Кайфуево. Часть третья

более! Представьте, если вдруг какому-нибудь математику, вдохновлённому вашим примером, тоже шлея под хвост попадёт! Что, назавтра число Пи вдруг станет три шестьдесят две или четыре двенадцать? А восход, по прихоти некоего тщеславного астронома, вдруг назначат на западе? Какого чёрта вы, словесники, аки политики с юристами, нам ваши законы вчиняете? Язык без вас тысячи лет жил и точно так же сам и проживёт ещё парочку-другую тысячелетий, пока другого средства коммуникации не изобретут. Наблюдайте, ребята - вот вам за что зарплату начисляют! А наша родная Глокая Куздра как-нибудь и без ваших указок обойдётся. Впрочем, куздра-то как раз и не такое переваривала за свою нелёгкую долгую жизнь. Вы лучше нас пощадите!..
Нет, мне конечно по барабану, как именно вы меня с детства научите говорить. Важно только, чтоб с младых ногтей и одинаково - всех. Язык ведь нужен лишь для того, чтоб люди друг друга понимали. Поэтому я голосую всего за два правила: за последовательность и за как можно меньше необоснованных или надуманных исключений. Какого, спрашивается, лешего вы тогда вождей вожжами не обзываете? Боитесь, что они, вожди, вам этими самыми вожжами да по мягким местам? И поделом, скажу я. А я, родные мои, редко когда вождям симпатизирую! Ладно, допустим. Я ошибаюсь и это не только наши с учёным кренделем бабушки говорят „дожжь“, а полстраны так говорит - допустим. Я переучусь, я не гордый. Но тогда почему ты, лысый, не заставляешь меня говорить „ложи“ вместо „клади“, а? Наоборот, лысый, ты бьёшься в истерике и брызжешь ядовитой слюной:
Только через мой труп! Этому не бывать! Нет такого слова - в природе не существует!
А здесь-то, парень, и к бабке ходить не надобно. Невооружённым взглядом видно, что уже большинство так говорит, а сопротивляемся только ты да я, да мы с тобой. А труп твой лысый и нафиг никому не нужен, даже в Кунсткамеру! И помяни моё слово, лысый: не ты, так твой внук занесёт в не столь отдалённом будущем в словарь глагол „ложить“ как норму русского языка. И пусть тебе этот кошмар теперь снится, лысый, кажный божий день!
Видали, братцы, как я его положил, а потом наложил и даже наклал? А что - пусть не суётся ко мне с утра под горячую руку!
...И ведь полегчало мне, братцы! Ей богу, отпустило! Даже с командором ругаться расхотелось, а наоборот, захотелось сказать ему что-то тёплое и вечное. Обязательно вечное!
А командор... Командор даже и не думал слушать про вечное!
- Подонок! Ты моё стихотворение спёр! Так вероломно и подло! Воспользовался моим беззащитным состоянием! Такое только я - я! - мог себе в пору бесшабашной юности позволить, когда Оксана Батьковна уснула вдруг с устатку да наливочки сладенькой, щедро мною весь вечер подливаемой, а я ей ... предложение сделал! И это я нам с ней стихи посвятил, а не тебе, покоритель незабудок! Ты смял, растоптал этот нежный цветочек, как и те миленькие ни в чем не повинные незабудки. Святое испоганил!
- Да пойми ты, чудак человек! - говорю, - нам с тобой просто необходимо держаться вместе. Как Минину с Пожарским, как Сакко и Ванцетти, как Склодовским-Кюри, как Ульянову, Ленину и Крупскому, наконец! Мы, только мы с тобой можем друг другу помочь. И никто кроме нас! Тут ведь как получается: два варианта всего... Ну сам посуди: либо моё произведение тебя с твоим стихом прославит, либо, наоборот, твой стих с тобой прославятся благодаря моему произведению…
Да? Вы, друзья, тоже заметили? Умнички! Только Мишане не говорите - он пока не заметил…
- Ну, Димон, - смягчился вдруг командор, слегка поразмыслив, - Ты ведь меня просто не так понял. Я хотел сказать, что, может, я тебе другое стихотворение для рассказа отдам, где я душу наизнанку выворачиваю? А, Димон?
