Судьба князя Игоря 4. Гроза над Кавказом

                                                                 4. СУДЬБА КНЯЗЯ ИГОРЯ

                                                               4.4. ГРОЗА НАД КАВКАЗОМ

    Богат и знаменит был город Бердаа (Партава) – древняя столица Аррана (междуречье Аракса и Куры). Ещё в V веке он принадлежал армянам и в городе даже появилась христианская церковь, отделившаяся от армянской. Христианство принял и персидский род Михраканов, воцарившийся здесь в конце VI века. С 704 года на город распространилась власть арабов, а к IX-X векам Бердаа стал одним из богатейших торговых центров Халифата. (В.В. Бартольд “Сочинения”, т. III, “Работы по исторической географии”, с. 334, М., 1965; С.М. Соловьёв “Сочинения”, кн. I, “История России с древнейших времён”, т. I, с. 115, М., 1993). Об этом городе с похвалой отзывались восточные авторы Ибн Хаукаль (X в.), Якут (1178-1229), для ал-Истахри (849/850-934) не было между Ираком и Хорасаном города большего, чем Бердаа, более красивого и более плодородного, а для ал-Мукаддаси (ок. 965 г.) город Бердаа – это Багдад Кавказа (А.Ю. Якубовский “Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943-4 г.” // “Византийский Временник”, т. XXIV, 1923-26, с. 76-79). Последний из Михраканов Вараз-Трдат был убит в 821/822 году, а уже в X веке в Арране утвердился правитель дейлемитов (Дейлем – область в Прикаспии) Марзубан ибн Мухаммад (В.В. Бартольд “Сочинения”, т. III, “Работы по исторической географии”, с. 335, М., 1965). Гроза на богатый край нагрянула с севера.

                                                                                 I

    Постоянным ужасом тех мест были русы. Начиная с конца IX века, они совершали военные походы на Каспий, опустошая всё на своём пути. И вот снова, как писал армянский историк X века:

    “В то же время с севера грянул народ дикий и чуждый, Рузики; не более как в три раза, они подобно вихрю распространились по всему Каспийскому морю до столицы агванской Партава. Не было возможности сопротивляться им. Они предали город лезвию меча, и завладели всем имуществом жителей”
                    (Мойсей Каганкатваци “История агван”, С.-Петербург, с. 275-276, 1861)

    Странное словосочетание “не более как в три раза” в переводе Ш.В. Смбатяна превращается в “не более трех тысяч” (Каланкатуаци Мовсес “История страны Алуанк”, кн. III, гл. XXII, Ереван, 1984 // Библиотека “Вехи”), но пробовали читать и “не более как в три дня” (Б.А. Дорн “О походах древних русских в Табаристан с дополнительными сведениями о других набегах их на прибрежья Каспийского моря”, с. XLVII, С.-Петербург, 1875). Подробности событий пересказал персидский автор X века Ибн-Мискавейх:

    “В этом году (332) отправилось войско народа, известного под именем Русов к Азербейджану. Устремились они к Бердаа, овладели им и полонили жителей его <…> Они (Русы) проехали море, которое соприкасается со страной их, пересекли его до большой реки, известной под именем Куры, несущей воды свои из гор Азербейджана и Армении и втекающей в море. Река эта есть река города Бердаа и ее сравнивают с Тигром. Когда они достигли Куры, вышел против них представитель Марзубана и заместитель его по управлению Бердаа. Было с ним триста человек из дейлемитов и приблизительно такое же число бродяг и курдов. Простой народ убежал со страху. Вышло тогда вместе с ним (войско) из добровольцев около 5000 человек на борьбу за веру. Были они (добровольцы) беспечны, не знали силы их (Русов) и считали их на одном уровне с армянами и ромейцами. После того, как они начали сражение, не прошло и часу, как Русы пошли на них сокрушающей атакой. Побежало регулярное войско, а вслед за ним все добровольцы и остальное войско, кроме Дейлемитов. Поистине, они устояли некоторое время, однако все были перебиты, кроме тех среди них, кто был верхом. (Русы) преследовали бегущих до города (Бердаа). Убежали все, у кого было вьючное животное, которое могло увезти его, как военные, так и гражданские люди и оставили город. Вступили в него Русы и овладели им”
                    (А.Ю. Якубовский “Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943-4 г.” // “Византийский Временник”, т. XXIV, 1923-26, с. 65)

