не вызывали. Во-первых, потому что Яшка был мужичонка противный, цеплялся ко всем жильцам дома, особенно когда мать на бутылку не давала. Во-вторых, с балкона прыгал он регулярно, только за последний месяц дважды «пилотировал» с пятого этажа вниз, причем, без печальных последствий! Я бы на месте каскадеров изучила «Яшкин метод» и потом в кино демонстрировала. Ведь надо же умудриться: всякий раз, ныряя со своего балкона, он приземлялся на куст акации, росший в палисаднике, и врачи «скорой помощи», по большому счету, Яшке-парашютисту никогда не требовались – царапины, полученные при падении на колючий куст, от зеленки быстро заживали. Соседи наши, из квартир, расположенных под Яшкиной, с бабой Клавой были на ножах. Их нетрудно понять: всякий раз после благополучного приземления отставного боцмана бельевые веревки, которые хозяйки крепили на деревянных брусьях у балконов, оставалось только выбрасывать. Разорванные посередине, они ни на что уже не годились.
Поэтому бабе Клаве удалось сохранить более менее нормальные отношения только со мной, живущей на первом этаже. Одно время она усиленно сватала меня за своего сына, когда его год назад списали на берег и «наградили» группой инвалидности. Только я, пусть и хожу лет восемь в «разведенках», вежливо отказала. Не в моем вкусе жених. Не люблю мужчин, от которых вечно пахнет вино-водочным перегаром.
Баба Клава не обиделась и продолжала забегать ко мне то за солью, то за спичками. Ну и, конечно, если надо позвонить. А заодно почесать языком, пожаловаться на тяжелую долю.
Вот и сейчас она, положив телефонную трубку, затянула свое:
- Лар, ты, это, одна тут человечная. Все кругом изверги! Помоги старухе!
- Что надо-то? Если вашего Яшу с акации снимать, так спасатели скоро приедут.
- Да нет, - отмахнулась просительница, - давай мы с тобой квартирами обменяемся. Ты в нашу, на пятый этаж переедешь, а мы с Яшенькой – в твою. Боюсь я за сына. Не ровен час, насмерть разобьется.
- Вы бы полечили Якова, - сказала я больше для поддержания разговора, прекрасно понимая, что ни к какому наркологу спившийся мужик не пойдет.
Это в старые времена можно было взять алкоголика подмышки и силком отвести в больницу, а нынче его согласие требуется!
Баба Клава грустно покивала:
- Да-да, обязательно, я его к знахарке знакомой свожу. Только, ты, Ларочка, уж не откажи в просьбе? Войди в наше положение! Яша – хороший мальчик.
Я подавила улыбку. А соседка продолжала:
- Только ему тяжело без моря. Ты же знаешь, его списали на берег. Он, может, у меня герой. Он, когда на корабле начался пожар, двоих матросов из огня вынес! А сам не уберегся. Потом трое суток в коме пролежал, никто не думал, что он выживет! И водка эта… У Яшеньки страшные головные боли, а как выпьет – вроде полегчает немного. Но начинаются видения распроклятые! Думаешь, зачем он с балкона прыгает? Кажется ему, что снова на корабле. И за перилами балкона – море. Спасается он от кого-то…
Я посмотрела в окно. Трое бравых парней в оранжевых куртках пытались снять с акации орущего и отпинывающегося от них Яшку.
- Уроды, да я лучше на дно пойду, а вам не дамся! – орал отставной моряк.
- Ладно, баба Клава, уговорили, - вздохнула я, - только неудобно: у вас две комнаты, а у меня одна. Как же вы с сыном тут поместитесь?
Соседка замахала руками:
- Не переживай! Я долго на свете не заживусь, а Яшеньке и однокомнатной квартиры хватит. А пока… Кухня у тебя большая, прям, как комната, можно и тахту поставить, и для столика место останется. Холодильник пусть в коридоре кукует…
Похоже, старуха заранее обдумала, что куда из мебели пристроит, если я соглашусь на обмен.
- Мне бы только на первый этаж перебраться. Здесь-то балконов нет!