- Дурачина ты, Мишаня, простофиля... И ничего-то ты не понял. Ты ведь мне сам вчера объяснял, что именно пипл хавает... Да ты не душу должен выворачивать наизнанку, а кишки! И не себе, а публике. И не от глубокомыслия, а, напротив, от смеха, неизвестности или от ужаса. Иначе будем мы с тобой, Мишаня, писать, как и раньше писали - ты стихи, а я музыку - в стол. И вот так, на посиделках наших друг дружке исполнять…
- Но нам ведь нравится процесс, не так ли, дружище?
- Ещё как!
- Тогда выпьем?
- За творчество?
- Ага... И за вечность…
- Выпьем!..
- Я вот вам щас выпью! Я вам щас выпью! Ополоумели совсем, колдыри окаянные! А ехать нам - не забыли?
- Уймись, женщина! Ну, решили два великих гения остограмиться поутру – что ж в этом предосудительного? Конституция даже этого не запрещает. А ехать-то ещё когда! К вечеру будем, как огурцы!
- Да знаю я вас, огурцов! Учти, я по этим буеракам машину не поведу, политрук грёбаный.
- Не по уста-а-аву, Танюшка, не по уставу... - вступился за меня командор. У него не зря пятёрка по военной ... топографии, его ночью разбуди - он твёрдо помнит, что никаких политруков с сорок второго и в помине нет, - Обращайтесь, товарищ рядовой запаса, к должностному лицу по форме - товарищ замполит! А ещё лучше - дорогой товарищ замполит ... или хотя-бы любимый...
- Да я…
- Мол-чать! Пять шагов вперёд! Три наряда вне очере...
 Ага! Это он Таньку перекричать думал!
- Да я вам сейчас такие наряды пошью - век не забудете! А этот-то, точно - не политрук! Куда ему! Он пол-литрук! С утра уже глазки масленые!
- Слыхал? А ты, Мишаня, получается - литрук. Причём в обоих случаях. Днём, потому что тебе по должности никак не меньше литрухи полагается, а к полуночи ты, как есть - литературный руководитель. А я и там, и там - пол-литрук. И с субординацией, опять-же, всё в порядке.
Вот вы представляете себе, с каким настроением нам после этого пришлось завтракать?! Ну что за дела? Нам с Мишаней пришлось, прям как в студенческие годы в пельменной за углом, где на стене крупными буквами предостережение под страхом крупных неприятностей с собой не приносить, разливать буквально под столом, пока хозяюшки наши бегали посолить яишенку с лисичками.
Хорошо хоть дождик кончился и даже солнышко из-за тучки робко к нам на полянку заглянуло, как-бы спрашивая разрешения: можно? Ещё бы не можно! Ещё как даже можно! Мы сюда за тобой и приехали, родное! Милости просим к нашему шалашу...
Но, или мы недостаточно вежливо приглашали, или вообще потому как выпить не предложили - не до того ведь было: поди уследи за нашими шустрыми поварихами! - но солнышко с нами надолго не задержалось. Так и соревновались они потом целый день с дождиком - кто кого на небесах пересидит. А мы, значит, как зайцы - туда-сюда бегаем по мокрым кустам. То на пляж, то обратно - под шатёр.
 Но нам и под шатром весело - вы не думайте! Наоборот, это только на пляже нам не до веселья и зуб на зуб не попадает. Только „шубейку“ скинешь и подставишь солнышку правый бок - глядь, а солнышко уже и выключили, и на левый бок, стало быть, его не хватило - жди давай следующей солнечной вылазки! Мучение одно! Только Мишаня один приговаривает:
- А мне тепло. Мне тепло. Объявлено лето - всем радоваться!
Как же! После ста пятидесяти всем тепло! Особенно с такой подкожной „телогрейкой“! А я вот тощенький - мне и сто пятьдесят плохо помогают. А больше-то не-е-ет... Не рассчитали мы с Мишаней наши запасы - надо будет хоть в следующий раз не обазуриться, н.з. куда-нибудь заныкать.
 Словом, под шатёр мы бежим даже, я бы сказал, с радостью. Там нас ждут и карты, и стрельба по пустым банкам из пневматической винтовки - а через дождь она вообще становится непредсказуемой, но потому только более интересной, и так любимые нами словесные забавы. А их ведь можно придумать великое множество и совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, как командор. Ну, допустим, рассказ можно сочинить. Каждый, в свою очередь, по фразе придумывает и вообще хрен знает, чем это всё закончится. Можно просто придумывать, а можно через „хорошо-плохо“. Помните, даже мультик такой был:
...И упал он с самолёта.