    Вопреки ожиданиям, русы не стали ни грабить, ни разрушать город. Напротив, они принялись успокаивать горожан, убеждать, что тем нечего бояться:

    “Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас – хорошо повиноваться нам”
                    (Там же)

    Как сообщал анонимный источник “Худуд ал-алам”, русы даже жить в Бердаа отказались, а расположились в соседнем селении Мубараки (А.П. Новосельцев “Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв.” // “Древнерусское государство и его международное значение”, с. 380, М., 1965). Короче, всё сделали, чтобы установить с местными жителями мирные отношения.
    Веротерпимость русов объяснялась их равнодушием к делам веры, что хорошо заметно по реплике ал-Мукаддаси (X в.) о славянах: “Среди них – солнцепоклонники и идолопоклонники, среди них [есть] и такие, которые ничему не поклоняются” (Мухтар ибн Тахир ал-Муккадаси (Макдиси) “Книга творения и истории” // “Древняя Русь в свете зарубежных источников”, т. III, с. 51, М., 2009). Надо же, и в X веке среди славян находилось немало людей, пусть и не убеждённых атеистов, но совершенно безразличных к религии. И особенно много таких насчитывалось в сообществе воинов, привыкших полагаться в бою не на божий промысел, а на себя и своих товарищей. О том, что русы, захватившие Бердаа, были именно славянами, свидетельствовал сирийский автор Григорий Бар-Гебрей (1226-1286):

    “В первое лето царствования Мостакфи, 333 (=944 г.) геджры, вышли разные народы: Аланы, Славяне и Лезги; они опустошили всю землю до Адербайджана, взяли город Бердау, и, убив в нем 20000 человек, ушли назад”
                    (В.В. Григорьев “Россия и Азия”, с. 21, С.-Петербург, 1876)

    До сих пор достоверно не установлено, кто организовал поход на Бердаа. Известный историк С.М. Соловьёв предполагал, что это проявила активность Азово-Черноморская Русь, и почему-то решил, что она тогда была независима от Киева (С.М. Соловьёв “Сочинения”, кн. I, “История России с древнейших времён”, т. I, с. 116, М., 1993). Но из договора Игоря с Византией следует, что Приазовье и Восточный Крым к тому времени уже были зоной киевских интересов (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 50, Рязань, 2001). А раз так, то и отправляться в Закавказье без ведома Игоря там не могли. Значит, сведения о кавказском походе неизбежно отразились бы в летописях, но подобного не случилось. Игорю ещё и с древлянами разбираться предстояло. Да и не существовало тогда никакой Азово-Черноморской Руси. Доминирующим народом в Приазовье летописью названы болгары (Там же), а при Игоре в тех краях появилось Тмутараканское княжество, подчинённое киевскому князю.
    В.Т. Пашуто уверял, будто русский поход на Бердаа, который он датировал 945 годом, был организован князем Игорем в рамках войны против Византии: “… Ибн Мискавейх упоминает о смерти в Багдаде эмира Тузуна, которая датируется августом – сентябрем 945 г. Игорь действовал против Византии вдоль обоих берегов Черного моря. Цели Игоря определялись тамошней политической обстановкой <…> Марзубан – в одном лагере с Византией” (В.Т. Пашуто “Внешняя политика Древней Руси”, с. 101-103, М., 1968). Однако же, не мог в указанное время Игорь действовать против Византии, потому что уже заключил с ней мир и договор. И потом, такая акция как средство давления на Византию совершенно бессмысленна и только привела бы к распылению сил.
    Группа историков пришла к выводу, что князь Игорь якобы исполнял некие военные обязательства перед Византией (В.В. Мавродин “Начало мореходства на Руси”, с. 56, Л., 1949; А.П. Новосельцев “Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа”, с 217, М., 1990; А.Н. Сахаров “Дипломатия Древней Руси. IX – первая половина X века”, с. 204, М., 1980). Но в чём, в какой статье договора можно усмотреть хотя бы намёки на оказание Русью безвозмездных услуг? Если о “странЪ КорсуньстЪй”, так это соглашение о совместной обороне приграничных владений обоих государств:

