ПРИЗ.

рядом, почти у изголовья – кроватка сына; напротив – небольшой кухонный столик с примостившимися рядом двумя табуретками, двухконфорочная газовая плитка и холодильник. А у самой двери – рукомойник с ведром.
«Не царские палаты, конечно…» - первое время смеялась Настёна, но жить можно, и добавляла: - «Потерпим, может квартиру дадут, хотя бы служебную».
Мебель они не покупали, деньги копили на будущие «хоромы», как опять же говорила Настя, придя в хорошее настроение. А всё, чем они пользовались сейчас, выделил – добрая душа - комендант Степаныч из своих каких-то общежитских запасов.

                                                         *    *    *
На рудник, чтобы заработать денег, Николай собирался поехать один, оставив жену и сына у тёщи, но Настя воспротивилась: - «Я замужняя женщина, - ответила она на его предложение остаться со своей матерью, - и должна быть с мужем!»  Как они с тёщей её не отговаривали, она упёрлась: - «Нет и нет!» - продолжала упираться она и даже пару раз топнула ногой. Так они и оказались здесь, в этой комнатушке  втроём, с надеждой на светлое будущее. Настя сидела дома с Данилкой, а он пропадал на работе с раннего утра до позднего вечера.
Если бы не Данилкина болезнь, то ещё бы ничего, а так… И он, и она ходили не выспавшись, усталые, «все на нервах» и что никогда с ними не случалось раньше – они  даже поссорились из-за сущего пустяка – вчера он пришёл домой совершенно разбитый усталостью и, забыв вымыть обувь, так, в грязных ботинках прошёл к табурету и нечаянно наследил на полу. Это была пока единственная размолвка между ними, и он надеялся – последняя. Потом, в постели, он долго лежал, не произнеся ни слова, с открытыми глазами и всё пытался понять причину их внезапной ссоры. У них же с Настей любовь – единственная, неповторимая и на всю оставшуюся жизнь!
И он, и она рассуждали так – если нет любви, то зачем же нужна совместная жизнь, лучше уж сразу разойтись? И верили в свои слова, в свои идеалы и терпели житейские неудобства, с завидной выдержкой переносили скромную, почти аскетическую жизнь, в надежде, что в конце-концов и на их улице наступит праздник!
Это от усталости и недосыпа, решил он: Данилка поправится, Настёне станет полегче, и всё опять станет у них хорошо.
Потом в его рассуждения тихонько, как тать, подкрался сон и постепенно стал завладевать его сознанием и он, успев прошептать: – «Прости, я больше не буду» - с надеждой на безоблачное будущее, уснул.
Вымыв Данилку, сменив подгузник и простынки, Николай опять забрался в постель. Он мог ещё поспать пару часиков. Но сон не пришёл. Навалились думы о неприятности, случившейся с ним неделю назад. Вернее, не с ним, а с машиной.

                                                         *    *    *
Он хорошо помнил, что после смены проверил свой КАМАЗ и утром, выезжая, не стал заморачиваться с технической проверкой и напрасно – загрузившись породой в карьере, он заехал на третий ярус отвала и не смог разгрузиться – почему-то лопнул масляный шланг, идущий от масляного насоса к цилиндрам. Из-за поломки, когда каждая минута была на счету, он потерял половину рабочей смены и три рейса. Нагнать такое отставание было очень тяжело: надо было чуть ли не рвать жилы из себя и выжимать из машины всё, на что она была способна и, в то же время, не дав ей сломаться.
Рассматривая место разрыва шланга, он ничего настораживающего не обнаружил – разрыв, как разрыв… Разрыв, он и в Африке разрыв - наверное, от старости, решил он…хотя… - нет, это мне, наверное, показалось… и за очередными, подступившими  заботами, благополучно забыл.
А сейчас ему почему-то припомнился этот случай и он вновь, вспоминая вид разрыва, задумался. Тогда ему показалось, что на месте разрыва шланга был виден чуть заметный надрез что ли. Но он тогда не придал «увиденному» значения, он решил, что он ошибся, а сейчас, вспомнив, задумался.
Так и не уснув, утром, часов в шесть, он отправился в гараж с мыслью – если его порванный шланг  не выбросил кладовщик, он его ещё раз, более тщательно, рассмотрит.