Глава 2

Баба Клава оказалась провидицей. Она скончалась через три месяца после квартирного обмена. Правда, до этого старуха сводила-таки сына к знахарке. Та напоила Яшку какой-то дрянью, отчего мужик неделю ходил с лицом зеленоватого оттенка и злым на весь белый свет, но пьяным я моряка больше не видела. Не знаю, то ли снадобье превратило законченного алкоголика в трезвенника, то ли нечаянная любовь, которая вспыхнула в Якове с неистовой силой. Причиной тому стала дочка старой целительницы Людмила, дебелая девица цыганской наружности. Надо заметить, она ответила взаимностью нашему «парашютисту», и уже через месяц Яшка и Людмила расписались в загсе. А еще через месяц не стало бабы Клавы. Умирала она удовлетворенная: сын пить бросил, семью создал, значит, не останется неприкаянной сиротой.
Яшка схоронил мать, а через месяц и сам за ней следом на погост отправился.
- Цыганка чертова нашего моряка отравила, - шептались соседки. – Нужен ей припадочный инвалид, как же! Да у Людки полюбовник имеется! И за Яшку она замуж пошла только из-за квартиры.
От местных сплетниц я отмахивалась. Вот уж глупости! Из-за однокомнатной халупы убивать человека? Тем более, я слышала от знакомого терапевта, что Яков скончался от двусторонней пневмонии. Сначала была вроде обычная простуда, из-за которой не каждый и в поликлинику побежит. А на третий день мужик слег с высокой температурой. Людмила мужа отварами отпаивала, да толку – чуть! На четвертый день Яшкина жена прибежала ко мне:
- Зовет тебя! Говорит, что должен сказать что-то очень важное…
- Зачем? – удивилась я.
С Яшкой мы не приятельствовали, при редких встречах обменивались ничего не значащими «привет» и «пока». И тут – на тебе! – он собрался исповедаться?! Людмила смотрела с такой надеждой, что отказать я не посмела.
Больной метался в постели, но, увидел меня, затих. Я приблизилась к кровати и выжидательно уставилась на сына бабы Клавы.
- Выйди! – велел Яшка супруге.
Та, молча, подчинилась и скрылась в дверях кухни. Моряк больно схватил меня за руку, притянул к себе и зашептал:
- Мать всегда тебя доброй считала и мне наказывала: «Если что случится, помощи проси у Ларисы. Она не откажет!». Вот… я и прошу…
Запястье жутко ныло. Яшка, хоть и больной, и слабый, а пальцы – как железные! Я попыталась освободиться, но он вцепился намертво:
- Будь начеку, враг близко. Мы не сдадимся! Придет виктория! Но ни в коем случае нельзя отдавать порт…
Яшка тяжело вздохнул и в изнеможении откинулся на подушки. На лбу и висках блестели капельки пота. Глаза закатились.
- Люда! – испуганно крикнула я.
Женщина моментально вбежала в комнату, бестолково захлопотала, пытаясь привести мужа в чувство.
- Ты бы «скорую» вызвала, - посоветовала я, - а то, не дай бог, умрет!
Людмила послушно затрясла головой, кинулась к телефонному аппарату, стоящему в коридоре на столике.
- Пойду, - вместо слов прощания сказала я.
Но Яшкина супруга загородила богатырской грудью выход:
- Что он тебе сказал? Что?
- Да ничего, - ответила я, - бред у Яши! Самый настоящий! Воюет он! И меня с собой на войну позвал. Какую-то военно-морскую базу от вражеских захватчиков охранять. Я, конечно, патриот своей отчизны, но немедленно звони «ноль три»!
На пятый день Яшка умер. В больнице. И местные кумушки всласть почесали языками, обвиняя Людмилу в убийстве мужа.
- Отравила! Недаром с травами с детства знается!
Тетки явно преувеличивали степень вины веселой вдовушки. В том, что Людмила нисколько не горевала по поводу смерти супруга, я и сама вскоре убедилась. Через неделю после похорон Якова к дому подкатило шикарное авто, и из него выплыла разнаряженная цыганка. И не одна, а с кавалером. Высоким, черноволосым субъектом с характерным южным носом. Я в тот момент как раз выходила из подъезда и прекрасно рассмотрела полыхавшую от объятий Яшкину вдову и ее статного ухажера.
- Здрасти, - бурно вздыхая, поприветствовала меня Людмила.
А когда я, кивнув, прошла мимо, цыганка, нисколько меня не стесняясь, громогласно объяснила поклоннику:
- Соседка моя, с пятого этажа. Это с ней бабка квартирой махнулась.
Я почувствовала, как спину буравит заинтересованный взгляд Людмилиного спутника. Но не обернулась. Потому что помимо мужиков, от которых вечно несет перегаром, ненавижу южных красавцев. Наверное, у меня просто слишком вялый для них темперамент.

Глава 3

Яшка-моряк умер в апреле. А в середине июля Людмила собрала чемодан и уехала в неизвестном направлении. Бегство вдовы добавило сплетен.
- Видать, с любовником умотала, - предполагала соседка со второго этажа, пенсионерка Римма Ивановна, намекая на «южного-носатого».
- Да нет, от правосудия мужнина убийца скрывается! Ведь отравила Яшку, это всем известно! Я вот написала куда следует, чтобы приняли меры! И участковому про Людку все до капельки рассказала, - яростно сверкала толстыми стеклами очков в роговой оправе местный борец за справедливость коммунистка Петровна из двадцать пятой квартиры.
- Девочки, да вы чего! – возмущалась баба Лиза с четвертого этажа. – В монастырь она подалась, грехи тяжкие замаливать!
«Девочки» не соглашались и выдвигали новые версии Людмилиного исчезновения.
Дом наш старый, постройки пятидесятых годов, поэтому сейчас в пятиэтажке живут сплошь пенсионеры. Более полвека назад они стали счастливыми получателями ордеров, когда местный