(переведен на итальянский язык)
Глава № 6
«… мне известна давно бескорыстная дружба мужская…»
- …Мы сделали, что могли,… - высокий пожилой мужчина в голубом халате убрал руки с прибора, - фонокардиограф показывал: звуковые колебания сердца в норме … ЭКГ – в пределах нормы… танатогенез не ясен… я правильно понимаю Эпикриз? … от чего умер понять сейчас невозможно… …Выключите кто-нибудь эту музыку! Откуда она?! Скажите сестре на посту… Извините меня…, пожалуйста, изложите еще раз историю болезни этого пациента, я хочу услышать ее от Вас.
- Да, но мы надеялись на улучшения…
- Я спрашиваю не о ваших надеждах, а хочу, как Главный Врач, услышать из ваших уст, уст лечащего врача, какого было течение этой болезни, дежурная сестра вам в этом поможет,- и Главный Врач вопросительно посмотрел на светловолосую женщину, лицо которой было заплакано.
-…Больной был доставлен в состоянии комы три дня назад. Его привезли по звонку прохожего, который сообщил, что нашел мужчину средних лет лежащим на улице без признаков жизни… По шкале Глазго — 12 баллов, то есть команды не выполнялись, открывание глаз было спонтанное, на окрик, наблюдалась целенаправленная двигательная реакция на боль, тонус мышц сохранялся… … это – сопор. ...Наблюдалось нарушение ритмов сердца, но несущественное… Общий диагноз - кома неясной этиологии… - Говорящая на минуту замолчала, словно силясь вспомнить что-то важное.
- Так кома или сопор?- раздраженно спросил мужчина в голубом халате.
- …Но, доктор, на второй день наблюдалась положительная динамика, во всяком случае, он попросил есть. Я не могу сказать, что сознание больного было ясным… глаза чуть приоткрыты, но словно затянуты пеленой, будто наблюдали что-то внутри себя; яблоко двигалось… мне показалось, что пациент общается с кем-то внутри сознания, в иллюзорном узнавании, но при этом зрачки не реагировали на раздражители, и, тем не менее, он внятно проговорил: «… я хочу есть…» … - сестра на минуту замолчала, оглянувшись на лечащего врача.
Та слегка кивнула.
- Мы даже пытались покормить его морковным суфле, но, к сожалению, пациент не смог проглотить ни капли… он начал мотать головой и только вымазался. При этом... удивительно, он просил мяса… Пришлось обойтись глюкозой…
- Как вам пришло в голову кормить больного в коме с ложки?
- Понимаете, доктор, больной реагировал на звуковые раздражители. Я стучала по металлической части кровати, и пациент резко мотал головой, словно хотел заглянуть за свое плечо.
- ...Сердечная деятельность больного была в норме, он получал комплекс лечения при неясной этиологии: глюкозу 40%, тиамин бромида, налоксон. и.т.д. … Однако, он так и не приходил в полное сознание...
При этих словах лечащий врач, молодая невысокого роста брюнетка полного телосложения, сделала усталое движение рукой в сторону неподвижно лежащего человека.
- Я знаю, Елизавета, что умерший - ваш родной брат, и Вы дежурили практически неотлучно…
- Да, доктор, я… я… пыталась , я пыталась вывести его из этого состояния… Но я не действовала без указаний лечащего врача...
Невысокая брюнетка кивнула и открыла толстую карточку истории болезни «непонятной этиологии».
-…Здесь внизу, в приемном покое, находится наш брат… мой брат Афанасий, я вызвала его… снова.
- Что значит снова? — Главврач, быстрым движением вытер лоб рукавом голубого халата:
- Пригласите его сюда.
- Перед тем, как…как больной… ушел от нас, я держала его за руку, - продолжила мед. сестра, - и я чувствовала, ясно чувствовала, что он пожимает ее… Брат шептал мое имя… я не могла ошибиться… ОН шептал: «…Лиза… малышка…», я слышала это, и доктор слышала тоже…
Афанасий вошел тихо, и, наклоняясь над братом, поцеловал его в прохладный лоб.
