Непобедимый Ёжик - Властелин русского подлесья (3 часть).

          САТИРИЧЕСКАЯ ДРАМА В ШЕСТИ ДЕЙСТВИЯХ, С ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ.


          ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


  Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина  со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.

  Её дочка Лесная Фея – чистая девушка, глубоко страдающая из-за своей матери. Бледна и прекрасна.

  Непобедимый Ёжик, 38 лет, вечный студент – благородный поборник справедливости, бескорыстно навязывает свою помощь всем, кто в ней нуждается и не нуждается, за что не вылезает из драк и реанимации.

  Старый Филин Юлий Стар,  медиамагнат – умён, богат и развратен (скрытный… очень скрытный содомит - боготворит свой собственный пол, но иногда уступает домогательствам противоположного). Недавно приобрёл ценою целого состояния титул лесного баронета, вследствие чего настаивает, чтобы теперь его называли не иначе, как Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох, но никто из лесной братии не утруждает себя таким надругательством над языком и зовут по-прежнему Старый Филин, а «особо приближённые», так и вовсе Юленька.

  Гном-алхимик Авигдор, состоит в интимных отношениях с Конкордией Браниславовной (Ко брой), нечист на руку, хромает на левую ногу.

  Реликтовый Гоминид 25 лет, рыбак - пьяница и шарлатан, но в целом человек порядочный.

  Осёл Дильмон – задирает свой хвост в самое неожиданное время, в любом неподходящем для этого месте, удивляя тем самым окружающих. Жаль, что сам не осознаёт собственное скотство, ввиду привитой Коброй мысли о якобы свойственных ему сладострастной непревзойдённости и великолепии самца. Неплохо поёт и бренчит на гитаре (после стычки с Реликтовым Гоминидом, поёт только звонким фальцетом, и это заставляет его глубоко страдать).

  Владлена Кобринская – штатное замковое привидение. Неприкаянная душа сестры-близнеца хозяйки замка, погубленная Коброй в борьбе за владетельные права. Неупокоенный дух Влады  взывает о мщении, распугивая редких гостей Кобургберга и погружая постояльцев в суеверный страх и уныние, неспособных привыкнуть к еле слышно скользящему, время от времени, по каменным залам туманному белому силуэту…

  Вольный Падальщик – беспрекословно предан Кобре. Не отличается здравомыслием, но обязанности выполняет исправно, со знанием дела. Пару раз сбегал в монастырь, мучимый укорами совести и донимающими его по ночам явлениями призраков безвинно загубленных людей, но оба раза был изгнан тамошней монашеской братией, несогласной мириться с обществом «взывающих о прощении» проституток, их жеманных сутенёров и «почти раскаявшихся» наркодиллеров, густо поваливших вслед за своим вожаком, из-за чего Святая Обитель стала походить больше на разбойничий вертеп. Ущемлённый в своих искренних побуждениях на пути к нравственному перерождению, подумывает о переходе в католицизм.


          ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ, ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.


            Штаб-квартира Непобедимого Ёжика.


  Желая предупредить врагов раньше, чем они могли бы узнать о его истинных намерениях и не дожидаясь их следующего хода, Непобедимый Ёжик пишет письмо, полное достоинства, Конкордии Браниславовне (Ко бре), намереваясь встретиться с ней, в обход остальных её сателлитов, по возможности разгадав злокозненные замыслы своих врагов:


Рой мелких снежинок всё гуще и гуще

Вереницу следов заметает.

Нежность памятных встреч

Белоснежным ковром устилая.


Снится тёплая летняя ночь,

Хризантемы цветенье,

Твой мат ироничный.

Мне тебя не хватает Ко бра…


  Ответ пришёл от дамы скоро:

  "Опять за старое, проказник?
   
  Мы разные. Меня не соблазнишь!"

  Спустя денёк спешит письмо второе:


Вы силитесь расшифровать мои стихи?

«Кто ты таков? Чего здесь ищешь?»

