Оля и Женька

- Что такое счастье - это каждый понимал по-своему,
но все знали, что надо честно жить, много работать
и крепко любить эту землю, которая зовётся Советской страной.

А. Гайдар

*    *    *

Командир бронедивизиона Вадим Петрович Александров не был дома уже три месяца. Возможно, он был на фронте и никак не мог приехать. И он прислал своим дочерям, Ольге и Жене, телеграмму, в которой предлагал не ждать его в Москве, а ехать на дачу и провести там остаток лета.

И вот уже внизу, во дворе урчал подъехавший грузовик, в открытые окна ярко светило утреннее солнце, а красивая подстриженная Ольга с тёмной чёлкой на лоб и в белом атласном платье в горошек стояла среди готовых к отправке тюков и коробок, и говорила своей младшей сестре Жене:

- Я поеду с вещами, а ты приведёшь в порядок квартиру. Да, да! можешь брови не поднимать и губы не вытягивать. Приедет папа, а у нас с тобой свинарник... Вымой полы, окна, выстирай бельё и сдай книги в библиотеку. Потом закроешь дверь и сразу на вокзал. По дороге дашь папе телеграмму, что мы уехали. Да не вздумай заходить к подружке, я тебя знаю!.. Что насупилась? Учти, ты должна меня слушаться, я твоя старшая сестра…

- Ладно, Оля, - смиренно отвечала Женька, опираясь на швабру. В её синих глазах прыгали чёртики, а рыжие короткие хвостики за ушами смотрели в разные стороны. – Ты старшая, я знаю… На целых пять лет!

- И смотри, не потеряй ключ от квартиры! Не то всё расскажу папе… как ты меня тут изводила. И он строго накажет! …Что ты смеёшься? Он выпорет так, что мало не покажется. Как тогда, помнишь?.. когда ты кошку на директоршу сбросила… Ох, и задал он тебе! Я прямо испугалась…

- Да не бросала я кошку! – обиделась Женька. - Сто раз уж говорила… Это Петька Пятаков её поймал. И стал ей на подоконнике к хвосту консервную банку привязывать… А кошка - ну вырываться!. Ну, я подскочила, бац ему по башке и - ну её у него вырывать!.. А окно было открыто, и как раз над школьным крыльцом… И тут директорша на крыльцо выходит… Ну, и… Сама знаешь, как получилось.

- Да уж знаю!.. Директору школы всю голову исцарапала.

- Да не я же!.. А кошка…

- Не хватало, чтобы ты... Но выпорол папа всё же не кошку, а тебя. И правильно!

- Да пожалуйста, пусть! – легко согласилась Женька. – От него я всё стерплю. Это ж мой папка, любимый! -  и она со шваброй закружилась по комнате.

- И мой тоже… - грустно вздохнула Ольга. Она всегда была примерной дочерью, и её папа не порол ни разу.

«Счастливая! – неожиданно подумала Ольга про Женьку, надевая широкополую летнюю шляпу перед зеркалом. – Вот она, настоящая отцовская любовь!» Она вспомнила, как папа тогда в гневе швырнул перепуганную Женьку на диван, сдёрнул свой широкий командирский ремень и задрал на ней юбку… Как её попка в белых трусиках дёргалась под звонкими шлепками, как Женька выгибалась и вскрикивала, а она, Ольга, жалела её и крутилась вокруг них, как наседка.

Вот дура! Да эта малолетняя хулиганка наверняка получала удовольствие… «Надо сказать Вадиму, - усмехнулась она. – Он об этом  точно не догадывается…» - и тут же подумала, что так, по имени, она его, даже мысленно, называет впервые, ведь он всегда был для неё папой. Кто же он ей теперь? Раз ей исполнилось восемнадцать, то можно уже не скрывать… И кем она будет для Женьки? По-прежнему сестрой? Или… мамой?

«Как это странно… - подумала она восторженно и даже зажмурилась. - И как мы будем счастливы!»

Зашли шофёр с помощником, оба по случаю жары в майках, но в кепках, и поглядывая на красивую и такую молодую хозяйку, стали сносить вниз вещи.

- Красивая ты, Оля! – заметила Женька, пробегая мимо с ведром воды для окон. – Как же я тебя люблю!

