НЕ ИЩИ ЗВЕРЯ МОЕГО

несколько метров, что он  успел пройти в тоннеле, Виктор заскочил в комнату.   Митька  всё ещё сидел на полу.
- Я пришёл, – тихо сказал Виктор, наклоняясь к Митьке.
- Я должен передать тебе вот это, – прошептал Митька, снимая с шеи крестик. -  Береги его, и он сбережет тебя! А теперь иди, я знаю, что нужно делать!
Виктор зажал в кулаке крестик и исчез в темноте подземного хода. Сзади раздался шум, Виктор обернулся. Это печка снова становилась на свое место… Через минуту он догнал друзей, и они вместе стали пробираться по подземному ходу к реке… Они не слышали и не видели, как от удара большим бревном упала на пол сорванная с петель дверь, как с визгом радости ворвалась в дом нечисть. Как упал разрубленный могучей рукой Митьки упырь. Как, вытирая забрызганное кровью нечисти лицо, сказал Митька: " Ничего, мы ещё по…" Но не успел договорить, потому что вилы со всего размаху воткнулись ему в спину. И как Митька повернул голову, чтобы посмотреть на того, кто всадил в него вилы, но не успел, потому как острое лезвие заточенной им же, Митькой, не далее как вчера косы в одну секунду отсекло его голову. И та полетела в сторону, вращаясь, как закрученный мяч и уставившись на всех удивлённым и тускнеющим взглядом…

Глава – 14 –

Подземный ход был в виде невысокого тоннеля, и поэтому приходилось идти немного пригнувшись.
- Этот ход был выкопан ещё в шестнадцатом веке! – рассказывал отец Мефодий. – Я ведь не зря дом этот купил. У него ведь история старинная и странная… Сколько воин и бедствий прошло, а он стоит! И город разрушали враги, а он стоит! Потому как освящённый он, дом-то, а святостью своей и нам грешным силы придаёт!
- Господи, ну почему люди не могут жить в мире, почему столько зла и жестокости вокруг?! - спросила Наташа.
- Так всё очень просто – не было бы зла, то не было бы и добра. Ибо всё познаётся в сравнении. Но только наша задача - не дать злу превозмочь добро и размножиться непомерно, нарушив баланс и равновесие! – ответил ей отец Мефодий.
- Ну, вот и добрались! – сказал он, отодвигая засов на массивной кованой двери, которая со скрипом медленно отворилась. И тут же поток свежего ночного воздуха хлынул в подземный ход…
Ночь была тёплой, а небо чистым и звёздным. Река, окутанная туманом, словно одеялом, тихо спала, наслаждаясь тишиной и покоем. Отойдя метров пятнадцать по реке вверх, друзья сели в лодку, заранее спрятанную отцом Мифодием в кустах. И по ночной реке разнеслось тихое: "Тух-тух-тух-тух"  
Это мотор тянул лодку вверх по течению сквозь туман и ночь, навстречу судьбе…
Наташа проснулась от странного ощущения, словно кто-то  в упор смотрит на неё. И взгляд этот, как холодные руки мертвеца, душит её за горло…
Открыв глаза, Наташа приподнялась в лодке, которая тихо качалась на воде. В лодке никого не было, кроме неё, и Наташа решила умыться. Перегнувшись через борт, она хотела зачерпнуть воды, но застыла от ужаса. Со дна, через воду смотрел на неё человеческий череп! Вернее даже не череп, а скорее человеческая голова, заросшая блестящей шерстью. Причём, шерсть эта была и на лице, так что чистыми от неё оставались только глаза и губы. И глаза эти сейчас  смотрели на Наташу не моргая. Вдруг рот исказился в подобие улыбки, тут же голова приподнялась, а из-под неё появилось несколько  мохнатых ножек, которые, быстро семеня, понесли голову на глубину. Но , перед тем как исчезнуть, голова подмигнула Наташе левым глазом и, вытянув губы трубочкой, послала ей поцелуй, который, пройдя сквозь толщу воды, с громким бульком вырвался наружу у самого борта лодки. И тут же Наташа почувствовала мерзкий запах гнилого мяса, и её стошнило…
- Вам плохо? – вдруг раздался чей-то голос, и Наташа вздрогнула от неожиданности. – Давайте, я помогу вам сойти на берег! – сказал отец Мефодий и протянул Наташе руку.
