Глазливая

понравилась?

- Начинается, - раздраженно подумал он. – Сколько можно? Я просто хочу домой, лечь и уснуть, а завтра что-нибудь более интересное произойдет.

- Если бы не нравилась, меня здесь не было.

Жанна нашла его глаза.
- Дима, я хочу уехать из этого города. Уехать с тобой.

- Уехать из рая? Ты шутишь? Ласковое море, тепло круглый год.
- Я бы ни за что отсюда не уехал, - Дима совсем не был готов к такому повороту.

- Это тебе кажется. Через пару месяцев закончится сезон, и здесь нечего будет делать. Заштормит, начнутся дожди. Скука!
- Возьми меня с собой.

- Жанна, мы же совсем не знаем друг друга. Одного вечера, поверь мне, недостаточно.

- Все, что надо, я о тебе узнала. Возьми, и ты не пожалеешь.

- А я ничего о тебе не знаю, - ее настойчивость начинала утомлять. – Ты молчала весь вечер. Я так и не понял, что тебе интересно, чем ты живешь. Секс у нас тоже не получился. Просто не понимаю, что у нас общего.

- Все у нас будет, знаю. Ты станешь у меня первым.

"О, Господи, она еще и девочка. Бывает же такое", - Дима опустил глаза.
- Милая девушка, люди живут вместе по разным причинам. По привычке, по расчету. Но лучше это делать по любви, хотя бы с этого начать. Для меня это важно.

- Но я же тебя люблю. Еще тогда, на пляже, я поняла, что ты – мой.

- Так не бывает, для этого нужно время. Мы же, в конце концов, взрослые люди. Давай, завтра поговорим, - Дима пытался закончить надоевший разговор.

- Я все поняла, ты хочешь уйти. Иди, упрашивать не стану. Только помни, что завтра у нас не будет. И без меня у тебя ничего не будет. Ничего и никогда. Я знаю.

- Это еще почему? Бред какой-то!

- Потому, что я глазлИвая.

- Прощай, Жанна, извини, если что не так.

- До свидания….., - она пристально посмотрела Диме в глаза и скрылась в черном проеме подъезда. – …с Павликом….

Дима вздрогнул. Почудилось? Поднимался ветер, может, это прошелестели тополиные листья.
"Откуда она может знать про Павлика? Точно, послышалось".

Ветер становился все сильнее, и Дмитрий побежал к автостраде. На пыльную дорожку упали первые капли, а через несколько секунд яркая вспышка прочертила небо. Загремел гром. Разверзлись хляби небесные, начался сильнейший ливень. Дима укрылся под старым тополем, прижался к морщинистому стволу, стараясь спрятаться от тугих струй. Бесполезно. Спустя пару минут одежда промокла. Впереди, в какой-то сотне метров, он увидел заколоченный магазин и по лужам помчал к крыльцу, укрытому козырьком. У дверей здесь даже было сухое место. Дима встал на светлый пятачок и перевел дух.

"Вот ведь угораздило! Лежал бы сейчас в своей постели и десятый сон досматривал. Надо было посадить барышню в такси, так нет, провожать потащился".

"Глазливая? А это еще что такое? Наверное, ясновидящая какая-нибудь. Обалдели они тут от скуки провинциальной".

Он вытащил зажигалку и над огнем подсушил изрядно промокшую сигарету. Прикурил и задумался, глядя на пламя….

    ****

- Павлик, оставил бы свою машину внизу. Там ведь было, где спрятать.

Мальчишка покраснел, но бросать игрушку не собирался. Упрямо сопел и  перебирался со ступеньки на ступеньку, стараясь не отстать. На крыше он поставил машинку на колеса и потащил за собой. На неровной бетонной плите игрушку потряхивало, стук пластмассовых колесиков был неприятен, и, казалось, его могли услышать на нижних этажах.

- Тише, Павлик. Вдруг здесь кто-нибудь есть.

Димка оглянулся и приложил палец к губам. Мальчишка снова взял машинку в руки и, осторожно ступая, стараясь обходить кучи строительного мусора, они пошли дальше, к лифтовой шахте, рядом с которой из кирпичей и досок старшие ребята соорудили скамейку.

