НЕ ИЩИ ЗВЕРЯ МОЕГО

тысяча девятьсот семьдесят шестой год двадцать третьего июля в пятницу в пионерском лагере "Орлёнок" посланник сатаны вместе со своими агентами пытался произвести колдовской ритуал, по которому зачать наследника сатаны… Но, слава Богу, их план не удался…  Спаслись только двое детей - это Светлана Кудряшова и Виктор Семшов! – говоря это, отец Мефодий встал со своего места и указал рукой на побледневшего Виктора.
- Да, да, да, это были вы, Виктор! – продолжил отец Мефодий, подойдя к Виктору.
- Это была ваша первая встреча с "ним". Но продолжим.. Июль тысяча девятьсот восемьдесят второго года новое посещение, но старые лица. Снова в центре внимания Светлана Кудряшова. Она со своими друзьями находит крест, имеющий огромную мистическую силу. Посланник не унимается, не оставляет попыток зачать наследника. И в этот раз ему это удаётся! Удаётся, благодаря защите магического креста. И кто же носит этот плод?! Да всё та же Светлана Кудряшова!.. Я шёл за ним след в след. Мне не хватало лишь финального прыжка для удара, чтобы раздавить всю эту нечисть. Но они, почуяв неладное, заперли меня. И надолго потерялся бы их след, если бы не ваш брат, Дима. Ведь детёнышу раз в год нужна свежая  кровь для подзарядки. Вот они  и выбрали подружку Юры. Ну а дальше вы и сами всё знаете… - отец Мефодий замолчал.
- Как-то странно слышать всё это в наше время электроники и прогресса. Сказки какие-то! – пожал плечами Дима. – Вы ещё про Кощея расскажите!
- Пожалуйста! Кощей – это тот же посланник. А насчёт века электроники, так вспомните, как Кощей узнавал, что где творится?
- Ну, ему-то было совсем просто! Взял тарелочку, пустил по ней яблочко, и всё видишь.
- Совершенно верно! А скажите, эта самая тарелочка вам ничего не напоминает?! А спутниковые антенны как называются?
- Тарелки! – тихо ответил Дима.
- То-то! Спутник находится на орбите, и земля вращается, как яблоко, по его тарелочке! А живая и мёртвая вода?! Это же совсем просто! Что даёт жизнь, что творит новую жизнь? Конечно же, сперма! А в чём нет жизни? Месячные! Сказки, мифы, легенда - всё это наша история, наше прошлое и наше будущее. И от нас с вами зависит, какое оно будет – это будущее…
- Ну что же, если мы должны были встретиться, мы встретились. Но у меня встречный вопрос: "Почему у вас такой более чем странный сад и дом? – спросил Дима. - И какие у вас "у нас дальнейшие планы?"
- Вы видели, что творится у меня на огороде? Всё сгорело. Сгорело за час до вашего прихода, а это знак! Они где-то здесь, они рядом! И  не зря Митька так нервничает. А он сегодня с утра места себе не находит! – ответил отец Мефодий, и тут же послышался скрип половицы в сенях.
Наташа вздрогнула и прижалась к Виктору. Отец Мефодий глазами дал знак Митьке, и тот встал. Подойдя к печи, Митька взял большой кованый крест, стоящий у стены, и медленно пошёл в сени.
- Не волнуйтесь, Митька знает, что нужно делать, да и в дом этот им не так-то и легко проникнуть. Я постарался максимально защитить его от сил тьмы. Но если их соберётся тринадцать, и они проведут ритуал шабаша, нам не устоять!
Вдруг словно кто-то огромным молотом сильно стукнул в стену. От этого удара вздрогнули подвешенные под потолок талисманы и обереги. И даже массивный дубовый стол качнулся и снова замер в своём величественном спокойствии. Отец Мефодий, встал со своего места, тихо, но уверенно скомандовал :
- Они переходят в атаку, и нам нужно достойно их встретить! Вы, - он обратился к Наташе, - возьмите на печи в коробке свечи и расставьте их по углам, и окнам, да у двери. Везде, где есть формы подсвечника. А мы с вами, молодые люди, вооружимся вот этим!  