- А где ребята? – спросила Наташа.
- Друзья наши отправились в сельсовет, а мы с вами обождём их вон в той баньке. Вещички мы уже перенесли, покуда вы спали, а теперь время и нам с вами туда перебраться! – голос отца Мифодия был такой тихий и уверенный, что Наташа, успокоившись окончательно, с его помощью выбралась на берег и они пошли к старой баньке, стоящей у самой воды в метрах двадцати от лодки.
- Нам, знаете ли, необходимо позаботиться о приготовлении пищи, потому как голодные обмороки нам совсем ни к чему. Вы согласны? – пройдя в баньку и доставая из сумки продукты, сказал отец Мефодий. – Я, знаете, грешен. Люблю усладить плоть свою яствами всякими да в количестве непомерном.
- Да, конечно, я сейчас всё приготовлю.
- Вот и чудненько. А я пока достану свою амуницию, доспехи то есть.
- Доспехи? – переспросила Наташа, выкладывая на газету продукты. Отец Мефодий, развязав рюкзак, достал оттуда кольчугу и шлем.
- Вот, вот доспехи мои! Работы коваля Димитрия, коего вы имели честь знать.
- Но для чего? Что вы, собственно, собираетесь с этим делать?!
- Да как же?! Только в этом я и могу сразиться с посланником!
- Посланником? О, Боже! А это ещё кто такой?
- Это тот, кого тьма послала на землю. Это тот, кто меняет лик свой по желанию своему. Это тот, кто несёт зло, творя и порождая его. И это тот, кого мне предначертано остановить! – отец Мефодий, облачась  в кольчугу и надев шлем, стоял теперь посреди бани, опёршись на меч. Чем-то он напоминал Дон Кихота. Наташа даже улыбнулась, уловив это странное сходство, но тут же сделала серьёзное выражение лица.
- Здравствуйте, товарищи! – вдруг услышали они чей-то голос и обернулись. У открытой двери стоял молодой милиционер. Наташа испуганно вздрогнула, но на лице у лейтенанта светилась добрая и искренняя улыбка, и девушка успокоилась.
- Разрешите представиться, местный участковый, лейтенант Сизарёв Герман Сергеевич! – и он лихо козырнул.
- А вы, наверное, геологи, да?!
- Ну, в общем-то, в какой-то степени можно сказать и так! – неуверенно ответила Наташа.
- О, это здорово. У нас, уж вы поверьте мне, есть много такого, что и не снилось вашим мудрецам! – с улыбкой сказал лейтенант и довольный приведённой им же самим цитатой, рассмеялся.
- А то ведь я совсем уж соскучился в этой глухомани по общению с людьми образованными, людьми городскими.
- Да, у вас тут благодать! – вступил в разговор отец Мефодий. – Как говорится, тишь да гладь - божья благодать, верно?
- Верно-то оно верно, да только не всё уж так и тишь! – переходя на шепот, заговорил участковый. – Вон не так давно девчонку одну растерзали. Зверски растерзали. Да сам дружок её и растерзал, а то! Такое с ней сделал, что лучше не вспоминать. Я, знаете ли, ведь недавно здесь. Ведь раньше я в Смоленске служил. Но, правда, сержантом, а не лейтенантом. Конечно,  город есть город! Правда, и там страхов раз натерпелся. Да вы, наверное, слышали ту историю, ну когда преподаватель института с крыши своего дома прыгнул?! Да об этом потом весь город только и говорил. Так вот именно я, ну, то есть мне, доверили его труп охранять… Нет, в должности и звании повысили, но деревня - это вам не город.
- Что?! Вы были тогда в оцеплении?!
- Не просто в оцеплении, а лично охранял труп покойного преподавателя! – гордо подняв голову, ответил лейтенант. Отец  Мефодий порылся в рюкзаке и достал большой кованый крест на крупной цепочке, повесил его себе на шею.
- Наташа, помогите мне, пожалуйста, с этим рюкзаком, – позвал он девушку и, когда та подошла к нему, тихо сказал:
- Это он, я узнал его! Уходите немедленно и постарайтесь найти ваших друзей.
- Не понимаю, кто он? – переспросила Наташа.