- Садись, пока…, - Дима достал из кармана игрушечный маузер, чудный пистолет с длинным стволом. Пошарил под грудой битых кирпичей и извлек длинную “макаронину” артиллерийского пороха.

- Я так и знал, что подойдет, - он вставил “макаронину” в отверстие.
Порох идеально разместился в канале ствола, не болтался и выступал на пару сантиметров, как раз для того, чтобы поджечь.

- Димка, дай мне. Я буду огнеметчиком, пожалуйста.

- Ладно, держи пистолет. Только на меня не направляй.

Дима вытащил из кармана спички.
- Оставь ты эту машину, держи маузер двумя руками.

Павлик не хотел ничего слышать и левой рукой сжимал капроновую веревочку. При малейшем движении игрушка елозила по бетонной крошке, колеса скрипели и неприятно постукивали.

- Ну, ты готов? Зажигаю, - Дима чиркнул спичкой.

Порох загорелся мгновенно. Метровый язык пламени вырвался из ствола, ярко осветив черную дыру лифтового проема. Дима увидел, как покраснел от высокой температуры пистолет, и исказилось от боли лицо брата. Запахло паленым.

Павлик завизжал, уронил изрыгающий пламя маузер и отскочил назад, в сторону шахты. Пистолет, как волчок, закрутился на полу, выплюнув огненную струю под ноги мальчика.
Еще шаг назад, еще полшага, Павлик оказался на краю бездны, неловко взмахнул руками и скрылся во тьме. Машинка, в последний раз противно скрипнув колесиками, полетела вслед за хозяином. Короткий крик и тяжелый удар, там внизу.

- Паша, Павлик, ты живой, - Дима испуганно приблизился к краю плиты.

Было очень тихо. И страшно.

Дима попятился, сдвинул еще горячий пистолет и побежал к лестнице, размазывая слезы по щекам.
На вычищенной пламенем бетонной плите остался пожелтевший след, точно повторяющий контуры игрушечного маузера.

   ****

Сильнейший раскат, прямо над головой, и спустя мгновение ослепляющая вспышка, настолько яркая, что в ней потерялось слабое пламя зажигалки.
Тополь, под которым он еще недавно стоял, развалился на две части, словно рассеченный гигантской бритвой. Тяжелый удар упавшего дерева, и в воздухе появился запах озона. Дима запоздало вздрогнул и выронил зажигалку.

"Ну, братка, с тебя причитается. Бутылка коньяка, как минимум".

Он зябко поежился, представив возможные последствия. Обугленный труп неизвестного, без документов. Малосимпатичная картинка.

Ливень прекратился также неожиданно, как и начался.
Дима вышел из-под козырька и направился, было, к автостраде, но потом повернул к сломанному тополю. Молния поразила дерево на высоте двух метров, сделав косой неровный срез. Дмитрий поднял руку и с опаской дотронулся до теплой обугленной сердцевины.

- Рассказать кому, не поверят.

Когда впереди послышался шум автострады, он перешел с бега на быстрый шаг и через минуту стоял на обочине, подняв руку. Водяная пыль, взбитая сотнями колес, висела над дорожным полотном и причудливо искрила в лучах фар. Желтые огоньки автомобильной оптики казались в несколько раз больше, чем были в действительности. Секунда-другая и рядом пронесется машина, обдав фонтанами брызг.

Лишь через десять минут Диме улыбнулась удача. От плотного потока отделилась легковушка, и, зачастив сигналом поворота, остановилась на обочине.
Дмитрий увидел на крыше фонарь с шашечками, а затем без лишних переговоров залез в салон.

- До пансионата, знаете, где это? Только по дороге остановите у какого-нибудь магазина, за сигаретами схожу, - обещанный самому себе коньяк следовало купить, как можно скорее.

- Пятьсот. Ночной тариф, - ответил низкий женский голос.

Дима повернул голову и увидел на водительском месте даму предпенсионного возраста.
- Нормально. Поехали. В первый раз вижу женщину-таксиста.

- Загадывай желание. Здесь я одна, такая.

Она лихо выкрутила руль и довольно бесцеремонно перестроилась в крайний левый ряд.

- Скажите, вы отсюда родом?