Разоблачений предвкушая целый ряд,

Не забывая давние обиды


Томить не буду, цель моя одна

Потешить собственную душу, вдосталь,

Увидев яростно-безудержный оскал

В ответ на хлёсткий стих иль меткую остроту!


Мне от чужих не нужно ничего

И потому – свободен, весел, дерзок!

Желаю бескорыстно бить пороки

Строкой из песни, восхваляя женщин!

В Вас всё сошлось, что долго так искал

Ум, беспорочность, «зверский Ваш оскал»

Для идеала нет прекрасней дамы!

Вы одиноки? – Это поправимо!


  Ответ летит из замка Кобургберг

  Стремглав по почте голубиной:


«Все мои мысли только о тебе

Хочу я чувствовать тебя своим вполне,

Тобою обладать и наслаждаться.

Одно лишь связывает тягостной помехой,

Но я не в праве в том открыться…

Страшно мне!»


О Кобра милая, скажи, кто тот мерзавец,

Что твоё сердце так изранил болью?

(Стонал и плакал среди чащи, Юлий Стар,

Предчувствуя грозящую расплату) –

Письмо читая, я уже жалел беднягу.

Припомни хорошенько мой наказ:

«Не верь клянущимся любить тебя безмерно

Коварным папуасам в ярких перьях,

Готовым убежать в любой момент

В зелёный лес с ухмылкой саркастичной,

А верь лишь мне и слушай своё сердце,

Что, выбивая чёткий мерный ритм

Всего пять слов твердило непрестанно:

Любимый Ёжик – свет моих молитв!»



           ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ, ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.



  Замок Кобургберг – логовище зловещей Кобры. Среди лесного зверья, которому свойственно переиначивать всё на свой лад, чаще встречается более просторечивое название: «Гадюшник».
 
  Время близилось к полуночи, когда Непобедимый Ёжик инкогнито, облачённый в чёрную полумаску и короткий габардиновый плащ персикового цвета, с эффектной окантовкой из  рюшечек, проник неузнанным в покои Кобры. Запахи редчайших цветов и благовоний окутывали его сладкими волнами:

  – Я думаю, настало время откровенной беседы. Но будет лучше, если я расскажу всё по порядку. Не более чем год назад один вам небезызвестный господин из очень славного рода (впрочем, являясь добровольным блюстителем справедливости и покровителем чести других, совершенно расстроивший дела собственные) повстречал, на тот момент ещё степенную и коренастую, взывавшую к чувству снисхождения, даму, путём наваждения совершенно завладевшую его воображением. Оправдывая вознаграждение, полученное от его врагов и побуждаемая болезненной завистливостью, щедро приправленной врождённым коварством, эта колдунья составила заговор, дабы обрушить камнепад из вымышленных грехов, ложных подозрений, мнимых пороков, имея конечной целью навязать злодеяния, вина за которые всецело лежит на самих клеветниках. Как бы там ни было, и сколько не изощрялись бы злодеи, вопреки Божественному промыслу, бескорыстный поборник правды, влекомый пламенным желанием обессмертить себя любовью…

  – Коротко говоря, Ваши слова это не более чем вздорные бредни, как и те, что я уже имела неудовольствие слышать ранее. Я располагаю чудодейственным средством способным исцелить Вас от навязчивого «наваждения» – стоит мне подать лёгкий знак и Вас в тот же миг застрелят на месте!

  – Прошу, расскажите об этом поподробнее, иначе мне не продлить свою жизнь.

  – Вы не возненавидели меня? Что ж подобное мужество и самообладание похвальны, а Ваша нелепость в суждениях разжигает во мне прихотливый пыл воображения и любознательности, ведь я противница всяческого ухищрения …кроме, разве что шахмат. Не хотите ли сыграть партию. Обещаю, Вас не тронут, пока не станет известен победитель. Заодно мы сможем поговорить.

  Она достала из миниатюрного шкафчика, в японском стиле, коробку с резными фигурками из слоновой кости.

  – Мой ход: d2 – d4.

