человеческое в себе. Мы не знаем его дальнейшего пути. Может, он погиб в бою, может был повешен своими уже как предатель, может он даже выжил. Так ли это важно? Его жизнь, жизнь морального калеки, навсегда потеряла смысл и цель, черпая их из самой себя, в отличие от последнего спившегося инвалида, который и в пьяном бреду помнит, за что отдавал ноги и жизнь. Рыбак – это образ души на распутье, свернувшей не туда. Именно из-за этого мы не можем назвать его антиподом главного положительного персонажа – Сотникова. Таковым является следователь – Портнов.
Роль Портнова, блестяще воплощена в нескольких небольших по продолжительности сценах огромным талантом замечательного актёра Анатолия Солоницына. Этот двуличный характер, восхищающийся своим ничтожеством, раздувающий свою мелочную подлость до границ мироздания, этот дьявол, нет, чёрт, угодливый прислужник с циничными мыслями и крысиными чертами лица, возможно, является тем, чем станет Рыбак по прошествии долгих лет. Он, как и Сотников,- интеллигент, о чём тот узнаёт с большим изумлением. Откуда это изумление? Вопреки сегодняшнему, распространённо-пренебрежительному мнению, интеллигенция – это не род деятельности, не хорошие манеры, и даже не университетское образование. Интеллигенция -, о чём у нас ещё помнили до того, как младшие сотрудники всяких НИИ начали прибирать к рукам страну,- это прежде всего красота души. Это и д е а л ы, с т р е м л е н и я, о б р а з м ы с л е й и ж и з н и, это п о д в и ж н и ч е с т в о. Поэтому Портнов – ложный интеллигент, его убеждения так же ложны, как нацистская теория о превосходстве рас. Интеллигенция н е у ч и т народ, а у ч и т с я у народа, интеллигент н е в е д ё т народ, а и д ё т с н и м, в первых рядах, интеллигенция и д ё т в н а р о д, а не с т о и т н а д н и м. Такому человеку все равны, что «комуняки», что фашисты, потому что он узнал одну твёрдую истину, которую пытался доказать Сотникову: «Всё равно вы сдохнете», а что там будет на Земле – Царство Коммунизма или Тысячелетний Райх – уже не имеет значения. У этого человека нет идеалов, у него идеология, которой он вертит как хочет. Доживи он до наших дней, он мог бы быть кем угодно: единороссом, коммунистом, либерал-демократом или ещё кем-то, потому что он ни во что не верит, кроме себя. Если Рыбак, в своей трагической участи, ещё чувствует живую связь с народом, если его грызёт совесть от совершённого, то Портнову даже неважен язык, на котором он говорит: что русский, что немецкий, всё едино. Кто сильнее – тот и прав. Победителей не судят. Если к Рыбаку можно испытывать хоть какую-то жалость, как к запутавшемуся солдату, то к Портнову нет, ибо он из тех, кто держится поближе к кормушке, к вертикали власти, ради чего он будет оправдывать любую несправедливость, любую эксплуатацию, любую гадость во имя правящих. Но одно всё же в этом холуе неподдельно: интерес,- может даже уважение, если он способен на другие чувства, кроме идолопоклонства и чинопочитания,- к Сотникову, в котором он видит то, чего у него нет, то, во что он не верит в других… Мы должны обратиться к этому образу, чтобы попытаться определить: что же это?
До определённого момента Сотников особого восхищения не вызывает: тщедушный, больной, барахтающийся на зыбкой границе между жизнью и смертью, он даже жалости не вызывает, так, снисхождение только к этому офицеришке, прибившемуся к партизанскому отряду и явно не выносящему всех тягот и лишений воинской службы. В момент перестрелки с немцами, когда он демонстрирует готовность на самоубийство, можно даже испытать облегчение от того, что Рыбак, наконец, избавится от этой обузы. Тем более, что и в плен, в дальнейшем, они попадут благодаря Сотникову. В этом персонаже важно отметить одну, наверное, даже главную черту, а именно: п р е о б р а ж е н и е. Физически он преображается, выпрямляя спину, с огоньком в глазах смотря на следователя, словно коммунист с плаката, во второй части фильма. Духовное же преображение наступило в нём, видимо, давно. Конечно, в советском военно-патриотическом фильме не могло вестись речи о Боге. Но по суровому, мученическому, светящемуся во тьме подвала лику Бориса Плотникова, подчёркиваемому восхитительной операторской работой, мы можем видеть, словно Божий образ перед тусклой лампадкой, осознание Сотниковым своей цели и назначения, принятие мученической смерти во имя Вечной жизни. Это уже не человек,- к нему, как мотыльки на свет, тянутся грешные души узников подвала, ищущие понимания и прощения, черпающие силы из неведомо каким чудом оказавшегося здесь святого. И лишь один потом отвернётся от него в этом Восхождении на другие уровни Бытия. Библейские аллюзии очевидны, когда кто-то из толпы, под дулом автомата приведённой смотреть на казнь, шепчет Рыбаку: «Иуда».
Я, к чести сказать, не разделяю религиозных убеждений авторов фильма. Вопреки известной пословице, думаю, что и в окопах, даже под огнём, бывают атеисты. Вспоминая вышеуказанный рассказ Сартра, замечу, что в его безбожном мире, в этом царстве Абсурда, зло побеждает даже тогда, когда члены отряда, под страхом смерти, не выдают своего командира. Нацисты находят его по данным, выложенным с целью дезинформации. И поэтому нам важно знать ответ на вопрос: есть ли ценность в жизни и смерти в отсутствие загробного воздаяния? Бессмысленны ли многомиллионные потери, если нет Высшей справедливости, если нацисты и бывшие палачи смеют разгуливать по улицам с гордо поднятыми флагами? Действительно ли, коммунизм и нацизм равны в своей человекобожественной сущности, и нашу семидесятилетнюю историю позволено хаять кому ни попадя?
Решать это каждому самостоятельно, и у меня нет всеобъемлющих ответов. Но, перефразируя известные строки, скажу, что бои велись не ради славы, ради ж и з н и н а З е м л е. Более того, ради достойной жизни. По праву памяти мы обложены высочайшим долгом – продолжать Жизнь не ради неё самой, но ради идеалов, за которые умирали наши солдаты. И я хочу напомнить эти идеалы: Свобода, Равенство и Братство. И это не те идолы, ради которых убивают, насилуют и казнят. Это те идеалы, ради которых творят, действуют, борются и с которыми умирают на устах. Я не боюсь Божьего суда. Я боюсь не оправдать своей жизнью чужую смерть, тем более смерть миллионов. Солдаты, не жалевшие живота своего, получили высочайшее право – судить других Высшей мерой. Жизнь это знамя, которое поднимут, если оно выпадет из твоих рук. Бойцы охраняют знамя до последнего, ибо без него нет полка. Это знамя находится сейчас в твоих руках. Мне остаётся лишь задать два вопроса тебе, читающий:
Достоин ли ты его?
Что ты на нём напишешь?
8мая 2013 года.