- Ты смотри, в окно не свались от любви. – улыбнулась Ольга. – Что ты носишься, как угорелая? Разобьешься на мокром… И в кого ты только такая уродилась?

- В папу. В него, одного. И больше ни в кого!

- Думаешь, в папу?.. А маму ты что, совсем не помнишь?

- Ну… Помню немножко. Помню, что была она такая вся красивая-прекрасивая. Прям красавица… Вот ты вся в неё!

- Хорошо бы!..

- В неё, в неё… Воображала, наверное, она была - первый сорт! Куда едешь – на курорт… Вот и уехала!

- Не держи на маму обиды, Женя. Не надо! Она актриса, и она не могла без театра, гастролей, поклонников… Это бывает сильнее человека, пойми. А отца, ты же знаешь, месяцами не бывает дома.

- А мне она и не нужна - подумаешь!.. У меня есть папка. И ты...

- …А я тебе и сестра, и мать. Так что, слушайся! Ну, всё. К вечеру ты должна быть на даче. Иначе я с ума сойду, учти!

И Ольга, подхватив сумки, вышла.

Женька смотрела из кухни, как шофёр с помощником, изобразив на лицах серьёзность, подсаживали её в кузов, с двух сторон поддерживая под попу («Могли бы и в кабину посадить, идиоты!» - подумала Женька), как в кузове Ольга уселась в плетёное кресло, вытянула ноги на мягком узле и взяла на колени их маленького рыжего котёнка, которого неделю назад Женька принесла с улицы.

Грузовик тронулся, и Ольга, придерживая шляпу, улыбнулась и махнула ей на прощанье.

*    *    *
Через пять минут примус на кухне гудел, как паровоз, на нём возвышался бак с бельём, а все полы в квартире были залиты мыльной водой.

Подвязав волосы по-пиратски косынкой, Женька в коротком красном сарафане стояла на подоконнике третьего этажа и весело напевая, до блеска натирала стёкла. Прохожие на улице удивлённо поднимали головы, мальчишки, увидав её белые трусики, так и застывали, а один, в светлой кепке, наверное хулиган, протяжно свистнул. Прошли трое моряков, и тоже остановились, задрав головы, и у одного из них свалилась бескозырка.

Видя, какой она производит эффект, Женька только усмехалась, невозмутимо продолжая работать.
«Вот интересно, - задалась она чисто теоретическим вопросом, - а если бы я вообще забыла трусы надеть? Вот что бы тогда было?» - но ответить на него не смогла, понимая только, что это было бы совсем что-то запредельное, похуже, чем с кошкой; может, и весёлое, но очень стыдное.

«…И что бы на это сказал мне папа?» - подумала она и решила, что уж папа об этом узнать ни за что не должен, иначе… Лучше даже не думать. Нет, лучше всего - не делать!

Но сделать хотелось всё сильнее… Женьку так и распирало от желания пошалить или, как говорил папа, «выкинуть номер». В конце концов она перестала бороться с собой, скользнула в тень комнаты, стянула трусы и снова очутилась на подоконнике.

Не глядя вниз и затаив дыхание, она как ни в чём не бывало тёрла совершенно чистые стёкла, а лёгкий ветерок приятно холодил её открытую снизу всеобщему обозрению девичью попу.

Прошла минута, две… Женька вся обратилась в слух. И вот, наконец, с улицы донёсся сдавленный крик: солидный прохожий в белых парусиновых брюках и с портфелем невзначай поднял глаза, да так и застыл столбом, и на него сзади налетела какая-то баба с корзинами.
Малолетняя хулиганка весело засмеялась и тут же скрылась из виду.

К обеду окна и полы сияли чистотой, а выстиранное бельё висело на верёвке. Довольная собой Женька, полюбовавшись на дела рук своих, подошла к зеркалу.

«В кого же я и вправду уродилась? – проговорила она, всматриваясь то в своё отражение, то в портрет отца на стене. – Вот брови, вот глаза, вот нос… Они же папины! И характер такой же, как у папки, это я точно знаю. …Но разве полковник Александров, - она округлила глаза, - сделал бы что-нибудь подобное??»