  Ночное небо над замком Кобургберг прояснилось и открылось торжественной бесконечностью звёздной шири. Лес оживился выходом из замшелых нор и заскорузлых дупел разномастного зверья.

  Непобедимый Ёжик прямо взглянул в глаза своей собеседнице, и его потянуло на дальнейшую откровенность. От вида извивающегося сухопарого тела, облачённого в зелёное кимоно с серебряной каймой, или от близкого дыхания смерти, прошедшей мгновение назад совсем рядом, оценивающе-леденящим взглядом смеривши его душу, Ёжик с полминуты напыженно-настороженно принюхивался и вдруг прохрипел, озираясь с ошалевшим видом:


– Свою лучшую песню я сложил

Этой ночью.

На рассвете позабыв её

Благополучно.

Строки душу мне жгли,

Пылая!

Любовь, пари любовь –

Сияя!


Ты царишь в моей душе,

Дорогая!

Так, открой же сердце мне,

Моя Кобра!

Вихорь страсти путы рвёт,

Дорогая!

Ты в объятия ползёшь,

Моя Кобра!


Пожалуйста, вернись,

После ночи.

Я стремлюсь, я тороплюсь

На встречу!

Не хочу тебя терять

Моя Кобра!

Нам даровано судьбой

Это чудо!


Ты царишь в моей душе,

Дорогая!

Так, открой же сердце мне,

Моя Кобра!

Вихорь страсти путы рвёт,

Дорогая!

Ты в объятия ползёшь,

Моя Кобра!



Послесловие,

Сказанное с радужной нежностью:


Уймись Дура!

Иначе с джи2 на джи8 сиганёшь,

(без выхода в «дамки», конечно же).

Впрочем,

Уйду джентльменом,

Смакуй эту кость:

Я тебя не достоин!


  Она посмотрела на него глазами полными слёз жестокого огорчения, разбавленного мучительным осознанием рухнувших ожиданий, и прочитала надменно-ироническую улыбку, заигравшую в уголках его губ.

  Протянув алую розу, еле слышно прошептала:

  – А всё-таки …всё-таки, Вы хоть чуточку меня любите? Той – прежней любовью?

  – Довольно!

  – Я Вас не удерживаю – Вы свободны идти!

  Ёжик самозабвенно занюхнул аромат преподнесённой ему в дар розы и, гремя ботфортами со шпорами, грузно покондыбал к выходу, сшибая на своём пути случайно, а может, вовсе и нет, превосходные древнекитайские вазы тончайшего фарфора, задевая бесценные настенные гобелены, со вкусом и тщанием отобранные хозяйкой замка, испытывая вандалическое упоение от собственной безнаказанности, ещё более распаляемое осознанием беспомощности Кобры.

  Он откровенно наслаждался собственным волюнтаризмом, апофеозом вседозволенности и мыслью о том, что спустя мгновение его окружит неистовая ликующе-гогочущая толпа подобных ему сподвижников, поджидающих его в предместьях замка и готовых в случае надобности не задумываясь ринуться и сокрушить камни этой зловещей твердыни. Ему есть, чем похвастаться перед верным ему сбродом и отребьем лесного братства вольных стрелков Юловской Пущи – он несёт им весть о победе в шахматном поединке с опытнейшей гроссместершей, одержанном ценою блистательного дебюта (впоследствии вошедшего в классику древней игры под заглавием «Дебют Непобедимого Ёжика» или «Выходка…», пардон, «Выход Дракона»).

  Он ступал уверенно и неумолимо, подобно конкистадору, непреклонного в своём целеустремлённом рвении и ясно осознающего полное нравственное превосходство над поверженной и растерянной в собственном лживом тщедушии супостатшей.

  Своим откровением о разрыве отношений Ёжик умалял степень собственной ответственности, получая наконец-то долгожданную свободу маневра в противоборстве с врагами, приближёнными к Кобре, не отягощая собственную душу стесняющими угрызениями совести. Свобода и чистое сознание, переполняемое мыслями о вновь