- Всю жизнь тут прожила, здесь и на погост отнесут. А что?

- Слово новое услышал. Глазливая. Может, знаете, что это такое?

Машина дернулась и заметно сбавила скорость.
- Неужто, с глазливой познакомился? Не повезло тебе парень, коли так.

- Это еще почему? Расскажите, мне интересно.

- Сглаз, порча. Слышал, наверное? Есть в наших краях бабы такие, темноглазые. Ведьмы. Знаю, что и здесь одна живет. Сама, правда, не видела, врать не стану. Но люди говорили.

- Бред – все это. Средневековье какое-то.

- Хочешь, верь, а хочешь, не верь. А только, что слышала, то и рассказываю. Говорят, они и лечить могут, но только делают это редко. Близких людей пользуют да тех, кто понравился. Но если возненавидят кого, то и до беды не далеко.

- Да ладно? Что же они могут, такого?

- Год назад, здесь один отдыхающий повесился. А незадолго его с глазливой видели. Вот и думай. Когда с делом этим разбирались, всю комнату перерыли. Не записки предсмертной, ничего. И дома у него все в порядке, семья хорошая. Не было причины в петлю лезть. А только, это глазливой  дело.

- Допустим, все - правда. Что же, ничего с порчей поделать нельзя. Снимают ее ведь как-то?

- Сглаз от глазливой только глазливая и снимет. А лучше от них подальше держаться. В глаза им, главное, не смотреть. Как там, по науке, не знаю, но вот, что думаю. У каждого человека есть ангел-хранитель, у самого, наверное, такие случаи были, когда чудо какое-нибудь происходило. Подумаешь, так обязательно вспомнишь. Глазливые как-то делают, что хранитель своего подопечного видеть перестает, как будто и нет человека такого. А если у тебя какая-нибудь беда впереди, так она обязательно случится. Рано или поздно.

- Ну, бабка, придумала, - довольно усмехнулась женщина и дальше не проронила ни слова.

В номере Дима сбросил мокрые тряпки и переоделся. Дунул в казенный стакан, а потом наполнил его до краев. Взял конфету из открытой для Жанны коробки и торопливо, без должного уважения, выпил янтарный напиток. Несколько минут в голове беспорядочно вертелись какие-то обрывки мыслей. Прощальный взгляд Жанны, обугленный тополь, женщина из таксомотора – все это, помноженное на озноб не успевшего согреться тела, вызывало сильное беспокойство. Дима посмотрел на будильник. Начало пятого. Через пару часов солнце взойдет, начнется новый день.

"Как там, у классиков. До первых петухов продержаться".

Он поудобней устроился в кресле, зажег сигарету и, не торопясь, смакуя, допил коньяк. Напиток, наконец, подействовал, Дима согрелся, и беспокойство отступило.

"Сказки провинциальные, дурью народ мается. Повесился, говорите? Не дождетесь, у меня и веревки то нет".

Он лениво потянулся и задремал.

    ****

Из стены вышел Павлик. Штукатурка, выкрашенная светлой краской, вдруг потемнела, обрела человеческие контуры и треснула, а затем беззвучно рухнула на пол.
Мальчишка был в тех же коротких штанишках, в испачканной мелом синей футболке с номером десять. Игрушечная машинка, противно поскрипывая колесами, выкатилась вслед, повинуясь маленькой, в ожогах, руке, сжимающей капроновую нить.
Медленно, с опаской глядя под ноги, он направился к темному проему балконной двери.

- Паша, Павлик, подожди. Иди ко мне, это же я, - Дима поднялся из кресла.

Мальчишка не слышал. Он шагнул на балкон и растаял, как бестелесный фантом.

Дима сунул ноги в кроссовки и, не зашнуровывая, бросился вслед.
Некоторое время он бежал в полной темноте, ориентируясь по стуку автомобильных колесиков.

- Чертовы шнурки, лишь бы не упасть.

Внезапно кромешная тьма сменилась полумраком. Серые бетонные стены излучали слабый мерцающий свет. И Дима увидел брата.

Волоча за собой машину, он приближался к лифтовой шахте. Она находилась в какой-то паре шагов от мальчишки. В опасной