                                                       *    *    *
На территории гаража Николая нагнал Вася Васильев – автослесарь их бригады – смугловатый, темноволосый и темноглазый, жизнерадостный, никогда не унывающий парень, по возрасту почти мальчик – ему ещё и восемнадцати не было. И сейчас, окликнув Николая, он прибавил шаг и, поравнявшись с ним, протянул обе руки, по азиатскому обычаю, для приветствия.
В первые дни их знакомства, затем, переросшей в крепкую дружбу, Николай удивлялся такому его поведению, но Вася, ласково улыбаясь, сказал: - «Понимаешь, так здороваются младшие со старшими и уважаемыми людьми». На что Николай, удивлённо пожав плечами, ответил: - «Так, на сколько, я старше? – И, потом, почему уважаемый, я же не умудрённый опытом старый шофёр?» - «Ооо, ты уже шофёр, у тебя жена и сын, - покраснев от смущения, ответил тогда  Вася, - а я всего лишь слесарь, мне до тебя ещё расти и расти».
А однажды, во время нечаянной встречи в столовой, Николай не сдержав любопытства, поинтересовался у друга: - «Вася, ты случаем не родственник Васе Васильеву – известному актёру из кинофильма «Неуловимые мстители»? На что тот, широко  улыбнувшись, ответил: - «Коля, если бы я был его родственником или хотя бы родственником, типа - седьмая вода на киселе, то разве я работал бы слесарем?» -  и лицо его осветила хитровато-добродушная улыбка.
Шагая рядом, Вася рассказывал последние гаражные новости, а потом, неожиданно остановившись, взял Николая за руку и зашептал:
- «Слух прошёл, что администрация хочет прекратить соревнование за ПРИЗ, вроде потому, что мы машины эксплуатируем не жалеючи».
– «Ну, да? – Николай тоже остановился. – Все шофера нормально машины водят… ну, чуть с большей скоростью, так КАМАЗам это не вредно».
– «И я так думаю, и слесаря так думают и водители тоже, - пожал плечами Вася, - может, правда, всё это брехня, а? – Вася пытливо заглянул Николаю в глаза.
Николай задумался. Если отменят соревнование, или хотя бы поменяют «приз», они с Настёной и Данилкой ещё долго останутся без своей квартиры. Этот приз - двухкомнатная квартира -  был для них единственной надеждой быстро обзавестись своим собственным жильём.
- А, откуда растут ноги у этого слуха? – решил Николай уточнить достоверность источника слухов.
- Так, шестёрки Владленовские по всем углам шепчутся…
- Ах, ээ-ти-и…
Николай скривился: - «Верь им больше… - Если бы всё это было хоть маломальской правдой, давно бы уже нам объявили».
- Может и врут… но, они говорят, что начальник автоколонны ходил к «Самому» с предложением отменить этот приз и придумать что-нибудь, менее значимое…
- Что, они сами присутствовали при разговоре нашего Игоря Михайловича с Генеральным директором?
- Да, нет… - Об этом им сказал по секрету Владлен, а он, как ты знаешь, на короткой ноге с Иннокентием. – А Иннокентия, говорят они, вызывал Генеральный и они, якобы решали этот вопрос.
Ерунда всё это, так, пустопорожняя болтовня, решил Николай и, успокоившись по поводу сообщения Василия, спросил:
- А ты, чего припёрся в такую рань?
- Да-а… хотел тебе помочь в осмотре машины.
- Хотел помочь… - Ладно. Тогда и, правда, помоги.
- Я щас, я быстренько.
Вася повернулся, чтобы бежать к стоявшей в общем ряду машине Николая, но тот его, схватив за рукав комбинезона, задержал.
- Машину я сам посмотрю, а ты беги в диспетчерскую… займи мне очередь в диспетчерской… за путёвкой.
- Уже бегу! – и Вася кинулся, чуть ли не бегом, в сторону одноэтажного здания диспетчерской.
Николай быстро подошёл к своему КАМАЗу и принялся за работу. Его машина была такой же, как и остальные, стоящие в ряду: Одинаковой расцветки, одного года выпуска и почти с одинаковым техническим состоянием, то есть, были из одной заводской партии…
Были слухи, что так настоял «Сам», когда ему предложили должность. – «Ну и правильно!» - не раз думал Николай. Меньше забот с ремонтом и меньше запчастей требуется, не то, что с разношёрстным парком машин.
Проверив все системы и прогрев двигатель, он выехал из ряда и хотел подъехать  поближе к воротам, но там уже стояла машина Владлена – его основного соперника по соревнованию за квартиру. Двое «шестёрок» протирали лобовое стекло и проверяли тормоза и свет.
«Чёрт! – ругнулся про себя Николай, - он, что, ночевал сегодня здесь?» - Как это я не заметил, что его машины нет в ряду? Надо торопиться».
Диспетчерская уже наполовину была заполнена водителями. Кое-где раздавался негромкий смех на рассказанный анекдот с «бородой», а кое-где и сладкое позёвывание во весь рот. Вася стоял третьим в очереди за Владленом. Вовремя я успел, подумал Николай и втиснулся в очередь. Получив путевой лист, Николай побежал к врачу, а от него к дежурному механику и краем глаза увидел, как  КАМАЗ Владлена, подняв пыль, обгоняя других, помчался в карьер.