- Да, да, да, вы не ошиблись, это действительно я, посланник!!! – вдруг раздался чей-то страшный и громкий, как рык животного голос. Наташа медленно обернулась. Лейтенант трясся всем телом, словно к нему подключили электрический ток. Одежда его, будто  срываемая чьей-то невидимой рукой, стала слетать, исчезая в печи. Руки и ноги его двигались хаотично, а кожа на всём теле пошла какими-то странными волнами. Причём каждая новая волна была больше предыдущей… Вдруг раздался страшный треск, и лопнувшая кожа стала сниматься с тела лейтенанта, оголяя его плоть. Но она была не красного цвета, а какая-то чёрная и пупырчатая. Казалось, что тело несчастного уже не принадлежало ему и только обезумевшие от ужаса и боли глаза являлись той тонкой нитью, что соединяла тело его с душою… Упав на пол, участковый весь съёжился, поджав под себя ноги, и снова задрожал. По его телу пробежала волна, оставляя острые, словно зазубрины, и торчащие в разные стороны куски чёрного мяса, которое тут же, затвердев, превратилось в костяной панцирь. Конечности его стали вытягиваться, заостряясь и раздваиваясь на конце. А голова, сначала раздувшись, вросла в плечи, а затем сплюснулась. От плеча к плечу по ней шёл огромный, как у жабы, рот…
Наташа, стоя за спиной отца Мефодия,  оцепенев, смотрела за превращением лейтенанта. Отец Мефодий,  держа перед собой свой меч, словно крест, за лезвие ручкой вверх, читал какую-то молитву. И тут за окном грянул гром, и молния, ударившая в баньку, прошила её крышу,  разорвала стол, в одно мгновение подожгла его. Словно очнувшись, отец Мефодий крикнул Наташе:
- Беги! Найди ребят, они ушли в сельсовет! Ну же, беги, девочка!
Наташа, схватив рюкзак, выскочила из бани…
- Ну что же, пришло время нам сразиться?! – держа двумя руками за рукоятку меч, сказал отец Мефодий.
- Ха-ха-ха! – рассмеялся посланник, вставая во весь рост. Он был чем-то похож на огромную жабу, вернее, на помесь жабы с ящером. – Ты решил со мной тягаться? Ты? Ты! Да нет такой силы, что способна меня победить! И не тебе, смертная душа, на меня идти!
- Да, я смертен, я знаю! И знаю я,  что убить тебя не в силах моих. Но остановить, заставить вернуться в ту бездну, откуда ты пришёл - это я смогу, это я должен, ибо это есть моё предназначение.
- Не смеши меня, человек! Что ты можешь? Что в силах твоих?!
- Рано смеёшься! Ведь собрал я по предначертанию людей этих, заполнив ниши и замкнув круг!
- Тогда ты умрёшь! Смертью лютою, смертью страшною! – уже перестав смеяться, ответил посланец.
- Я умереть готов и знаю, что умру. Но умру я, зная, что долг исполнил свой!
- А-а-а!!! – вдруг страшно завыл посланник и выставил вперёд правую лапу, которая тут же стала удлиняться, превращаясь в меч. Левая лапа тоже превратилась в меч, и теперь посланник, выставив перед собой обе лапы-мечи, медленно надвигался на отца Мефодия…
Отбив атаку посланника, отец Мефодий со всей силы рубанул по левой лапе зверя. Тот громко вскрикнул, а из обрубка  во все стороны стала брызгать зеленовато-жёлтая кровь его. Отец Мефодий наносил удары один за другим, загоняя зверя в угол. Тот уже как-то вяло сопротивлялся и выглядел каким-то жалким и беспомощным. И вот когда вторая его лапа упала, отрубленная на пол, и отец Мефодий занёс над зверем свой меч, зверь вдруг стал быстро уменьшаться в размерах и превратился в младенца, который, что-то попискивая смотрел на отца Мифодия своими невинными глазами и тянул к нему ручки… Отец Мефодий встал на колени, положив меч у ног, и протянул к ребёнку руки. А в это время левая отрубленная  лапа подползла к правой и та, взяв её, как кинжал, поднялась за спиной у отца Мифодия.
- Не бойся, малыш, я тебя не трону! Ну, иди же ко мне, я твой дру… - он не успел закончить фразу, потому что длинный и острый нож вонзился ему в спину.