Мы искали друг друга. Гл. 7. Золотая клетка

Глава 7. Золотая клетка

1
Жилища большей частью бывают стандартные, безликие. Но есть дома, куда входишь и с порога понимаешь, что попал не просто в квартиру (частный дом, особняк, коттедж), а в настоящую обитель, или, если хотите, родовое гнездо – там чувствуется Атмосфера. И дело не столько в самом жилище (хотя и это важно), сколько в его хозяевах.
Квартира, где уже год жила Александра, была именно родовым гнездом. И неважно, что  Сашина свекровь въехала туда, вместе с мужем, всего-то чуть больше тридцати лет назад. За эти годы жилье  впитало в себя атмосферу семьи, дух рода Ярошевских. Поддержание семейного очага и по сей день лежало на плечах Брониславы Вячеславовны, нестареющей и несгибаемой, похоронившей уже мужа и старшего сына.
В гостиной на стене висели два фотопортрета в траурных рамках: седоволосого человека в строгом костюме с институтским ромбиком на лацкане пиджака и медалью лауреата Госпремии, и мужчины лет тридцати пяти в военной форме с майорскими погонами. Ярошевский-старший некогда  занимал крупные посты, дорос даже до замминистра. Его сын Владимир закончил медицинскую академию, был военврачом, попал в Афганистан, где получил тяжелое ранение,  умер в Ташкентском госпитале. Отец пережил сына всего на три месяца – не вынес утраты, сдало сердце.
Младший сын Николай рос шалопаем, рано начал выпивать, еще раньше – курить; в школе учился неровно: то пятерки, то двойки – середины не признавал. «В семье не без урода, - говаривал отец, – вот и у нас есть свой урод».
Бронислава Вячеславовна не желала иметь сына-урода, вправляла, как могла, ему мозги: учись, без образования ты – ноль. Коля и сам понимал прекрасно: хочешь не хочешь, а диплом нужен - без бумажки ты букашка. Однако, продолжал валять дурака. В университет Коля поступил, понятное дело, не без помощи отца,  которому пришлось задействовать «административный ресурс».
Будущую профессию Николай выбирал методом исключения. Пойти в Политехнический, как отец, в свое время, или Медицинский, подобно старшему брату, у Коли не лежала душа. Да и не потянул бы он,  при его-то отношении к учебе. Гуманитарные профессии Колю  не интересовали в принципе. Такое же отношение было у него и к точным наукам. Коля выбрал геофак.
В те годы профессия геолога в массовом сознании ассоциировалась с романтикой и огромными заработками, что, конечно же, весьма мало соответствовало реалиям. Слово «романтик» вообще не в чести у геологов; в их речи оно носит оттенок издевки. «До сих пор романтика в жо.. играет», - говорят в геологических партиях о каком-нибудь не в меру резвом новичке. Что же касается огромных денег, то это, скорее, из разряда мифов. Получки у геологов средние, не нищенские, как у библиотекарей или у начинающих актеров, но и до заработков продавцов-мясников им, как до луны.
И тех, кто шел в геологию из меркантильных соображений, говоря словами известной песни «ехал за деньгами»,  и восторженных дурех, отправлявшихся «за туманом и за запахом тайги», ждало разочарование. Такая публика, как правило, быстро отсеивалась, подбирала себе иную сферу деятельности. Зато у тех, кто оставался, были неплохие предпосылки для карьерного роста, имелась, так сказать, возможность самореализоваться.
Николай очень скоро понял: он сделал правильный выбор,  профессия геолога – это именно то, что ему нужно. И быстро пошел в рост. Не прошло и десяти лет, а он руководил уже геологической партией. Для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице требовалось членство в КПСС. Николай предпочел остаться «при своих». Поперек горла были ему  партсобрания, пустопорожние трафаретные речи и тому подобная бодяга. А тут еще подфартило: появилась возможность поработать за границей по линии «Зарубежгеологии». Четыре года Николай оттарабанил в Северной Африке, приехал оттуда полностью «упакованным» (зарплату получал валютой), сразу же пригнал из Горького новенькую «Волгу», что было немыслимой, по тем временам, роскошью.
Все бы хорошо – живи и радуйся, ан нет, боги не любят  счастливчиков, норовят  ножку подставить. Сначала умерли, один за другим,  старший брат и отец. Не успел Николай придти в себя после похорон, Рита, жена, выкинула фортель: заявила, что  пора им расстаться.
Брак у них, если честно, давно трещал по швам, и сохранялся лишь  усилиями Николая, держался на его ангельском терпении; да еще связывал их, поначалу, сынишка, а потом - четыре трудных года, проведенных в Африке.
Рита рассталась с супругом «по-советски». Ушел он, оставив ей квартиру, машину и все остальное, совместно нажитое.
В родительский дом Николай вернулся, что называется, налегке.