И он, открыв сундук, достал из него нечто вроде арбалета. Хотя почему вроде? Это и был самый настоящий арбалет.
- Вот из такой штуки наши предки убивали этих мерзких существ, называемых в разных местах по-разному, именуемых у нас вампирами, оборотнями, упырями.
- Но я слышал, что их просто так не убьёшь ?! – спросил Дима. – Вроде, нужен или осиновый кол, или серебряная пуля.
- Совершенно верно! Но можно так же использовать и кованые освящённые стрелы, что  у нас и имеется в наличии. Надеюсь, что пользоваться этим видом оружия вы сумеете?!
- Без проблем! – ответил Виктор.
- А кто же всё это сделал? Ну, я имею в виду работы по металлу.
- Так всё это и есть Митькина работа. Он ведь кузнец, да какой! В его руках металл оживает.
- Митька-кузнец? Интересно… А я бы, вот если бы не знала, а просто так встретила его на улице, скорее бы решила, что он урка какой-то.
- А это не далеко от истины. Ведь мы с ним  в лагере и познакомились…
- Митька сидел?!
- Да, за убийство!
- Ничего себе поворотик! – растерянно пробормотал Дима.
- Послушайте, ребята, это же не смешно! Ну, ладно, свечи там зажечь, ну поговорить, но арбалет - это… арбалет, им же можно убить, а это уже не шутки! – явно нервничая, сказала Наташа.
- Вот и хорошо! Мы их почикаем, а ты нас посадишь! – попытался пошутить  Дима, но никто его не поддержал.
- Да, убийство! Но убийство не людей, а тварей поганых! – ответил отец Мефодий.
- Не нам судить их и решать, кто тварь, а кто человек! – настаивала Наташа. Отец Мефодий, отложив в сторону какие-то приспособления, подошёл к Наташе и внимательно посмотрел ей в глаза. Затем от молча сел к столу.
- Вас удивило, что Митька отбывал срок за убийство?! Хорошо, я расскажу вам всё…

Глава – 10 –

Дед Митьки, Афанасий Колюжный, был родом из Смоленской губернии, села Тупино. Революцию Афанасий принял с радостью, как говорится, всей душою. А посему и вступил в ряды отряда товарища Буланова, красного командира. Воевал Афанасий храбро, за что и был в почёте и уважении, как у бойцов, так и у командира. В году 1919, как раз в июле месяце, вызвали Афанасия в Ревком и дали направление на работу в ГУБЧЕКА. Это было, безусловное доверие, которое сам Афанасий торжественно обещал оправдать. Работа в ЧК коренным образом отличалась от его прежней службы в красном отряде, где всё было предельно просто: вот он враг, а вот тут наши и нет двух мнений, как говорил командир отряда товарищ Буланов, контру в расход! Но  чекистам нужно было сначала вычислить  и найти скрытого врага, а уж потом и всё остальное…
А враг маскировался умело. И приходилось чекистам под пытками выбивать признания от врагов революции. Сначала Афанасий сомневался в причастности некоторых и даже верил оным, но очень быстро такие чувства, как жалость и  сострадание покинули его душу, и из него, как и из многих других его товарищей, вырвался зверь. И уже именно он, зверь этот, а не сам человек, вершил дела рукой его…
Шли годы, Афанасий стал начальником отдела и семьянином. У него родился сын, которого любил он, Афанасий, больше жизни своей…
Когда у сына родился сын, Афанасий был уверен, что внука назовут в его честь Афанасием, но невестка была категорически против. Она так и сказала мужу:
- Я не хочу, чтобы с именем мой сын принял на себя и судьбу деда. Грехи его, которые не смыть ничем, как только кровью!
