Собиратель гусениц

поросшим клевером, огибала опушку соснового бора, бежала дальше, к реке и исчезала в березовой роще, что росла на пологом склоне холма за рекой. Чуть ниже того места на берегу, где тропинка, рассечённая речным потоком надвое, пропадала, чернела уродливая громада плотины, перекрывавшая русло.

-Туда и направлюсь, - определился с выбором цели Гусаров. Включив фонарик, он полез в малинник и в ту же секунду нос к носу столкнулся с медведем, объедающим ягоды.

- Хто-й та? - испуганно встрепенулся медведь, поворачивая морду к Гусарову, - не вижу, ослепил, басурман. Выключи-то светильник.

- Й-а-а-а, - просипел объятый страхом Гусаров.

- Хто я? - рассерженный медведь оскалил жёлтые клыки.

- Живу здесь, гу-гусениц соби-раю...

- Заступник природы, - медведь мотнул башкой, отгоняя роящуюся мошку. - А я вот ягодами балуюсь, жир, значить, накапливаю к зимней спячке. Защитник, ты светильник-то убери, - мирно напомнил он. Глаза медведя прятались за фосфоресцирующими линзами прибора ночного видения. Гусаров поспешно выключил фонарик.

- Куда путь держишь, мил человек? - добродушно спросил медведь, усаживаясь на толстый зад.

- К речке хочу спуститься, - Гусаров осторожно отступил назад.

- Да ты не пужайся, не пужайся, не трону, - медведь шумно выдохнул и зевнул, широко разевая пасть. - А к речке не советую, к-ха, да. Бобры.

- Бобры! - вдохновился Гусаров, - у нас! Ни разу бобров не видел.

- Чего на них смотреть? Склочники и интриганы, - медведь почесал бок. - Зачем идёшь, да почему не вброд, плотину разрушишь, нам после тебя восстанавливать, лимиты мы на этот год выбрали, надобно к лесникам на поклон, лесники нынче злые, потому как им фонды обрубили... Тьфу! А что мне делать, ежели у меня ревматизм и мышцы ночами судорогой сводит? Стар я уже бродами-то шастать... Если бы не корешки сладкие на той стороне, к-ха... Малиной тоже не дают спокойно полакомиться...

- Бобры?

- Какие бобры?! Бабы! Цельными днями по малиннику и шастають, и шастають. Чуть что – визжат, ажно уши закладывает. Однажды наткнулся на такую дуру, так она с перепугу чуть ведром мне в нос не заехала. На счастье, нашлись добрые люди, подарили очки, чтобы в потёмках видеть и пользоваться ими научили. Огромная им за это благодарность.

- Что за люди? - заинтересовался Гусаров.

- Да энти, дырки в земле вертят, воду подземную ищуть.

- А.., гидрогеологи, - сообразил Гусаров.

- Они самые, - сказал медведь. - Бери, говорят, Михайло Потапыч, используй на здоровье и о доброте нашей помни. Дай бог им счастья и лет долгих жизни.

- Так я пойду? - Гусаров махнул фонариком.

- Иди, хто ж тебя держит? К-ха, опасаешься?! Не боись, защитник, не трону! - Медведь попятился, освобождая тропинку. Гусаров (держа медведя в поле зрения) бочком протиснулся мимо (обоняв смрадное дыхание, вырывающееся из медвежьей пасти).

- До скорой встречи! - проурчал вслед ему медведь.

- Всего хорошего, - отвечал медведю Гусаров.

- Бобров, бобров стерегись. Обманут, не дорого возьмут!

- Всенепременно, Михайло Потапыч!


Бобёр был один. Из всего многочисленного бобриного племени он единственный встречал Гусарова у плотины.

- Здравствуйте, - уважительно поздоровался Гусаров с типичным представителем отряда грызунов, ведущих полуводный образ жизни.

- Инспектор? - не отвечая на приветствие, задал вопрос подозрительный бобёр.

- Разумеется нет, - с чистым сердцем ответствовал Гусаров. - Я защитник флоры. И отчасти фауны.