                                                     Глава  третья.
Выехав за ворота, Николай надавил на акселератор и помчался вслед за машиной Владлена. Если он поедет по новой, верхней дороге, то я смогу опередить его, прикинул Николай свои возможности, а я в это время поеду по старой технологической трассе, ещё подумал он и, добавляя и добавляя «газ»,  через два километра свернул на ответвление.
Дорога шла вдоль опоясывающего подковой: рудничный посёлок со всеми социальными структурами; склады;  вспомогательные цеха и сам рудник,  десятиметровой высоты и стометровой ширины, отвала.
С наружной стороны отвала, по первому ярусу были проложены железнодорожные пути, по которым сновали поезда с пятью вагонами-самосвалами, а поверху сновали гружённые и пустые КАМАЗы, и  тяжело, как танки, передвигались мощные БЕЛАЗы, по простому их шоферскому жаргону – четвертаки. Верхняя дорога была укатана, отгрейдерована, она каждые полчаса поливалась и на ней через каждые двести-триста метров были устроены разгрузочные площадки, на которых, как муравьи, ползали мощные бульдозеры – американские «КАТЕРПИЛЛЕРЫ» и наши - ДЭТ-250, разгребая, разравнивая и утрамбовывая привезённую породу. Верхняя дорога была намного лучше, но на ней можно было застрять в потоке снующих на большой скорости машин или застрять в пробке ждущих очереди на разгрузку. Поэтому Николай и выбрал старую трассу, надеясь, что Владлен не захочет совершать акробатические номера выруливая между валунами и осыпавшейся сверху породой.
Этой дорогой уже давно никто не пользовался. Она была не отгрейдерована и на ней, то тут, то там, посредине проезжей части валялись огромные валуны. Ездить по ней – было сплошное  мучение, и на это решиться мог только или сумасшедший, или очень опытный, уверенный в своём мастерстве, водитель.
Николай внимательно следил за дорогой и за поведением своего железного коня, и скорости не сбавлял. Проехав с километр, он увидел впереди машину Владлена. – «Чёрт!» - ругнулся он, - догадался, что я воспользуюсь этой дорогой, - и ещё раз ругнулся. А затем,  ещё сильнее надавив на педаль газа, ещё прибавил скорости. КАМАЗ, ревя мотором, медленно, но неуклонно стал догонять впереди идущую машину.
Владлен, по-видимому, заметил погоню и тоже прибавил скорость. Две машины, ревя моторами, мчались в сторону карьера. Николай, стиснув зубы и собрав всё своё существо в один железный кулак, всё