Робот

чтобы сходил в
больницу, так не хочет.
-Он что, лежит?   спросил Николай Анатольевич.
-Зачем лежит? -  удивился в свою очередь Степаныч. -  Ходит. Правда с палкой, но ходит. А из бригады его перевели. Они сейчас крыши у коровников ремонтируют, так ему со скрюченной рукой и ногой неудобно по крыше лазить. Ну, председатель его на легкую работу перевел, в кузницу, молотобойцем. Так что, приезжай, ежели сможешь, может хоть ты, его сможешь уговорить в больницу лечь, там его подлечат, может, все и пройдет.
Через три дня Колыманов уже подходил к дому Степаныча в деревне Шерстнево.
Попутной машины не случилось, и ему пришлось пройти все десять километров от станции до деревни пешком. Степаныча он увидел сидящим на штабеле
досок, лежащих возле его дома в окружении деревенских мужиков. Увидев Николая Анатольевича, подходящего к его дому, Степаныч приветственно поднял руку и крикнул:
-Здорово, Коля! Подходи, покури с нами.
Колыманов подошел к нему, за руку поздоровался с ним и другими мужиками и уселся на штабель досок недалеко от Степаныча.
-Ну, как там, в Москве люди живут? Рассказывай,   продолжал Степаныч, тоже, небось, не очень хорошо.
-Живут по-разному, кто как умеет, -  ответил Колыманов и начал рассказывать о московской жизни.
-Вот я и говорю, сейчас всем тяжело,   подвел итог рассказу гостя Степаныч.
-Ну, а что с Сергеем произошло?-   в свою очередь спросил Николай Анатольевич.
-Да все на моих глазах случилось,-   ответил высокий сутулый тракторист Василий, -  я сейчас расскажу. Они в тот день, после работы, самогонки у
Семеновны купили да всей бригадой и выпили. А видно самогонка какая-то не такая попалась, чего она туда намешала, черт ее знает, а только вся бригада на досках возле водокачки заснула, а Серега домой пошел. Да далеко-то тоже не ушел, вон только до последнего скотного двора, того, что заколочен. Да пока до туда-то дошел два раза падал. А когда до заколоченного двора дошел, в третий раз упал. А тут
как раз Миша на бульдозере С-100 с силосной ямы выезжал. Он там целый день гусеницами силосную массу утрамбовывал, ну а вечером поехал трактор ставить в гараж. Он, тоже выпивши, был, а надо сказать, что когда он, выпивши, то глаза у
него всегда закрыты. Ему уже и председатель сколько раз говорил: "Ты хоть изредка открывай глаза, смотри куда едешь. А тот только смеется да отвечает: "А чего
я тут не видел, за двадцать пять-то лет работы на бульдозере? Надо сказать, что с закрытыми-то глазами он лучше, чем с открытыми ездит. С открытыми глазами он пару раз заборы сносил, с закрытыми ни одной аварии. Я сам не раз его спрашивал: - Как это ты ездишь?- А он отвечает: - Здесь наука не хитрая. Пока вдоль скотных дворов едешь, плавно трактор покачивает, как на волнах. Там плиты бетонные раньше лежали, сейчас, конечно, их грязью занесло, но в тракторе-то они чувствуются. Как только качать перестало, трактор дрожать начинает, значит, щебенка началась, конечно же, под грязью. И вот тут-то надо досчитать до пяти и смело поворачивать налево, здесь   въезд в гараж. И надо ехать до тех пор, пока опять не затрясет, там   асфальт разбитый, как затрясло, опять считай до пяти и поворачивай на-право, там   стоянка тракторов. Вот и весь путь, ничего хитрого. Да видно и на старуху бывает проруха. Не заметил он, что впереди на дорогу Серега упал, ну и проехал по нему, конечно. Сереге повезло, что так легко отделался: руку да ногу свело и все, даже крови не было. Миша-то, как почувствовал, что-то неладное, остановил трактор и выпрыгнул наружу. Смотрит, позади трактора Серега из грязи встать пытается, ну он ему помог встать. Достал из кабины бутылку водки, выпили они с ним ее. Миша его домой на тракторе отвез, да так и уснул, в тракторе, не смог до гаража доехать. Правда, успел зажигание выключить. Ну а Серега на другой день на работу пришел, как огурчик. Правда с палкой, ногу-то парализовало и согнуло, руку тоже, да и голова у него и раньше к правому плечу наклонена была, а теперь еще сильнее наклонилась. Ну
так вот пришел он на работу, а надо было на крышу лезть: доски настилать. Он попрыгал и так и эдак, ну никак по трапу подняться на крышу не может.