- Примите мои соболезнования, мы сделали, что могли… Мне доложили, что вы виделись с больным перед его смертью и даже разговаривали… как это происходило?
Афанасий подошел к Лизе, не обращая внимания на вопросы Главного врача, и, обняв ее, прошептал:
- Лиза, теперь нас двое,… что могло произойти за пару часов, пока меня не было?
- Наш брат, Михаил, ОН покинул нас… Мне кажется, он это сделал сознательно… Тот айсберг, та часть, что была внутри него, она намного… намного значительней, она больше той физической, что держала Мишу здесь с нами,… - Лизавета, чувствуя, что не может связанно говорить, мягко отстранилась от объятий и подошла к усопшему…
- Понимаешь, он просто ушел… я почувствовала это, когда Михаил так тихо вынул свою руку из моей… Он прошептал мне: «…прости…», и как будто улыбнулся…
...
И Лизавета, склонившись к младшему брату, медленно провела ладонью по его светлым волосам.
- Я был два часа назад здесь, в этой вашей палате, в палате так называемой интенсивной терапии, - Афанасий вскользь взглянул на доктора, затем снова обратился к Лизе:
- Если бы не сестра, то вряд ли мне довелось бы увидеть брата в последний раз… услышать его тихий голос… Лиза, он узнавал меня! Я в этом уверен! Я произнес его имя прямо над ухом, и вдруг, он прошептал что-то и облизнул губы… Тогда Лиза пыталась дать больному поилку воды,- Афанасий обернулся к лечащему врачу,- Но брат вылил ее, махнув рукой. Он уже двигал рукой, доктор, от чего же он умер?!
В интонациях голоса говорившего сквозила злость. Доктор отвела глаза, уголки ее рта опустились. Она никак не могла привыкнуть к «привычной» для нее картине смерти…
- Потом я расслышал,- продолжил говоривший, слегка успокоившись - как брат шептал мне: «… шторм… вода…»… я понимал, что он бредит, но все же успокоил брата… Я сказал ему, Лиза, что хорошо плаваю,… что все будет в порядке… Думаю, он меня услышал…
Афанасий немного помолчал. Было видно, как в нем борются противоречивые чувства: желание мести, ощущение еще одной непоправимой потери, и неодолимая тяга немедленно уехать… уехать туда, куда стремился всю жизнь, уйти в море к заветному мысу…
- …Через три дня я ухожу в море… Мы должны успеть закончить все процедуры по погребению… Барк наш следует к Мысу Горн... в Атлантику… в пролив Дрейка… Возможно управиться за три дня?..
- Да, да мы все сделаем, что, в наших силах, я помогу тебе… - Лиза говорила, скорее машинально, при этом, непонятно зачем, перебирала нестерильные уже инструменты, выложенные на металлическом столике.
- Значит, я правильно понял, что больной реагировал на внешние раздражители? Главврач обратился к лечащему, которая продолжала нервно листать толстую историю болезни. Он стоял у двери, словно собирался вот- вот выйти, но при этом, внимательно слушал все, что говорилось в палате.
- Более того, доктор, перед самой кончиной, я еще раз проверяла, как реагируют его зрачки на световые раздражители, - продолжала брюнетка в белом еще с утра, накрахмаленном халате, а теперь забрызганном кровью, с пятнами от пролитых лекарств.
- Веки больной не поднимал, и я, открыв их пальцами, посветила фонариком в глазное яблоко… Реакция была самой неожиданной… Зрачки слабо среагировали на прямой свет, однако, лежащий до сих пор спокойно, настолько сильно дернулся, что мы даже занервничали. Он забился всем телом, срывая на груди рубашку, словно она душила его. Бедняга просил и просил снять с него какую-то тяжесть… он, словно пытался что-то вынуть из своего тела, и даже поцарапал себе грудную клетку… Пациент среагировал на световой раздражитель мышцами, но не зрачком!.. Я решила, что это нервные судороги, и указала сестре ввести больному реланиум внутривенно. - И она, замолчав, посмотрела на бессильную руку лежащего, забрызганную кровью.
