был последний их секс. Василий вспоминал, как читал в тех же романах, что женщины, бывает, таким „трогательным“ способом заглаживают вину, вольную или невольную, перед своими бывшими.
Потом они встречались, гуляли, целовались, но...
Она не отвергала его. Ссылалась на глупые медицинские противопоказания. Он терпел. Главное, она снова была рядом.
Пока её сын не проболтался „по секрету“, что завтра они снова уезжают „туда“.
С ухнувшим вновь сердцем Василий подошёл к ней. Поинтересовался, как бы между прочим.
- Нет, не знаю, пока не собираюсь. Не бойся...
Назавтра она позвонила расстроенная и сообщила, что жених в больнице и надо срочно ехать.
- Прости, так вышло…
Он забаррикадировал входную дверь.
- Сволочь! - кричала она в трубку.
Надо сказать, что двери досталось изрядно в той истории. Злосчастная дверь была бита, царапана, коверкана, облита всякими гадостями и, в конце концов, подожжена.
Видимо, у него сильно „снесло крышу“ в те нелёгкие месяцы. Нет, он не старался показать ей, насколько ему тяжело и больно. Таким образом, через примитивную тупую месть, ему просто ненадолго становилось легче. Как в наркотической ломке, когда, при невозможности получить настоящее „зелье“, некоторые суррогаты облегчают страдания.
С тех пор он старался не оставаться наедине с собой, полюбил ночевать у друзей и устроился на вторую работу. А по ночам он звонил ей на домашний в надежде… в надежде не зная на что. Поначалу трубку брала её мама, потом телефон и вовсе стали отключать. Он принялся звонить днём.
- Послушай, - наконец не выдержала мама. В её голосе не слышалось обычного в последнее время раздражения, только усталость и немного даже, казалось, сочувствия. - Она замужем, пойми. И смирись, пожалуйста…
Да. Да, именно в ту ночь он и поджёг дверь. Через день ему вручили повестку в милицию.
- Мне надоели ваши кастрюлькины разборки! - орал участковый. - Не угомонишься - посажу!
Он лишь согласно кивал. Ему было всё равно.
Но.
Оказывается, она приезжала, и именно она написала заявление. И вот через час она уезжает! „Спасибо, капитан! Я тебя поцелую, потом, если захочешь!..“
Он помчался на вокзал…
Она прошла совсем рядом, маленькая, неприметная, робкая. На секунду задержалась, подняла глаза.
Он не узнал её.
Нет, не её.
Он не узнал ту девушку, что являлась ему ночами, под утро, в пять часов со стуком сердца.
Перед ним снова стояла серенькая мышка. Не со страхом. С растерянностью и тоской в глазах. Прочно схваченная за безымянный палец золотой мышеловкой...
Он уловил, как еле слышно щёлкнул невидимый выключатель. Будто выключили свет.
В эту ночь он впервые спал спокойно...
