ВиланЖ 1. Вилен -моя любовь. Глава 7.

двери, махнула рукой, зацепившись здоровым плечом о дверной косяк, чтобы не грохнуться, попыталась подняться. Ноги скользили, ухватилась за ручку, поднялась, и ИВ услышал шарканье ее ног.
- ИВ! – Позвал Михаил, - ты так ничего не добьешься. Ну, день еще, и она придет в себя.
Им в спины ударила волна громкой музыки: «Расставанья маленькая смерть….» - все громче и громче, повторяясь, как только закончится.
- Ты ее не знаешь! – в ужасе проговорил ИВ, совсем не зная, что делать. - Они с девчонками, ненормальные!
- Смотря, какой линейкой, ты измеряешь эту норму! – Присоединился к их разговору Игорь.
- По общепринятому стандарту! – сгорбился, уставился в пол и прошел мимо них.
- ИВ! Не кипишуй! Она дома, считай, что у меня был глюк. – Окликнул Михаил. ИВ оглянулся на дверь, за которой, под неимоверным криком колонок, пряталась Вилен. Громкость – уже было отклонение от его Вилены, которую он знал много лет. Слезы, крик, внешний вид – такого он не видел за все годы их знакомства. Он почесал затылок, затем подбородок: - Смерть и то лучше выглядит! Пойдемте, работу никто не отменял.
- А где Жан? – Михаил выдал наружу то, что мучило всех служащих, - что вообще происходит?
- А я знаю?!
- И я не знаю. – Пожал плечами Игорь. – Я хотел позвонить, но как-то не решился.
- Я, даже не пытался! – Бросил ИВ, ускорив шаг.
- Он вне зоны, все эти дни. Надо звонить детям. – Михаил смотрел на ИВ, молчаливо намекая.
- Почему я?
- Потому! ИВ, ты же сам знаешь почему.
****
        Вилена смотрела в зеркало и видела совершенно чужое лицо. Черные потухшие волосы торчали в разные стороны. На пергаментно-белом лице выделялись черные круги глаз, с бесцветными зрачками. Синие губы, потрескавшиеся, высохшие. Рука изогнута в другую сторону. Из ранки текла кровь, но уже не алая, а совсем белесая.
- Белые делают ход и побеждают. – Глядя на струйку, произнесла она и вернулась к зеркалу. – Вот блин! В воде не тонем, в огне не горим! Зато руки ломаем. Может шею сломать? – Она как смогла, умыла лицо, стащила мокрые вещи, взвыв, снимая их с поломанной руки. Немного подумав, зашла в душ. Одевшись с трудом, прошла в гостиную, открыла бар, из первой бутылки полила на рану, скривилась от боли: - Что же так больно? Давно пора привыкнуть… – Стонала, растирая руку, слыша как кости под кожей перемещаются. Затем выпила, прямо из горлышка. – А может искупать себя этим и испробовать огонь? Вдруг получится…. А если нет? Жить в шрамах? Хотя, какая разница. Гадюшник – то, точно сгорит, синим пламенем, а я нагреюсь…. Наконец-то нагреюсь….
Не выпуская бутылку из рук, пошла в зимний сад, забилась в самый дальний угол и затихла.
Хлопали двери, сновали люди, орали птицы. - Нет! Это невыносимо! В норку, в свою норку. Буду маленькой серенькой мышью. – вернулась к себе, заперла все двери, бросила опустевшую бутылку прямо на пол, легла в кровать и укрылась с головой. - Я не мышь и даже не крот. Я слизняк. Скользкий, мерзкий, безликий. – отключаясь, нашла себе новое имя.