Увидел тут его председатель, пожалел. Ну и отправил в кузню молотобойцем на легкую работу. Вот и сейчас он там. Семеныч то, кузнец наш, на него не нахвалится, давно, говорит, у меня такого помощника не было, работает от души, сколько надобно. Только вот самогонки пить в последнее время много стал.
-Давно ли он пить начал? -  перебил рассказчика Колыманов.
-Да вот как из тюрьмы пришел, почитай полгода не пил, -  продолжал тракторист,   а потом опять начал, сначала понемногу, а теперь все больше. И чем
больше работает, тем больше пьет. Да у них там, в кузне калыму-то хватает, самогонка рекой течет. Хотя в первое время Семеныч, мужик-то он у нас прижимистый, ограничивать его в выпивке пытался. Поменьше наливал, так и Серега, не будь дурак, в полсилы стал работать. Но теперь у них там все пришло в норму: Серега работает, как зверь, но и пьет, как лошадь, и, что характерно, с похмелья ни
когда не страдает, всегда как огурчик, -  закончил он свой рассказ.
-Да, дела тут у вас творятся, -  произнес Колыманов,  - надо навестить Серегу,   и поднялся со штабеля досок.
-С этим успеется, пойдем лучше в избу, перекусишь с дороги-то, да отдохнешь.
Кузня-то никуда не денется, -  перебил его Степаныч,   они допоздна работают.
Оставив вещи и наскоро перекусив Николай Анатольевич отправился в низину за колхозным гаражом, где располагалась старая, сохранившаяся еще с коллективизации, кузница. Оттуда раздавались звонкие удары молота о наковальню. Он перелез через груду древесного угля, наваленного у порога, и долго вглядывался внутрь темного прокопченного помещения, освещаемого только подслеповатым окошком да пламенем горна. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел удивительную картину: Сергей стоял у наковальни и почти положив голову на правое плечо без устали бил полупудовым молотом по раскаленному лемеху, лежащему на наковальне. Молот он держал в правой руке, левая же была до неузнаваемости изуродована, неестественно согнутая, она была обвязана толстой ржавой цепью, которая уходила наверх и через перекрытие и систему блоков соединялась с мехами горна. Правая нога упиралась в земляной пол, а левая изуродованная и согнутая упиралась в толстый сосновый комель, лежащий у стены, который и служил ей упором. Видя, что на него никто не обращает внимания, Колыманов сел на низкую деревянную лавку, стоящую возле входа. Наконец кузнец сказал Сергею:
-Хватит, -  и длинными щипцами поднял готовый лемех и бросил его в длинное корыто, наполненное водой. Лемех зашипел , и из корыта вырвалось облако пара. Сергей поставил на землю молот и, достав из-под верстака 3-х литровую банку, до половины налитую прозрачной жидкостью, сделал несколько жадных глотков. В воздухе распространился кислый запах сивухи.
-Допоздна работаете, -  подал голос Николай Анатольевич и, обращаясь к кузнецу, продолжал, -  Ну как, помощник-то, Семеныч, не устает?
-Ну что ты, -  ответил кузнец, -  он готов сутками работать, только самогонки наливай. А я так за ним угнаться не могу, видно стар стал. Ему таких кузнецов, как я, еще парочку надо, и хоть бы что, справится,  - и продолжал, обращаясь к своему помощнику, - Ну ладно, Серега, на сегодня хватит. Отдыхай. Ты как: домой пойдешь или здесь заночуешь?
-Здесь заночую,   хрипло ответил Сергей.
-Вот, третий день уже здесь ночует, домой не хочет идти. Да и то сказать, тяжело ему ходить-то стало, -  обращаясь к Колыманову, сказал Семеныч.