- Лесник чё ли? - разом насторожился бобёр. - Новенький?

- Не лесник, - успокоил бобра Гусаров. - Я гусениц собираю.

- Зачем? - удивился бобёр.

- Чтобы они не погибли под колёсами движущегося транспорта. Сохраняю видовое многообразие.

- И много гибнет? - дипломатично спросил бобёр.

- Порядочно, - сказал Гусаров. - Можно мне по вашей плотине перейти на другой берег?

- Отчего же нельзя? Переходите. Для того и строена, чтобы переходили. Невзирая на уровень воды в отдельно взятые сезонные периоды. Лишние объёмы мы сбрасываем, для чего предусмотрен водосброс. Как и желоб для прохода нерестящейся рыбы. Хариус здесь водится изумительных вкусовых качеств. Ходите в любое время, кроме зимы. Зимой реку обычно переходят по льду. Выше плотины. Причём зимой медведи, по обыкновению, впадают в спячку, - значительно добавил бобёр и замолчал.

- А что там, за плотиной? - спросил Гусаров.

- В общем-то, ничего примечательного, преимущественно лес. Смешанный, еловый, с вкраплениями соснового. Некоторый интерес представляет реликтовая кедровая роща за железной дорогой, однако она находится под защитой государства и вырубка кедра в ней запрещена категорически.

...Миновав плотину, Гусаров лёгким шагом взошёл на холм. С вершины взору открывалась дивная панорама окружающих далей. Несколько минут он любовался распрекрасными отеческими просторами, вдыхая полной грудью напоенный вечерней росяной влагой лесной воздух. Опушка берёзовой рощи была намечена Гусаровым крайней точкой в его пешей прогулке, достигнув которой, он намеревался повернуть обратно. И вот, стоя у кромки березняка, он ощутил некую вибрацию воздушных масс, некое напряжение силовых линий и отклонение магнитных полей, притягивающих его вглубь леса не хуже магнита и служащих незримой нитью Ариадны для его обострившихся донельзя чувств. Гусаров уподобился лесному хищнику, выискивающему жертву по оставленному ею запаху. Он отчетливо видел цель и следовал к ней, пока не упёрся в незримую преграду. Это была энергетическая защита, сходная с той, что окружала его заимку, только в отличие от гусаровских работодателей, установившие её не позаботились о сокрытии своего местопребывания. Она отлично выполняла предназначенную ей роль, не пуская посторонних за границу охраняемого периметра, но позволяла без труда рассмотреть то, что находилось по ту сторону силового заграждения. Гусаров в восхищении замер. Энергетический колпак накрывал астродром, несомненно, инопланетный. На бетонных (или изготовленных из напоминающего бетон материала) плитах выстроились корабли различных форм и размеров, между ними сновали открытые платформы, гружёные контейнерами, ящиками, коробками, тюками, баллонами, клетками и гиалоидическими цилиндрами. Обслуживающий персонал тянул к распахнутым люкам чёрные толстые кабели и гибкие серебристые шланги с блестящими штуцерами на концах. Инопланетяне наблюдались двух типов: в астродромных командах служили двухметровые серокожие длиннорукие великаны, экипажи кораблей состояли из зелёнокожих карликов, ростом чуть выше десятилетнего земного ребёнка. У тех и других были непропорционально большие головы, вытянутые миндалевидные глаза, лишённые зрачка и радужной оболочки, тонкие безгубые рты и едва заметные носы. Серокожие носили на бёдрах нечто, напоминающее набедренную повязку, “little green mens” (“маленькие зелёные человечки”) щеголяли неглиже. Случайного зрителя никто не замечал, часовой (был и часовой, тот же серокожий, облачённый в сиреневую броню с автоматом (лазерным излучателем, плазменным ружьём, ручным дезинтегратором, распылителем материи) на груди, расхаживая по периметру, останавливался аккурат напротив Гусарова и поворачивал вспять. В какой-то момент Гусарову почудилось, будто серокожий караульный ему подмигнул, но это, конечно же, был обман зрения и не более.