    “…да не имате волости, князи Рустии, да воюете на тЪх странахъ, и та страна не покаряется вамъ, и тогда, аще просить вой у насъ князь Руский да воюеть, да дамъ ему, елико ему будеть требЪ <…> А о сихъ, оже то приходять Чернии Болгаре и воюють въ странЪ КорсуньстЪй, и велимъ князю Рускому, да ихъ не пущаеть: пакостять странЪ его”
                    (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 50, Рязань, 2001)

    Византийцы осторожно советовали князю Игорю защищать крымские области от болгарских набегов, охотно предлагая свою помощь. А на случай, если он вдруг отвергнет предложение, напоминали, что и его новоприобретённые земли подвергаются такой же опасности: “… пакостять странЪ его”. Это добавление выставляет византийцев как робких просителей, которым русский князь всегда может отказать, потому что в своих владениях он волен выбирать какое угодно решение государственных вопросов. А.Н. Сахаров, принимая датировку похода на Бердаа, предложенную В.Т. Пашуто (945 год), усмотрел русские обязательства в статье о найме воинов на византийскую службу:

    “Аще ли хотЪти начтеть наше царство отъ васъ вой на противящяся намъ, да пишемъ къ великому князю вашему, и послетъ к намъ, еликоже хочемъ: и оттоле увЪдять ины страны, каку любовь имЪють Грьци с Русью”
                    (Там же, с. 51)

    Когда русские воины изъявляли желание послужить Византии, князь им дозволял, если только его просил об этом сам император. И раньше так бывало, но без княжеского контроля, а Игорь лишь упорядочил ситуацию. Византийцы не требовали, они просили, стараясь заинтересовать русского князя дипломатическими выгодами: “… и оттоле увЪдять ины страны, каку любовь имЪють Грьци с Русью”. Приходилось изворачиваться, потому что князь в любой момент мог перекрыть своим воинам доступ на византийскую службу и тем самым поставить империю в критическое положение. О совместных военных операциях на государственном уровне в договоре нет и помину. И правильно. На Руси общечеловеки тогда не дорвались до власти, а среди князей маразматиков не наблюдалось. Воевать за чужие интересы из одного альтруизма согласится разве что сумасшедший, каковым у власти не место во все времена.
    А главное состоит в том, что русы, захватив Бердаа, вовсе не стремились присоединить город к Руси или хотя бы сделать горожан данниками Киева. Всё происходило как раз наоборот: они попытались договориться с местным населением, чтобы навсегда остаться в завоёванном городе. Ведь сначала они даже уклонялись от столкновений с дейлемитами и не трогали их селений. Эти русы больше походили на беглецов, которым некуда возвращаться. Так что вовсе не правители Киевской Руси организовали поход на Кавказ, а какие-то изгнанники, ведь не от хорошей жизни они оставили свою землю. И тут вариант единственный – уличи:

    “Игорь же сЪдяше в КиевЪ княжа, и воюя на Древяны и на УгличЪ. И бЪ у него воевода именемъ СвЪньделдъ; и примучи УглЪчЪ, възложи на ня дань, и вдасть СвЪньделду. И не вдадашется единъ град, именемъ ПересЪченъ; и сЪде около его три лЪта и едва взя. И бЪша сЪдяще УглицЪ по