2
Геология – профессия сугубо мужская. То есть, была таковой в те полулегендарные времена, когда горные инженера (слово «геолог»  не было еще в ходу) на балах котировались на одном уровне с гусарами. Такой же оставалась она, когда галантных горняков сменили суровые диктаторы золотых приисков и рудников сталинской эпохи. Те не щадили никого (даже себя), могли пить девяностоградусный спирт и не спать по трое суток, а под подушку всегда клали заряженный наган (наличие оружия было не данью моде, а жизненной необходимостью). Пришло время, и обычаи Дикого Запада канули в лету вместе с конкистадорами  от геологии. Профессия  стремительно обюрокрачивалась, обрастала бумагами, и столь же быстро феминизировалась.
На момент окончания учебы и получения Вершининой статуса молодого специалиста контингент геологических организаций уже  процентов на семьдесят состоял из представительниц слабого пола. Как и повсюду, добрая половина этих милых дам была озабочена поиском спутника жизни; причем шансы их, как правило, не превышали показателя один к трем (по соотношению мужчин и женщин).
Неудивительно, что на Ярошевского, едва он развелся с женой, началась форменная охота. Женихом тот был куда как завидным: не старый, но и не голоштанный молокосос какой-нибудь, а солидный, пусть и потрепанный жизнью, мужик.
Александра, поступив на работу в геолпартию, возглавляемую Ярошевским, сразу же вписалась в коллектив. Метрессы-геологини, из числа соискательниц звания «замужняя дама», не воспринимали Сашу, как возможную соперницу. Да и сама она  в мыслях не держала сходу выскочить замуж. Тем более – за своего начальника.
Человек предполагает, а Господь… решает по-своему. «Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах».
Их роман развивался стремительно, разгорался подобно лесному пожару. Не думал, не гадал тертый калач Коля Ярошевский, что сможет вот так, запросто, потерять голову, втюриться в девчонку, годящуюся чуть ли не  в дочки. Он хорошо знал ее отца, Володю Вершинина – лет на семь-восемь тот был старше, всего-навсего.  
Сначала Николай просто опекал Сашу. По-отечески. Девчонка  из геологической семьи, стало быть, почти родня. Хрупкая, субтильная даже, но – с характером. Знания кое-какие имеются, однако до настоящего специалиста ей расти да расти. По большому счету, полагал Николай, бабам не место в геологии. Не из-за физических нагрузок – с ними-то справиться можно. И не из-за склочности отдельных дамочек, способных отравить существование целой полевой партии; в конце концов, и мужики попадаются – поубивал бы. Хуже другое: женщины, по убеждению Николая, думают всегда конкретно, абстрактное мышление (а геологу без него никуда) им практически недоступно.  Что же касается пресловутой «женской интуиции» - Николай в нее не верил. Не убеждали его и примеры отдельных коллег-геологинь, с которыми приходилось работать, способных любому мужичку сто очков форы  дать – исключение из правила, не более.
«Академика Ферсмана из нее, разумеется, не выйдет, - думал о Саше начальник, - но защитить кандидатскую ей вполне по силам. А со степенью  все дороги открыты: хоть в академический институт, хоть преподавателем в Университет, хоть в их контору, главное - не будет нужды каждый год в поле мотаться».
- Через два года у тебя будет стаж, сможешь поступить в заочную аспирантуру. Направление я тебе организую, - говорил Николай своей подопечной.- А пока материал наберешь на диссертацию.
- Николай Антонович, зачем мне это? Аспирантура… Еще четыре года мучиться. Надоело! – возражала Александра.
- Слушай старших! Дядя Коля тебе плохого не посоветует. С кандидатской степенью, особенно женщине, проще сделать карьеру… Не возражай! Ты же не собираешься всю жизнь во второй категории сидеть? А аспирантура,.. это тебе не школа, даже не институт - никаких сессий нет. Сдашь кандидатский минимум – всего-то делов. Три-четыре статейки напишешь, ну и текст диссертации, разумеется…
Так начальник вразумлял молодую специалистку. Николаю нравилось опекать Сашу. Да и сама она была ему симпатична. Если не сказать более.
Каждая из дамочек, желающих заполучить руку и сердце Николая, выбирала свой путь к заветной цели: от простого кокетства до банального секса (забеременеть от босса, и тем самым принудить его к браку – классика «жанра»). Николай держался, как мог, хотя было ясно: капитуляция холостяка  лишь вопрос времени.
Саша поначалу тяготилась опекой начальника. Боже ты мой, и здесь воспитывают! Всё за нее решают!! Когда же ее, наконец, оставят в покое…
Впрочем, с Николаем Антоновичем ей было интересно: незаурядный человек, и повидал кое-чего. Узнав, из сплетен женщин-коллег, как обошлась с Ярошевским  бывшая супруга, Саша пожалела его и, в тоже время, восхитилась  благородством мужчины, не унизившегося до судебных тяжб с бабой.
Дальше – больше. Саша стала ловить на себе взгляды начальника. Уже не покровительственные, нет. Так мог смотреть только мужчина, которому женщина не безразлична. Именно, как женщина, а не просто коллега, подчиненная, с которой хочешь, не хочешь, а приходится общаться, заботиться даже,  учить уму-разуму.
Саша испугалась. Не оттого, что будто бы решила: босс намеривается затащить ее в постель, сделать «походно-полевой женой». Хотя, если честно, такие подозрения у нее возникали. Служебные романы не такая уж редкость в геологических партиях (как и повсюду, впрочем). Саша боялась возможных пересудов, сплетен, косых взглядов. Не нужна ей слава вертихвостки, да еще в самом начале карьеры.                      
Ее опасения оказались не беспочвенными.
Метрессы, ранее привечавшие Александру, начали ехидничать в ее адрес, шутить зло, с издевкой. А Эмма Алексеевна, дама бальзаковского возраста, та вообще зыркала исподлобья, кривила  брезгливо лицо. Вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, заявила:
- Некоторые не головой, а другим местом карьеру пытаются сделать.  
Саша притворилась, что не обратила внимания на реплику метрессы, но в душе восприняла этот выпад  крайне болезненно. Обидно было до невозможности. За что!?
Но долго ходить обиженной Саша не могла и не хотела. А вот ответить на вызов – это в ее правилах. «Ах, так! Плевала я на вас с высокой колокольни! Николай не женатый, я не замужем; какие у нас с ним отношения – не ваше собачье дело!».
Эффект получился обратным тому, которого желали ехидины. Саша окончательно перестала дичиться, начала принимать ухаживания начальника.
По прошествии года Саша Вершинина стала Александрой Владимировной Ярошевской (она и сама толком не поняла,