Увлечённый зрелищем, он прозевал тот миг, когда сумерки превратились в ночь. Иными словами, на лес пала ночная тьма и Гусаров, оторвавшись от созерцания инопланетных чудес, осознал, что заблудился. Включив фонарик, он направился прочь от астродрома, держась мысленно проложенного курса, должного, по примерному расчёту, вывести его к реке, попутно вспоминая, по каким приметам нужно ориентироваться в лесных чащобах. К стыду своему, он вынужден был признать, что не помнит ни единого способа ориентирования, кроме связанного с Полярной звездой, но как найти эту самую Полярную звезду, он определённо не представляет. Его знания в этой области сводились двум вещам: прежде всего необходимо найти на небе созвездие Большой Медведицы и уж затем от него вести мысленную линию на искомый объект; сама Большая Медведица напоминает ковш.

Размышляя таким образом, Гусаров пришёл к неутешительному выводу, что из леса ему, скорее всего, не выбраться, однако, к своему вящему удовольствию, панике не поддался и продолжал упрямо двигаться по намеченному маршруту. За что и был вскоре случайным образом вознаграждён.

Спасительную нить Ариадны протянули ему, сами того не подозревая, рыжие лесные муравьи. Обходя вывороченное с корнем раскидистое дерево, он заприметил невдалеке россыпь медленно перемещающихся огоньков, освещающих лес тусклым призрачным светом. Здраво рассудив, что терять ему нечего, Гусаров побрёл на это свечение. При ближайшем рассмотрении огоньки оказались светящимися букашками, которых тащили в жвалах муравьи. Муравьи были необычными, как и всё, что увидел и с чем повстречался Гусаров в этом зачарованном краю. От привычных рыжих лесных муравьёв вида Formica rufa их отличала длина тела (около пяти сантиметров навскидку), высота в холке, сиречь груди (клиренс (шутливо определил Гусаров) не меньше двух сантиметров), размеры голов, глаз и жвал. Жвалы напоминали острые изогнутые серпы, отливающие под лучом фонарика антрацитовой чернотой. Да и букашки, в сущности, были не букашками, а букашенциями, эдакими накачанными стероидными репликами миленьких микроскопических, едва заметных букашечек и светились они ровным неоновым светом и несли их муравьиные голиафы бережно и отчасти даже торжественно, и было удивительно, как муравьи умудряются не проткнуть их мягкие покровы своими прочными серпообразными мандибулами. Нескончаемый муравьиный поток, шурша и поскрипывая, неспешно тёк мимо Гусарова и исчезал среди деревьев. Гусаров пошёл вдоль потока, гадая, где он иссякнет и куда его, Гусарова, сподобится выбросить течением. Течение вынесло его на поляну, к четырем исполинским муравейникам. Но не муравейники сами по себе (хотя и они тоже) потрясли гусаровское воображение, а то, что находилось в центре поляны, оберегаемое целым легионом муравьёв-солдат. В центре поляны из земли торчал мощный рычаг. Был он похож на массивный черенок лопаты, вкопанный наполовину в грунт, с ухватистым подковообразным навершием. Гусаров сторожкой рысью приблизился к рычагу. Муравьиный караул угрожающе привстал на передних лапах и страшно задвигал челюстями.

- Тише, тише, тише, - ласково заговорил Гусаров, показывая стражникам пустые ладони, - у меня сугубо мирные намерения. Я никому плохого не хочу, никому плохого не сделаю. Мне бы только подойти ближе и посмотреть, что такого интересного вы охраняете. Вы позволите подойти ближе? Обещаю ничего не трогать. Взгляну одним глазком и без промедления домой.

Муравьи слаженно перестроились в фалангу и дисциплинированно отступили к рычагу, обеспечив Гусарова пространством для манёвра. Стараясь не делать резких движений, он отважно последовал за отступившими караульщиками. Муравьи на крайнем рубеже встали прочно, но Гусарову было довольно расстояния, чтобы осмотреть артефакт детально. Рычаг вырастал из квадратного мраморного основания, на сторонах