И побежала она в ЗАГС и дала имя ребёночку – Дмитрий…
А мальчонка-то был ну как две капли воды похож на деда, что было видно всем. А дед смотрел на малыша, тихо вздыхая, словно вспоминая что-то своё сокровенное, которое-то и выходило из самой глубины его огрубевшей души, только когда он был рядом с внуком…
Умирал Афанасий, как и все изверги, тяжело. Словно душа его металась от одной двери к другой, стуча и прося впустить её, но нигде ей не открывали, а лишь души убиенных и замученных Афанасием людей выходили из тех дверей и молча смотрели на его душу. Но их молчание было страшнее самых страшных укоров и обвинений…
Почувствовав, что ему остались считанные часы, Афанасий попросил позвать к нему внука. Когда двенадцатилетний Митя подошёл к кровати умирающего деда, ему стало страшно. Перед ним лежал страшный, высохший старик. Впалые глаза и щёки, дрожащие губы и длинные костлявые пальцы рук, всё это настолько испугало мальчика, что он хотел, было выбежать  из комнаты, но ноги его не слушались. Наоборот, ноги его, медленно ступая, несли его тело к умирающему деду. Ужас холодил ребёнку грудь и сердце. Казалось, что старик спит… Вдруг веки его дрогнули и глаза приоткрылось. По губам пробежала волна, за ней ещё одна. Мите показалось, что некое подобие улыбки появилось на лице деда. Как вдруг он услышал тихий голос.
- Слушай меня, внук мой Дмитрий… Я прожил жизнь и прожил не так. Зло, зло, зло! Много, очень много зла принёс я людям. Зла, боли и страданий! Но не прошу я сейчас у тебя покаяния. Не в силах тебе снять грехи дедовы с рода нашего, а род наш проклятый, до седьмого колена проклятый, от меня и до меня проклятый. И не сбросить, не выкупить печать эту…  
Дед говорил тихо и медленно, делая большие паузы.
- Но я не хочу, чтобы ты и дети твои жили с этим… Слушай же меня внимательно. Когда я умру, найди в сундуке моём маленькую металлическую коробочку. Ты её не открывай, а выжди момент, когда рядом с гробом не будет никого, да положи коробочку эту, под мою подушку… Ты должен это сделать, как бы страшно тебе не было. На кладбище ты не ходи ни в день похорон,  а и никогда! Пока все будут на кладбище, достань из сундука моего другую коробочку, ту, что на самом дне лежит. Её откроешь лишь тогда, когда жениться надумаешь. В ней ответ тебе, что делать дальше… Сказав это, старик замолчал, а затем вдруг изогнулся всем телом. На его лице появилась гримаса боли, жуткой боли. Его правая рука приподнялась. И высохший, длинный указательный палец показал куда-то в сторону окна своим длинным и жёлтым ногтем. Митя повернулся к окну и обмер  - с улицы через окно на него смотрела огромная летучая мышь. Она скалила свои мелкие зубки и дышала прямо на оконное стекло. Митя вскрикнул и выбежал из комнаты. Уже в дверях он обернулся и увидел, как мышь, сидя на груди деда, широко  раскрыла своими лапками ему рот, из которого серым облачком вылетело что-то похожее на человека, только прозрачного и грустного. А мышь с радостным визгом схватила это облачко за горло зубами и, взмахнув крыльями, улетела на улицу сквозь стену…
Уже прошло два дня, как дед умер, но Митя так и не положил коробочку в гроб, как просил его сделать дед. Нет, он не забыл, просто… Просто ему было очень страшно. Один раз он выбрал момент, когда никого не было у гроба, и  подошёл к нему. Дед лежал в чёрном костюме, сложив руки на груди… Митя подошёл к изголовью так близко, что смог хорошо разглядеть лицо деда. Да, это был дед, его дед, но что-то было в лице покойника чужое, что-то страшное и отпугивающее. Кожа сухой плёнкой обтягивала череп… Митя дрожащей рукой, поднёс коробочку к подушке. Оставалось всего лишь приподнять подушку вместе с головой деда и подложить под неё коробочку. Но это было самое страшное – дотронуться до гроба. Капли холодного пота катились по его лицу, Митя весь дрожал. Вдруг прямо за его спиной скрипнула половица. Мальчик вздрогнул и обернулся. Позади никого не было, и Митя быстро выбежал из комнаты… Уснул Митя сразу, словно мама, выключив свет в его комнате, вместе с ним выключила и его подсознание… Сон был коротким, но страшным. Во сне Митя вдруг оказался в каком-то подвале, в одной из камер, где проходил допрос… На табуретке сидел большой человек. У него были длинные волосы и такая же большая, как он сам,