Потом она пересчитала деньги, оставленные Ольгой, и подумала, что хватит ещё и на мороженое, заперла квартиру и напевая «Не счесть алмазов в каменных пещерах», вприпрыжку спустилась по лестнице. Отослать телеграмму она собиралась по дороге на вокзал.

*    *    *
Котёнок на коленях боялся езды, дико озирался и норовил спрыгнуть. «Куда, дурачок?» Ольга накрыла его шляпой и он немного затих.
Грузовик выехал из Москвы и покатил по просёлку среди лесов и полей. Пахнуло свежескошенной травой, клевером; вдали за берёзовой рощицей показалась речка.

Ольга наслаждалась дорогой, весёлым солнечным деньком, зеленью вокруг и думала, как хорошо было бы сейчас искупаться. Раздеться полностью, снять с себя всё-всё, и бултых!

На даче она это непременно сделает… Она будет каждый день плавать, загорать и играть с ребятами в волейбол. Потом приедет папка, командир Красной Армии, и все будут им завидовать.

А он увидит её, такую загорелую, спортивную комсомолку и серые глаза его засветятся восхищением. И он обнимет её… Обнимет, конечно, их обоих, и Женька обязательно повиснет у него на шее. Но потом, позже обнимет только её… И не как дочь, а так, как обнимают любимых женщин...

А потом они найдут на реке хорошее место, на песчаной косе, где не будет никого-никого… И они там будут купаться вдвоём… Как тогда, перед его отъездом… Боже, что же это такое было?? И от этого воспоминания у Ольги сладко заныло внутри.

В это время из ближнего перелеска вынеслась, поднимая тучи пыли, и догнала их воинская мотоколонна. В зелёных грузовиках в два ряда сидели обожжённые солнцем и пропылённые солдаты с винтовками и пели:

- Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовёт Отчизна нас…

Завидев в грузовике красивую Ольгу на узлах, солдаты дружно заулыбались, засвистали и замахали ей руками, приглашая с собой. Молодой командир в кабине сверкнул белоснежными зубами и отдал ей честь.

Тут показался посёлок: крыши домов среди зелени, сады и тенистые улицы. Навстречу колонне с криками «ура!» выбежали мальчишки, стали бросать солдатам зелёные яблоки и сражаться на деревянных саблях.

Заслышав песню, окна в домах распахивали шире, а девушки выходили на крыльцо и улыбались. Ведь это двигалась родная Красная Армия, сильнее которой нет никакой другой на свете!

Дружно пели солдаты, сверкали стволы винтовок, быстро катили пушки в зелёных чехлах, а молодой орёл-командир смотрел вперёд. И все знали: если что – они не подведут!

Пронеслась колонна и скрылась за углом. И снова тишина воцарилась в посёлке...

Грузовик проехал ещё немного, свернул на другую улицу и остановился у деревянного дома с зелёной крышей и густо разросшимся садом. Ольга взошла на засыпанную сухими ветками, не убиравшуюся с самой зимы веранду, поставила котёнка на стол и стала искать ключ.
Котёнок выгнулся дугой и пустился обнюхивать новое место жительства. Шофер с помощником заносили и ставили на веранду вещи.

Заржавевший ключ всё так же лежал за косяком. В комнатах пахло пылью и запустением. Ольга распахнула пыльное окно, и сквозь густую зелень листвы на пол упал яркий солнечный луч. Ольга улыбнулась ему, заглянула в старое зеркало, висевшее на стене, поправила свои пышные тёмные волосы и вышла в сад.

Заросшая сиренью и бузиной дорожка вела в глубину сада. В зарослях у забора стоял двухэтажный дровяной сарай, оставшийся от прежних хозяев. К чердачной его двери была прислонена лестница, и от чердака тянулись вдаль какие-то верёвки или провода.

Когда Ольга проходила мимо, ей показалось, будто там, на чердаке что-то стукнуло и кто-то с кем-то шептался, но наверное, это был ветер.

Она направилась дальше и в самых зарослях обнаружила то, что искала - деревянную дачную кабинку, в кустах почти незаметную. Дверца держалась на одной петле и висела криво. Но делать было нечего, и Ольга, с трудом отодвинув