- Я не сразу попала, он дергал рукой,- Лизавета отвернулась и беззвучно заплакала.
-… Затем пациент затих. Кардиомонитор показал…что резко наступил кардиогенный шок…- продолжала чуть слышно лечащий врач, машинально поправляя растрепавшиеся от недавней физической работы черные пряди волос. Голос ее был низким, с характерной буквой «Р» .
- Я видел, - прервал ее пожилой доктор в голубом халате.
- Что вы сделали, чтобы вывести больного из кардиогенного шока?
-... Дефибриллятор…адреналин… массаж сердца… лидокаин…
- Доктор, все это было странно… больной словно улыбался, перед самой кончиной, я отчетливо слышала, как брат произносил имя нашей старшей сестры… он звал Жанну… - Лиза порывисто подошла к стоящему возле выхода главврачу, словно он что-то не понимал, а она пыталась объяснить ему:
- Доктор, он не умер! Понимаете?! Брат ушел… Он ушел к ней… Михаил не хотел оставаться здесь… мы были бессильны… Он находился в коме, и вроде — нет… ОН общался с нами… просил прощения и…затем - ушел… Этот АНГЕЛ, АНГЕЛ, видимо, нашел моего младшего брата, а может, брат нашел его… Нас теперь только двое, доктор,…- и, уже не в силах сдерживаться, она тихо уткнулась в плечо брата.
- Вы слишком устали, сестра, вы сделали многое, даже, большее, чем можно было сделать. Этот случай непонятен… Танатогенез не ясен… Частичная регидность, фонемы, фотопсии, частичная рецепция - и при коме?.. При этом фиксация всех жизненно важных показателей: пульса, артериального давления, температуры близких к норме? ... И причем тут кардиогенный шок?
Главврач устало и отрешенно оглядел всех присутствующих, словно пытаясь вспомнить, зачем он здесь? И, не найдя причины далее оставаться, не прощаясь, и больше не выражая соболезнований, вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
- Как быстро мы можем уладить печальную процедуру, доктор? — Афанасий обратился к лечащему врачу, словно забыв, что уже спрашивал об этом.
- Все будет готово завтра,- усталая женщина в замятом белом халате, взглянула на Лизу тяжелым измученным взором.
- Но почему?..- спросила она, скорее саму себя, и, не дожидаясь ответа, движением руки предложила всем удалиться из реанимационного отделения…
Они вышли на потемневшую сумрачную улицу, держась за руки, словно маленькие дети.
- ...И все - таки, все-таки, я ничего не понимаю,… он реагировал на шаги, на звонок вызова медсестры… он меня узнавал… да, да, и тебя тоже, тоже узнавал… у него все показатели были близкими к норме… возможно вскрытие…
Она остановилась, внимательно глядя себе под ноги, словно там пыталась найти ответ на случившуюся несправедливость.
– Это вторая смерть на моих руках молодого мужчины… достаточного молодого, за несколько последних дней… Люди не умирают, они просто уходят, я только… только сейчас это почувствовала…
- Лиза, - Афанасий тихонько тронул сестру за плечо, - Лизавета, я хочу сказать тебе, что я действительно хорошо плаваю… как только миную пролив Дрейка, отправлю письмо …
-Ты понимаешь,- продолжал он, немного подумав, - мы бы не могли удержать его, не я, не вы… Дело не в ваших действиях… не в его болезни. Дело в нем самом… …Миша пытался предупредить меня, я это понял, кого угодно можно предупреждать, если тот направляется к проливу Дрейка… Но я хорошо плаваю, и я не позволю тебе остаться одной.
- Почему ты все время, братик, говоришь, что плаваешь? Разве ты собираешься туда вплавь?
- Можно сказать и так… Знаешь, лишь мысль об этом походе примеряет меня с действительностью. А что будет поддерживать тебя, что тебе даст силы пережить еще одну потерю?
Она посмотрела на него влажными поблекшими