-Ну, я его сейчас попробую маленько подлечить,   ответил Николай Анатольевич.
-А ты, доктор, что ли?  - удивился кузнец.
-Да вроде того, -  ответил Колыманов.
-Ну, тогда оставайтесь. Успехов вам. А я пойду, дома заждались, -  и, захлопнув за собой дверь, кузнец ушел.
Освободив левую руку от цепи, Сергей заковылял в угол и уселся на глиняный пол. Николай Анатольевич достал' из неизменной сумки пульт дистанционного управления, и его руки быстро забегали по клавишам. Красный лазерный луч, хорошо видимый в полумраке, соединил пульт с головой Сергея.
-Да, укатали сивку крутые горки,-   через некоторое время произнес он.  Ресурс практически весь выработан. Треть всех систем, несмотря на многократное резервирование, вышла из строя. Остальные тоже на ладан дышат. Работать тебе больше нельзя, кто знает, что ты можешь натворить в аварийном режиме. Так, что пойдем-ка домой, и его пальцы вновь побежали по клавишам пульта.
Сергей встал, и, опираясь на палку, с трудом вышел из кузницы. Колыманов спрятал пульт в сумку и вышел вслед за ним. Через двадцать минут они уже были в избушке Сергея, который преодолел весь путь с помощью большой суковатой палки и Николая Анатольевича. Оставив робота на топчане и снабдив его бутылкой технического спирта на всякий случай, главный конструктор отправился к Степанычу и позвонил в Москву по домашнему телефону директора института.
-Это Колыманов звонит, из деревни,  - сказал Николай Анатольевич, услышав в трубке голос директора. -  Родственник у меня сильно заболел,
нуждается в интенсивном лечении в Москве, в стационаре. Он не транспортабелен, нужна автомашина.
-Ну что ж, -  ответил директор,  - завтра утром я отправлю за вами свою автомашину, расскажи, как доехать, послезавтра она будет у вас. А я пока на метро поезжу, как говорится, надо быть ближе к народу.
Переночевав у родственников, утром Колыманов вновь отправился в избушку Сергея и, достав пульт, вновь принялся за тестирование.
-Все пока без изменений, да и аппетит у тебя пока не пропал,-   вслух сказал главный конструктор, глядя на наполовину опустевшую бутылку спирта и убирая пульт в сумку.
Неожиданно под окном раздался кашель, заскрипели доски небольшого крыльца под тяжелыми шагами, и раздался стук в дверь.
-Войдите, -  крикнул Колыманов.
Дверь отворилась, и в комнату вошел кузнец Семеныч с на треть заполненной 3-х литровой банкой. По кислому запаху, наполнившему помещение, Николай
Анатольевич узнал вчерашний самогон из кузницы.
-Здорово живем, -  поздоровался кузнец.
-Здорово, -  почти хором ответили Колыманов с Сергеем. Кузнец вошел в комнату, поставил банку на стол и сам примостился рядом на расшатанной табуретке.
-Я так понимаю, что без помощника сейчас остался, -  после недолгого молчания произнес он.
-Да, это так, -  произнес Колыманов.   -Сергею надо лечиться, завтра за на ми придет машина, и мы с ним уедем в Москву.
-Ну что ж, дело хорошее, лечиться  - ответил Семеныч.  - Может и вылечат, хотя вряд ли.
И добавил:
-Я вот самогонки принес, от вчерашнего осталась, да и закуска есть кое-какая, вот сало копченое, вот хлеб,   и стал доставать из карманов аккуратно завернутую в белую тряпицу закуску.  -Давайте хоть выпьем на последок, теперь уж и не знаю, когда увидимся.
-Давай! -  согласился Николай Анатольевич и спросил,  - Серега, будешь?
-Давай!
-Ну, вот и хорошо, -  сказал кузнец и стал наливать самогонку в стоящие на столе грязные стаканы. Все выпили и закусили.
-А, гляжу я на нашу молодежь и вижу, все хилее и хилее она становится, - произнес Семеныч, закуривая,  - Да и бестолковая она какая-то, ничего не понимает.
-Ну, зачем же обобщать?  - Спросил Колыманов и тут же