- Это плохо...
- Но у него был парашют.
- Это хорошо!
- Но он не раскрылся!
- Это плохо…
- Зато внизу стоял большой стог.
- Это хорошо!
- А в стогу воткнуты вилы зубьями вверх.
- Это плохо…
- Но он на них не попал!
- Это хорошо!
- Но он и на стог не попал!
- Это плохо…
И так далее... А можно какие-то ограничения вводить. Про ДПС вы уже всё вчера поняли, я надеюсь, но можно ведь и ещё жёстче сделать. Например, мини-рассказы с использованием всего одной согласной - согласны? Давайте представим, что это мы с вами сейчас играем - давайте? Ну и лысого того возьмём, филолога-задаваку, чтоб сильно не задавался, а напряг наконец-то лысину свою высокомерную, но главным-то образом для того, чтоб нам ДПС эту поровну распилить.
Сперва будто он начинает: Додуди дядя до „До“ и дай дуду деду.
А потом как бы вы: Поп папе по пуп и поп папе - по попе. Пой, папа! А папа пи-пи и п-у-у...
И я завершаю: Соси, Сосо, сисю, суй осе соус, сей сою и уссысь с сессии.
Видите, этот книжный червь продул. Так ему, лысому, и надо! А мы с вами, как всегда, молодцом!
Ну и конечно всем известные настольные игры. Нарды, шашки и шахматы отвергаем сразу. Хорошие игры, но они не коллективные и уж, тем более, не „под водочку“.
Кости, по заграничному - Ятси, хороши, но также, когда много народу, слишком затянуты, несмотря даже на то, что мы их тоже усовершенствовали. Американишки за голову схватятся, когда, например, нашу „армянскую улицу“ увидят! Больше всего для компании всё же карты подходят, согласитесь! Не придумало человечество пока ничего более подходящего. Лишь годы спустя повезём мы в Кайфуево ещё одну такую же потрясную игру.
А пока - карты! Только вот что я вам скажу, братцы... Если вы хотите веселиться без затей, просто от процесса игры, то и игры выбирайте соответствующие. Сами посудите: если, к примеру, вы в „верю-не верю“ сражаетесь, то вам и добавочных увеселительных бесед не требуется - игра всё сделает за вас. Преферанс настраивает на философский лад и тоже, как шахматы, для большой команды не годится; покеристам и подавно лучше вообще молчать в тряпочку, особенно при игре на деньги, чтоб себя ненароком не выдать. А вот Дураки, подкидной с переводным, нейтральны и посему настоятельно требуют дополнительных словесных „вливаний“. Ну так мы, братцы, и вливали, как могли, коль до Дурака дело доходило. А беседы под Дурака, сами знаете, какие. Дурацкие...
Конечно, иногда мы и об игре пару слов ввинчивали и тактические приёмы своих партнёров обсуждали. Как же без этого - мы ведь играем всё-таки, а не просто лясы точим...
- Мама, ты что, с дуба рухнула? Ты чего с бубей заходишь - у него ведь полная рука красноты! C виней надо, дурында!
- Свиней? Каких свиней? Причём тут свиньи?
- О, боже, папа, с кем мы сели играть! Пики бросай, говорю!
- Мишань, а пики это такие чёрненькие листочки?
- Скорее, лопаточки…
- О-о, спасибо, Танюшечка, одна ты меня понимаешь!
- Витя?
- А что Витя - у меня ничего нет!
- Куда восьмую пихаешь?! Первый отбой - пять штук!
- Папик, у тебя же доброе сердце! А мне так не идёт этот огромный вульгарный веер в моей элегантной ручке! Ну па-апик?!
- Витя?
- Ну что Витя? - Я пас...
- Димасик, отобьёшься?
- Поверни-ка руку побольше... ага, так, так... - отобьюсь...
- Ты что, в мои карты смотришь? Какое низкое коварство!
- Витя?
- Что Витя? - отбой...
- Ёк макарёк! Да куда же вы все прёте! Я первый заходил! Отлезь, говорю, гнида!
- Мишель! Дети!
- А что?